– Что вы – бесчестный человек и чудовище!
Он пожал плечами и злобно усмехнулся:
– Да нет же, я весьма человечен! Так что поздравьте себя с тем, что вы так безобразны, не то я, может, предложил бы вам более приятный способ провести время... Тимур! – позвал он, повысив голос и хлопая в ладоши.
На зов явился неожиданный персонаж: коренастый человек ширины такой же, как и высоты, с бычьей шеей и явно монгольским типом лица. Хоть он и был невысок, но одарен недюжинной силой. Человек с платком указал ему на «Мину» и отдал приказ на незнакомом языке. Тимур кивнул и тотчас сжал руку фальшивой секретарши с такой силой, что ей показалось, будто она попала в тиски. Из этих лап не вырвешься!
– Спите спокойно, дорогая моя! – пожелал человек с платком. – Мы с вами увидимся завтра, перед вашим отъездом! А пока можете не волноваться: о вас позаботятся, чтобы вы не умерли с голоду... Вы принесли мне слишком красивые вещи для того, чтобы я стал экономить на вашем питании!
Оставшись один, маркиз вернулся к столу, сдернул платок и погрузил длинные жадные пальцы в сверкающую массу... В его черных глазах горел адский огонь.
Когда такси полковника Карлова с погашенными фарами и с благоразумной осторожностью въехало в маленький садик Латроншера, было уже больше десяти часов вечера. Адальбер, который уже не мог ни усидеть, ни устоять на месте, бросился к дверце.
– Долго же вы добирались! – с негодованием выдохнул он. – Чем вы там занимались?
– Прежде всего, надо было меня найти, – произнес низкий голос бывшего казачьего полковника. – И не кипятитесь! Как смогли, так и приехали, быстрее не получилось!
– Мы потеряли много времени, пока искали Ромуальда, – подхватил Теобальд. – Но, к сожалению, так и не нашли!
– Он что, уехал? В отпуск? К больной матери? Или готовит репортаж?
– Это в мой огород! – сказал Мартин Уолкер, который тем временем вылез из такси с противоположной стороны. – Я и правда должен принести вам кучу извинений.
– Должны-то должны, только не мне! – проворчал Адальбер. – Откуда вы взялись?
– Непосредственно сейчас – от вас, а перед тем – от комиссара Ланглуа. Но нельзя ли эти переговоры провести внутри? Здесь несколько свежо!
Адальбер кивнул в знак согласия, и они вошли в дом, на пороге которого поджидал их Латроншер. По пути Теобальд объяснял:
– Господин Уолкер был у нас, когда вы позвонили. Он непременно желал меня сопровождать, а поскольку я никак не мог отыскать моего брата, я подумал, что такой молодой и спортивный человек может нам пригодиться.
– Молодец, правильно поступил. А вы, – повернулся Адальбер к Мартину, – можете вы мне объяснить, почему исчезли именно в тот момент, когда были так нужны? Из-за вас Морозини обвиняют в ужасном преступлении, и все ваши собратья успели вывалять его в грязи.
– Меня оправдывает то, что я не знал о смерти графини. Рано утром я получил известие, которое могло навести нас на след...
– В Польше? Не далековато ли?
– Когда речь идет о поисках убийцы, никакой путь не кажется слишком далеким. Мне сообщили, что в Варшаве только что обнаружены рукописи Наполеона Первого и что их будут продавать с аукциона. Я подумал, что наш Наполеон не устоит и у меня есть шанс сцапать его там. Так что я отправился туда...
– И что же вы там нашли?
– Ничего. Поразмыслив, польское правительство в последний момент отменило торги. Так что я вернулся и, поскольку раньше мне удалось раздобыть одну или две французские газеты, я бросился на набережную Орфевр, чтобы рассказать о том, как мы тогда провели ночь.
– Надеюсь, вам поверили?
– О, да! Но я все же получил свое: Ланглуа был взбешен тем, что я не появился раньше. В точности как вы! Ну ладно, завтра вся пресса воздаст должное вашему другу. А мне позвольте принести искренние извинения.
Молодой человек был явно взволнован и преисполнен раскаяния. Адальбер протянул ему руку, а другой дружески хлопнул по плечу.
– При условии, что мы найдем его живым! Я почти уверен, что он здесь...
– Рассказывайте!
Теперь все пятеро собрались в гостиной, так причудливо украшенной чудесами эпохи фараонов. При виде сокровищ густые брови журналиста поползли вверх:
– Мы попали к одному из ваших собратьев?
– В каком-то смысле да. Прибавлю еще, что из окна второго этажа мы видели, как подъехала машина и сначала остановилась за домом, потом скрылась в гараже. Все огни были погашены, но нам показалось, что внутри была женщина...
– Их там много, в доме?
– Не имею ни малейшего представления! Есть, по крайней мере, двое только что прибывших, не знаю, может быть, один из них – искомый Наполеон, и должно быть, есть еще двое других, потому что наш гостеприимный хозяин видел, как четверо играли в шары. Не забудьте и нашу подружку Тамару, которая не слабее, если не крепче, любого мужчины...
– Вы в полицию не обращались?
– Конечно, нет. Прежде всего, мы не уверены в том, что нашли именно то место, где держат князя, и потом, внезапное появление людей в мундирах может означать для него смертный приговор... Идем туда?
– Давайте сначала поднимемся на второй этаж, осмотрим территорию.
Некоторое время они, стоя в темной комнате, наблюдали за соседним домом, и то, что они увидели, их совсем не обрадовало. Машину поставили в гараж, но у каждого входа, парадного и черного, ходил вооруженный часовой, и для того чтобы подобраться к дверям, надо было пересечь открытое пространство..
– И все-таки нам надо туда войти, – произнес наконец Уолкер.
– Одно решение есть, – спокойно откликнулся Адальбер. – Через крышу!
– Пробираться через эти дебри колоколенок и зубчиков по черепичным скатам? Вы с ума сошли!
– У колоколенок и черепичных скатов есть маленькие окна или слуховые окошки, как правило, ведущие на чердаки. Вы никогда альпинизмом не увлекались?
– Нет, никогда. У меня голова на высоте кружится!
– Какая жалость! А я вот увлекался. Я начал заниматься этим на Пирамидах и в Долине Царей.
Он не стал прибавлять к этому, что во времена своей работы на Второе Отделение ему случалось карабкаться и на более неприступные с виду здания.
– Давайте разделим работу между собой! Я полезу наверх, а вы постоите вон в тех зарослях бересклета, так, чтобы присматривать за часовым у заднего входа. Что касается Теобальда, он подежурит у стены и постережет лестницу, которую я сейчас попрошу у нашего хозяина, будет держать ее наготове и вообще караулить.
– А я? – проворчал Карлов. – Мне что, совсем уже заняться нечем?
– Вы составите компанию хозяину дома и будете держать такси под парами на случай, если придется смываться. А теперь, господа, за дело! Латроншер, найдите мне лестницу!
Лестница дала возможность перелезть через стену примерно на равном расстоянии от углов дома, то есть таким образом, чтобы оставаться вне поля зрения часовых. Адальбер перелез первым и бесшумно соскочил на землю. Мартин решительно последовал за ним, а чтобы победить головокружение, отважно спрыгнул с закрытыми глазами. Теобальд невозмутимо замыкал процессию. После чего каждый на цыпочках и со всевозможными предосторожностями направился в свою сторону. Адальбер успел со стены обследовать ту сторону дома, по которой намерен был взбираться, приглядел, где крупные выступающие камни, где карниз, где балкон, которые облегчили бы ему задачу, – не говоря уж о великолепном водосточном желобе. Но, подступившись к делу вплотную, он уже не был так уверен в том, что все пройдет так легко, как он вообразил. И все же неожиданно подвернулся дополнительный козырь: на третьем этаже – второй был очень высоко поднят – зажегся свет в застекленной башенке. Она и осветила ему путь. Натянув замшевые перчатки, чтобы защитить пальцы, археолог, обратившись в альпиниста, направился на штурм дома.
Начало было обнадеживающим: без особых затруднений добрался до первого балкона перед широким темным окном, за которым находилась, наверное, одна из парадных комнат, но выше стена была гладкой, если не считать завитушек, это самое окно украшавших, К счастью, ему удалось обнаружить рядом с водосточной трубой колонну, призванную, должно быть, скрыть уродство трубы. Теперь он поднимался медленнее и с большим трудом еще и потому, что начал бояться – одно не-верное движение и он окажется на земле. Ему приходилось тщательно выбирать точки опоры для рук и ступней. Казалось, прошла целая вечность, пока он добрался до второго балкона, украшенного вырезными трилистниками. Приближаясь к освещенной башенке, он все лучше различал окружающее, но это преимущество имело и обратную сторону: он и сам становился все более заметным.
