– Ты трахал мою жену у меня за спиной, – бросил он. – Я не хочу тебя слушать. Что бы ты ни сказал, меня это не интересует.

– Я люблю Карен.

Рик усмехнулся:

– А я ее разве не любил?

– Не так, как я. И как все еще люблю.

– Ты хотел ее, потому что она стала моей. – Пожевав кусок яблока, Рик проглотил его, радуясь боли, которая обожгла горло. – А когда у нас возникли проблемы, ты этим воспользовался.

– Не я сделал ее несчастной, – выпалил в ответ Декер.

– Верно, не ты, – согласился Рик, подумав секунду. Отложив недоеденное яблоко, он аккуратно вытер о джинсы лезвие ножа. – Но она была моей женой, а не твоей. А ты ее у меня отнял, а потом встрял между мной и Энни. Все это мне очень не нравится, Декер.

Рик поднял голову. Их с Декером разделяла лишь стойка крыльца, выкрашенная белой краской и украшенная резьбой. Сердце... Глупое сердце, изображенное давным-давно умершим, а когда-то по уши влюбленным предком.

Внезапно Рик почувствовал такой приступ ярости, что больше не в силах был сдерживаться и метнул нож в Декера. С глухим стуком лезвие вошло в деревянную колонну, чуть повыше вырезанного сердца, всего в двух дюймах от шеи Декера. Тот вздрогнул, однако даже не попытался отстраниться.

– Я не знал, что Энни... Послушай, я виноват в том, что здесь произошло. – Декер поднял руку, потом опустил ее, а спустя мгновение сунул обе руки в карманы брюк. – Я очень тебя обидел. Не могу не признать, что хотел, чтобы ты выглядел неудачником, а я на твоем фоне казался этаким баловнем судьбы. Но мне показали всю мерзость моего поступка, причем показали в такой форме, что я не могу не призадуматься.

Рик уставился на Декера. Его рука сжимала рукоятку ножа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– О чем это ты лопочешь?

Декер глубоко вздохнул:

– От меня ушла Карен. Сказала, что не хочет больше со мной жить после всего того, что я тебе сделал, а потом собрала свои вещи, взяла детей и уехала.

Глядя в пол, Рик вытащил нож из древесины, сложил его и сунул в карман. Услышав признание Декера, он должен был бы испытать хоть какие-то чувства: удивление, удовлетворение. Хоть что-нибудь! Но в душе была только пустота, а тело охватила страшная усталость, такая, что подкашивались ноги.

Спустя несколько мгновений, удостоверившись наконец, что ноги не отказываются ему служить, Рик обошел Декера, спустился с крыльца, уселся на нижнюю ступеньку, не обращая внимания на дождь, и глубоко вздохнул, попытался успокоиться.

Почему, спрашивается, Декер молчит? Он только что чуть не убил этого подонка, а тот продолжает стоять как ни в чем не бывало!

– Вчера вечером, когда я остался дома один, у меня было время подумать, – сказал Декер, усаживаясь на ту же ступеньку, на которой сидел Рик, только чуть поодаль. Его шикарная рубашка вся промокла, темные волосы, всегда аккуратно подстриженные, прилипли к голове. – Без Карен и моего мальчика дом кажется огромным и пустым.

– Мне знакомо это чувство, – заметил Рик.

И впервые за много лет увидел Декера по-настоящему, увидел седеющие волосы, морщинки, притаившиеся в уголках рта и вокруг глаз, а потом перевел взгляд на свои руки. Руки не юнца, а зрелого мужчины.

Декер настороженно наблюдал за ним.

– Я думал, ты обрадуешься. Мол, так ему и надо, получил по заслугам. – Рик промолчал, и Декер поспешил объяснить: – Я хочу, чтобы Карен вернулась, но хочу также разорвать этот круг ненависти, чуть не задушивший нас. Я устал быть плохим мальчиком, подонком, укравшим жену у человека, который всегда будет лучше меня.

Голос Декера, пронизанный горечью, дрогнул, и Рик повернулся к нему.

– Даже когда мы были детьми, ты всегда со мной соревновался, – заметил он. – Всегда пытался одержать надо мной верх. Мне бы тогда задуматься над тем, к чему это может привести, но в то время я был еще слишком глуп.

– Ты скучаешь по нашей дружбе, Рик? – Глаза Декера стали такими темными, что казались почти черными.

– Ты был моим лучшим другом, мы были неразлучны. Конечно, мне не хватает нашей дружбы. – Он помолчал и вытер глаза рукавом. – Но прошлого не вернешь.

– Это верно. – Декер резко наклонился вперед и вздохнул. – Знаешь, мне очень хорошо с Карен. Я не хочу ее терять, но человек, в которого я превратился, мне ненавистен. Я могу оплатить тебе ущерб, причиненный пожаром, если...

– И думать не смей, не нужны мне твои деньги. – Куда вдруг подевался красный туман? Неужели так быстро рассеялся, словно дым на ветру? – Куда ты сейчас поедешь? За Карен?

– Думаю, нужно дать ей несколько дней, чтобы успокоиться. Она очень расстроилась.

– Да, характер у нее есть, и, если довести ее до крайности, она его покажет.

– А ты?

Рик бросил взгляд на Декера:

– Ты же знаешь, у меня он тоже есть.

– Я не о том. Ты поедешь за Энни?

Рик едва сдержал улыбку. Какая ирония судьбы! Еще вче-pa они с Декером были врагами, а сегодня сидят рядышком, промокшие до костей, побитые и угрюмые, и рассуждают о бросивших их женщинах.

Он посмотрел на свои руки и сжал их в кулаки.

– Если Энни не желает быть со мной, с чего бы мне за ней ехать и умолять вернуться?

Единственное, что у него сейчас осталось, – это жалость к самому себе, серая и мокрая, как сегодняшнее небо. Хотелось купаться в ней, погрузиться в нее, растворить в ней свою боль.

Декер насмешливо фыркнул:

– У тебя всегда было больше гордости, чем здравого смысла, и ты никогда не умел обращаться с женщинами.

Теперь уже Рик не стал прятать улыбку. s

– Тебе ли говорить о здравом смысле? Ведь ты сидишь рядом с человеком, который только что чуть тебя не убил!

Декер снова наклонился вперед и, сцепив руки, тихо спросил:

– А ты бы мог убить меня?

– Ну, не убить, конечно, но каким-то образом отомстить. – Улыбка Рика погасла. Он взглянул вдаль, на едва заметную полоску деревьев в Холлоу. Декер молчал, и Рик добавил: – Да ты и сам этого хотел.

Услышав это, Декер поднял голову:

– Может быть. Может быть, мне и в самом деле хотелось, чтобы ты хоть раз дал мне сдачи.

– О Господи... – прошептал Рик, жалея, что их дружбу уже не вернуть.

На сей раз молчание длилось дольше. Дождь все не прекращался, а они с Декером сидели, погруженные каждый в свои мысли.

– Ты ведь так и не понял, – заговорил наконец Декер. – Энни уехала, потому что хотела быть с тобой.

– Как такое может быть, Оуэн?

Декер склонил голову набок и мрачно усмехнулся, из . рассеченной губы потекла кровь.

– Ты ведь не дурак, сам догадайся.

Рик поднялся, не обращая внимания на то, что каждая косточка в теле ныла, горло саднило, а голова раскалывалась от боли. До него постепенно начало доходить, что имел в виду Декер.

– Значит, ты считаешь, что я должен перестать быть хорошим мальчиком? – спросил он, и в голосе его зазвучала холодная ярость. – Что ж, наверное, ты прав. Мне и самому уже это надоело. И я устал ждать. Она не имела права меня бросать. И я ей этого не позволю.

Рик протянул Декеру руку. Тот, правда, не сразу, ухватился за нее и встал.

– Спасибо, – поблагодарил он, поморщившись. – Ты меня здорово отделал. Никогда меня еще так не избивали. Либо ты научился драться, либо я старею.

Рик выпустил руку Декера из своей.

– А может, и то и другое.

– Ты знаешь, куда поехала Энни? – спросил Декер.

– Нет, но отыскать женщину с останками человека, погибшего сто шестьдесят лет назад, думаю, будет несложно.

Декер улыбнулся:

– Удачи тебе, Рик. Надеюсь, она тебя не оставит.

– Прибереги немного и для себя. – Дождь перестал, над головой начали рассеиваться тучи. Робкий лучик солнца просочился сквозь влажную дымку. – Поверь мне, Оуэн, я говорю совершенно искренне. Не оставляй Карен одну, как это делал я. А если ваша семейная жизнь даст трещину, клянусь, я из тебя снова душу вытрясу.

– Спасибо за предупреждение, – сухо проговорил Декер. – А теперь убирайся отсюда ко всем чертям исправлять собственные ошибки.