Сейчас Нолгару было сто тридцать четыре года. Дейрани - семьдесят восемь. С нежностью и заботой он собственноручно ухаживал за любимой, когда жизненные силы покинули ее, и она перестала вставать с постели. Омывал ее тело, одевал и раздевал, переворачивал, менял постель.

Не тени брезгливости не испытывал он, касаясь ее морщинистой пожелтевшей кожи. За увядшим, утратившим свежесть и притягательность телом он видел прекрасную душу женщины, что отдала ему себя без остатка, дарила бескрайнее наслаждение близости, родила и вырастила двоих сыновей.

И никакие силы Вселенной не отнимут у него Дейрани. Он не позволит даже смерти разлучить их.

- Нол... Прошу тебя... Что бы ты ни задумал, откажись. Отпусти меня. Позволь себе отгоревать по мне, когда пройдет время. Найди другую женщину. Лучше - такую же волшебницу, как ты сам, чтобы не утратить ее так скоро, как меня... А мне позволь уйти, не удерживай, молю тебя...

- Не надо, Дейрани... Ты останешься единственной. Я не буду искать другую. Только ты, любимая. Навсегда.

По старческим щекам Дейрани покатились слезы. Ей не суждено умереть в покое и безмятежности. Она хотела уйти в свет свободной, простившись с близкими. Но боль мужа, его нежелание смириться с утратой терзали ее.

- Одумайся, глупец! - проскрипел некромант. - Не видишь разве - не хочет любимая твоя менять свободу в посмертии на вечную любовь твою. То не любовь - болезнь. Последний шанс одуматься. Назад пути не будет.

Глаза Нолгара сверкнули пламенем.

- Послушай, мастер. Я не для того привел тебя, чтобы ты читал мне поучения. Заткнись и делай свое дело! Иначе, клянусь, я сделаю свое - собственной магией. Не посмотрю на твою немощь. Тебе не понравится, поверь.

Угроза ничуть не испугала некроманта. Он хихикнул - тонко, неприятно.

- Что ж, дурачок. Коль хочешь - получай. Намаешься изрядно и вспомнишь много раз слова мои. Не оберешься разочарований. Но будет поздно. Будешь связан - своей же одержимостью, глупец.

Некромант засунул руки в складки потрепанного, замусоленного одеяния и принялся извлекать оттуда камни и кристаллы разных форм и расцветок, неразборчиво приговаривая. То ли он коверкал слова общего наречия, то ли бормотал на своем, непонятном Нолгару языке.

Казалось, его карманы бездонны. То, что он вытащил из них, не могло уместиться в складках драного рубища. Вомрубелиохи выложил разноцветную мозаику вокруг смертного одра Дейрани, достал мел и принялся вычерчивать сложную фигуру. Нолгар сидел подле жены, держал ее за руку и не сводил глаз с некроманта. Ритуал, что он готовил, протянет незримую, невещественную нить между магом и его возлюбленной. Нить эта не разорвется, когда душа Дейрани оставит тело. Не позволит ей уйти далеко от Нолгара во времени и пространстве, вынудит возродиться в новом теле скоро и близко. И тогда маг сможет отыскать любимую. Начать их жизнь заново.

Четыре часа спустя ритуал был завершен. Дейрани оставалась на земле еще два. Нолгар преданно восседал подле нее, не желая упускать последние мгновения близости к той Дейрани, что он помнил и любил. Потом она станет другой - некромант говорил истину. Нолгар и сам понимал это... но, видимо, не до конца.

Наконец пробил последний час. Закрыв глаза, Дейрани испустила последний вздох. Мертвые пальцы разжали ладонь мужа. Нолгар неподвижно смотрел на тело любимой, оставленное ею. Ни слезинки не скатилось по его щекам. Когда умирает родной человек, для простых людей приходит время траура и скорби. Для мага Нолгара пришло время напряженного ожидания и поиска. Он найдет Дейрани. Вернет ее любовь в мир живых.

Двенадцать лет спустя...

Черный кондор кружил над тайгой. Густые темно-зеленые кроны деревьев казались бескрайним морем, что простиралось на тысячи миль с юга на север. Восточная кромка леса пролегала у подножия могучих отвесных гор, прозваны Восточными Столбами. Так высоки были горы, что люди, живущие на расстоянии нескольких миль от их подножия, в любую погоду не видели солнца от рассвета и до полудня.

Кондор следовал за незримой нитью, что вела его сердце. Три года он ждал, пока нить станет ощутимой, обретет направление. Три года та, кого он искал, блуждала между мирами, пытаясь уйти от привязи. На четвертый год она наконец вошла в мир, который покинула.

Следующие девять лет человек, привязавший свободную душу, искал точку на другом конце привязи. И когда наконец определил направление, бросился сюда, на восток. Чем ближе к Столбам, тем плотнее ощущалась нить. Так он определил, что не ошибся.

Возбужденно билось сердце. Наконец он увидит ту, кого ждал двенадцать лет... Пусть сейчас она - восьмилетний ребенок, пусть ему придется вытерпеть еще столько же, сколько уже прождал. Он согласен на все. Терпения ему не занимать.

Нить вспыхнула и завибрировала, направляясь в пульсирующую точку. Есть!  Кондор спланировал на крону векового дуба, обернулся белкой - более удобное обличье для перемещения в густом лесу. Перепрыгнув по веткам через пару дюжин могучих дерев, белка услышала человеческие голоса. Детские голоса.

Рыжей стрелой она слетела по стволу на землю, и вот у дерева стоял высокий, крепкий мужчина на вид чуть старше сорока лет. Он пошел на голоса, раздвигая руками кусты. И вскоре наткнулся на малинник, а в нем - на двух детишек с большими туесками под ягоду. Парень и девочка. И в этот миг маг Нолгар испытал первое разочарование из тех, что предрек ему некромант Вомрубелиохи.

Дети принадлежали к расе хевья. Не ксаранди, как сам Нолгар и Дейрани. Маг упрекнул себя, что не задумался над этим раньше. В этом краю его соплеменники почти не жили. Только хевья.

Увидев незнакомца, дети закричали и рванули прочь. Но уперлись в невидимый барьер, воздвигнутый магией Нолгара.

- Эй! Тише! - окликнул маг на наречии хевья. - Я вас не обижу. Не убегайте!

- Ты кто?! - воскликнул мальчишка, примерно четырьмя годами старше девочки.

- Друг.

- Глотта нам не друзья!

Глотта. Так хевья называли ксаранди. На их языке - захватчик. Тот, что пришел вытеснить. Пришелец и враг. Ксаранди не понимали этой ненависти. Они не обижали хевья, не проливали их кровь. На Ремидее хватило бы места обеим народностям. Некоторые хевья считали так же и мирно проживали в городах ксаранди.

Но были те, для кого соседство чужаков стало нестерпимым. Такие упрямцы отказывались жить бок о бок с "пришельцами" и "захватчиками". Они отступали все глубже на восток, основывали уединенные общины и культивировали в них ярую ненависть к "глотта". Похоже, что в одной из таких общин и воплотилась Дейрани.

Проклятый некромант. Напророчил. Нолгар одернул себя в собственном раздражении. Хевья ли, ксаранди - это была Дейрани. Он полюбит ее и в обличье чужой расы, раз так сложилось. Маг пробрался сквозь колючую поросль к девочке, взял ее за худенькое плечо. Мягко и бережно, стараясь не напугать. Повторил:

- Я вас не обижу. Как тебя зовут?

- Лесс, - проговорила она, и мальчик тут же стукнул ее по руке.

- Не разговаривай с глотта!

Широкая ладонь Нолгара сжала запястье пацаненка - осторожно, не до синяков.

- Я не глотта. Мое имя - Нолгар. Моя раса называется ксаранди. И у нас есть такое слово - вежливость. Хевья знают, что это? Например, не влезать, когда обращаются не к тебе.

Мальчишка зыркнул на него глазенками, полными ненависти. Нолгар вздохнул и убрал руку.

- Как хочешь. Лесс, - снова обратился он к девочке, - как твое полное имя?

Она пожала плечами. Снова встрял парень:

- У хевья только одно имя, глотта! Это вы коверкаете свои имена пещерным хра на смех.

- Значит, Лесс... - пробормотал маг. - Кто твои родители?

- Рухта-бортник и Бами, - ответила настороженно.

- Проводи меня к ним. И возьми это. Мой тебе подарок.

Нолгар взял детскую ладошку, перевернул и вложил в нее колечко. Тонкий золотой ободок с маленьким рубином - как раз на пальчик Лесс. Девочка, как зачарованная, вглядывалась в сверкающий камень. Маг улыбнулся.