Люба проводила девушку глазами и уставилась в поверхность столика, накрытого льняной сероватой скатертью. В центре имелся дырчатый цветочный узор, сквозь который просвечивалась деревянная крышка.

— Ну что, Люба, — Гарик улыбался, но смотрел серьезно. — Не хочешь признаться, кто же ты такая?

Люба расширила глаза. Кто она такая?

— И имя какое… Если бы я был романтиком, то сказал бы примерно так — неужели ты воплощение новой Любви? — он понизил голос и Люба наклонилась ближе, чтобы расслышать его следующие слова. — И добавил бы — новорожденная чистая Любовь, которая однажды открыла сонные глаза и поняла, что отныне живет и живет ради конкретной цели? Это ты?

Люба молчала, потому что большинство его слов остались для нее просто бессмысленным шумом.

— Афродиту, как известно, создали из морской пены. А из чего создали тебя? — теперь он улыбался почти грустно.

— Ладно, можешь не отвечать. Я и сам знаю, кто ты, не первый год по земле хожу, способен сложить два и два.

Люба смотрела во все глаза.

— Ты — то, что прячет семейка Тоннеля. И конечно, чем старательнее они что-то прячут, тем больше любопытства вызывают. Кто же откажется раскрыть секрет, в чем тут дело? У нас, знаешь ли, редко случается нечто интересное, разве что безумный Джайзер когда-никогда выкинет очередное коленце. Вот, к примеру, этой зимой пошел слух, что он создал девушку. Создал специально для своего любимчика Бостона, а мальчишка выпендрился, как обычно, взбрыкнул и заявил, что ему ничего от Джайзера не нужно. И слухи говорят — тогда она может достаться кому-то другому. Бостон капризный мальчишка, щенок, который не способен осознать ценности подобного дара. Еще слишком глуп, чтобы не выставлять напоказ свою гордыню. Еще не пресытился одиночеством… Кстати, среди нас встречаются куда более умные и благодарные экземпляры. Но вот вопрос — и где же тогда это самое чудо пропадает? К весне все решили, что это вранье и никакой девушки не существует. Ну как тебе история?

Люба вздохнула. К столику торопилась официантка с высоким стаканом сока в руке. Осторожно поставила перед Любой и тут же отступила. Гарик не обратил на официантку ни малейшего внимания и продолжал говорить, не понижая голоса, будто они совсем одни.

— Это только начало. Джайзер много слухов пускает, это жутко его забавляет, но я давно уже не ведусь. Но вот в чем загвоздка — сегодня я заехал к Тоннелю за своими вещами и что я первым делом вижу? — пустой дом, где кроме их шайки ни единого постороннего, тишина и покой, хотят Бостон с остальной мелкотней тут постоянно такие вечеринки устраивали, что земля дрожала. И — запрещенная для посещения половина дома. Но это еще ладно, цветочки. Что же я вижу, когда собираюсь уезжать? А вижу я девушку, совершенно такую же не от мира сего, как те дикие, которых мы однажды нашли в лесу. Но даже это не всё. Все дикие были… природными, а я четко вижу, что ты — городская. В твоей голове крутятся шестеренки, а жилы скрипят, как провода, но я никогда раньше тебя не видел, а мы все друг друга знаем, как облупленных. Как у него это получилось?! Безумство… Так какой же единственный вывод можно из всего этого сделать, ты как думаешь?

Люба машинально потянулась за соком.

— А очень простой, — Гарик ответа не ждал. — Получается, слухи чуть ли не впервые за всю историю не привирали и девушка существует. Вот такие дела…

Он рассеяно покачал головой.

Люба подняла стакан с соком к носу, понюхала, а потом, обхватив губами соломинку, втянула в себя жидкость. Вроде простое движение, но забытое, будто она не делала так уже сотни лет.

Ротовую полость обожгло огнем, который горячей волной опустился по пищеводу в желудок и от которого все ткани мгновенно онемели. Люба судорожно хлебнула воздуха, наклоняясь вперед.

— Эй, — быстро приблизившись, Гарик схватил ее за руку. — Что случилось?

Даже на фоне боли от острого вкуса сока его прикосновение оказалось куда более страшным. Однажды в далеком детстве Любу шарахнуло током, когда она спицей для вязания выковыривала из розетки пластилин, так что ей было с чем сравнить. Сейчас сила удара увеличилась неоднократно, пронизывая с ног до головы.

Гарик тут же отдернул руку, Люба, согнувшись, могла только хлопать глазами, восстанавливая дыхание и радоваться, что вместе с чужим прикосновением исчезла вторая порция боли.

— Что случилось? — официантка подбежала со всех ног и в ее глазах застыл настоящий страх за Любу, реальный ужас, а не то привычное недовольство, когда смену мешают спокойно отработать всякие нервные девицы, при первой возможности так и норовящие грохнуться в обморок.

— Уйди, — так и не взглянув на девушку, приказал Гарик.

— Но… — она замялась. — Как же…

— Пошла вон, я сказал!

Официантка попятилась и нехотя отошла к бару, откуда пристально продолжила следить за странноватой парой у столика.

Но Люба уже не придала этому никакого значения. Ей казалось, разряд очень качественно ее встряхнул, передвинул в голове и поставил на место все разношерстные куски и детали, и теперь в памяти стремительно воскрешалось все то, что прежде находилось в темноте и тумане.

Ее сделали не человеком. Джайзер с помощью Донго, который также вылечил от слепоты брата. Она неизвестно сколько проспала неизвестно в чьем доме, а Бостон…

— Бостон, — Люба быстро огляделась по сторонам, вызывая из памяти момент, когда увидела его в компании Лазури и Данилецких. Это был он — стоял там, уставший и сутулый, смотря так изумленно, как никогда раньше на нее не смотрел.

Гарик значительно расслабился, все еще не переставая настороженно замирать в ответ на каждое ее резкое движение.

— Не бойся, его здесь нет. Он нас не догнал.

— Что?

— Ну да, он же за нами поехал. Я четко слышал, как он нас преследовал. Но у серпантина остановился почему-то, — Гарик поднял брови, — не знаю, почему. Мы любим гоняться на серпантине, я уже настроился на веселье, а он взял и остановился. Отступил. Хм. Но мы далеко уехали, он нас не найдет. Так что, Люба, я правильно решил пример? Тебя создал Джайзер?

Ей впервые стало неуютно.

— А ты кто?

Он промолчал, но голубые глаза красноречиво затекли серебристой тяжелой ртутью, скрывая и белок, и зрачок. Потом он моргнул и пленка исчезла, но Люба поняла, что это один из них, один из 'комуфляжников'. Кроме того, ее беспокоило, что при внешности бесшабашного юнца он говорит слишком сложные вещи и смотрит слишком проницательно. Люба не желала представать в виде распятого на стекле жука.

— Я ничего не знаю, — она пожала плечами, опасливо косясь на сок, который произвел на нее такой неожиданный эффект. — Думаю, я человек.

Гарик усмехнулся.

— Ты точно не человек. Погоди-ка… Погоди… — он бегал глазами по столику, соку и Любиной руке, к которой чуть раньше так неудачно прикоснулся.

— Тебе было больно от пищи? — быстро спросил Гарик.

— Да, — Люба еще раз глубоко вздохнула, прижав к шее руку. — Очень.

— Как давно ты не ела?

— Не знаю. Я проснулась только сегодня.

— Как давно ты спала? — Гарик не удивился.

Люба тоскливо посмотрела по сторонам. Чистый мелкий песок, прогретая вода и по минимуму одетые люди на пляже.

— Была осень.

— Осень… Точно! — он расплылся в довольной улыбке. — Все сходится. Очередная задача на сообразительность, хотя и более сложная. Это уже не слухи, а разговор Тоннеля с Джайзером, коему я был скромным свидетелем. Раньше они были большие друзья, а сейчас почему-то все больше враги.

Люба облокотилась на стол, обхватывая голову ладонями. Столько информации за раз, просто ужас!

— Да, теперь все складывается, — кивал свои мыслям Гарик. — Когда-то я работал с Химиком. Помогал ему, до тех пор, пока мы не убедились, что не способны воссоздать себе подобных. И с этим смириться оказалось непросто. Ведь какие-то люди смогли нас сотворить. Причем параллельно мужчин и женщин. Ты можешь представить, что одновременно появилось два гения, которые занимались одной проблемой и решили ее… с разных сторон своей собственной половой принадлежности? Химик считал, что такое совпадение возможно раз в миллион лет, и оно случилось. А я думаю — так и должно было быть. Женщин создала женщина, нас — мужчина. Разве возможно представить, что они согласились бы вложить свои души в то, что ненавидели?