На вид невозмутимый, Цезарь посещал все собрания Сената как будущий старший консул, но свое мнение высказывал крайне редко. Почти все время он посвятил работе над новым законопроектом о земле для ветеранов Помпея. В ноябре он уже не видел причины, почему надо продолжать скрывать их союз. Пусть все узнают, кем являются он и Помпей. Пора слегка надавить. Поэтому в декабре он послал Бальба к Цицерону с целью заручиться его поддержкой при принятии закона о земле. Цицерон, осведомленный о происходящем, лучше всех разнесет новость всем и вся.
Дядя Мамерк умер — личное горе у Цезаря и освободившееся место в коллегии понтификов.
— Это может быть в какой-то степени полезно для нас, — сказал Цезарь Крассу после похорон. — Я слышал, Лентул Спинтер очень хочет сделаться понтификом.
— И может им стать, если будет хорошим мальчиком?
— Именно. Он обладает влиянием, рано или поздно будет консулом, а в Ближней Испании нет губернатора. Я слышал, что он очень страдает оттого, что не получил провинции после преторства. Мы могли бы помочь ему получить Ближнюю Испанию в первый день нового года. Особенно если к тому времени он уже будет понтификом.
— Как ты это сделаешь, Цезарь? У многих очень хорошие шансы занять это место.
— Жребии подтасуем, конечно. Удивляюсь, что ты спрашиваешь. Вот здесь и пригодится наш триумвират. Корнелия, Фабия, Велина, Клустумина, Терецина — пять триб, которые уже не покинут наши ряды. Конечно, Спинтеру придется подождать, пока пройдет закон о земле, а потом он сможет поехать в свою провинцию. Но не думаю, что он будет возражать. Бедняга все еще на вторых ролях, и boni с презрением фыркают, потому что не думают о будущем. Не стоит относиться с презрением к людям, которые могут тебе пригодиться. Но они пренебрегают Спинтером. Тем большие они дураки.
— Вчера я видел Целера на Форуме, — сказал довольный Красc. — На мой взгляд, он выглядит очень больным. Цезарь засмеялся:
— Это не физическая болезнь, Марк. Его маленькая крепость Нола, его неприступная красотка жена распахнула все свои ворота для Катулла, поэта из Вероны. Кстати, Катулл, кажется, заигрывает с boni. Я уверен, что это он придумал для Бибула историю о виноградниках Публия Сервилия. В этом есть смысл, поскольку Бибул словно прикипел к городским булыжникам. Он не покидает Рима. А чтобы знать про скот и виноградники, надо жить на селе.
— Значит, Клодия наконец-то влюбилась.
— Достаточно серьезно, если Целер забеспокоился.
— Ему лучше отозвать Помптина и поехать в свою провинцию пораньше. Для военного человека Помптин не оправдал надежд в Дальней Галлии.
— К сожалению, Целер любит свою жену, Марк, поэтому он вообще не хочет ехать в провинцию.
— Они стоят друг друга, — вынес приговор Красc.
Цезарь попросил Помпея быть его авгуром во время ночного бдения, которое произошло на auguraculum на Капитолии перед первым днем нового года. Может, кто-то и нашел это обстоятельство странным, но вслух никто не проронил ни слова.
С середины ночи до того момента, как первые лучи солнца окрасили восточный край неба, Цезарь и Помпей в тогах с ало-пурпурными полосами стояли спина к спине, глядя в небо. Цезарю повезло: новый год наступил на четыре месяца раньше своего сезона, а это значило, что еще можно было рассмотреть, как падают звезды, рассыпая искры по черному небосводу. Много было знаков и добрых предзнаменований, включая вспышку молнии в облаке в левой половине неба. Бибулу со своим авгуром тоже полагалось присутствовать, но даже в этом Бибул постарался продемонстрировать, что не намерен сотрудничать с Цезарем. Вместо этого он прочитал знаки в своем доме — такое вполне возможно, но все же необычно.
После обряда старший консул и его друг отправились домой, чтобы переодеться в дневную одежду. К наряду Помпея прилагались триумфальные регалии, поскольку теперь ему разрешалось носить их на всех праздничных мероприятиях, а не только на играх. У Цезаря — новая белоснежная toga praetexta, с пурпурной каймой. Пурпур не тирский, а самый обычный — так повелось еще на заре Республики, когда Юлии были такими же выдающимися гражданами, как и ныне, спустя пятьсот лет. У Помпея — золотое сенаторское кольцо, у Цезаря — кольцо железное, как и у Юлиев в те давние времена. На голове — венок из дубовых листьев, под тогой — туника великого понтифика в ало-пурпурную полоску.
Мало удовольствия было Цезарю идти по Капитолийской улице рядом с Бибулом, который не переставая бубнил, что у Цезаря ничего не получится, что он, Бибул, готов умереть, лишь бы увидеть, как консульство Цезаря окажется бездеятельным и ничем особым не запомнится. Неприятно было сидеть в курульном кресле рядом с Бибулом, пока толпа сенаторов и всадников, семья и друзья приветствовали и славили новых консулов. К счастью, безупречно белый жертвенный вол Цезаря оказался покорным и жертвоприношение прошло гладко, а вот вол Бибула упал неудачно, он пытался встать на ноги и забрызгал кровью тогу младшего консула. Плохой знак.
После этого Цезарь как старший консул созвал Сенат в храме Юпитера Наилучшего Величайшего. Там он наметил дату проведения feriae Latinae, а потом бросал жребии, чтобы решить, кому из преторов какая провинция достанется. Неудивительно, что Лентул Спинтер получил Ближнюю Испанию.
— Предстоит еще несколько изменений, — сказал старший консул своим обычным низким голосом, так как в святилище, где лицом к востоку стояла статуя Юпитера Наилучшего Величайшего, была хорошая акустика. — В этом году я возвращаю обычай, существовавший в ранний период Республики: в те месяцы, когда фасции будут не у меня, я прикажу ликторам следовать за мной, а не идти впереди.
Послышался шепот одобрения, превратившийся в громкий протест, когда Бибул огрызнулся:
— Делай что хочешь, Цезарь, мне все равно! Только не жди, что я соглашусь!
— А я и не жду твоего согласия, Марк Кальпурний! — засмеялся Цезарь, назвав его по имени и таким способом особо подчеркнув невоспитанность Бибула, который обратился к нему по прозвищу.
— Что-нибудь еще? — осведомился Бибул. Как же в тот миг он ненавидел свой рост!
— Непосредственно к тебе это не имеет отношения, Марк Кальпурний. Я очень давно пребываю в этой Палате. В том числе будучи на службе у Юпитера Наилучшего Величайшего, в чьем доме собралась Палата в данный момент. Как flamen Dialis я вошел в эту Палату в возрасте шестнадцати лет, потом, после двухлетнего перерыва, возвратился в нее, потому что завоевал гражданский венок. Помнишь те месяцы у Митилен, Марк Кальпурний? Ты тоже был там, хотя гражданского венка не удостоился. Теперь, в сорок два года, я — старший консул. В итоге более двадцати трех лет я вхожу в Сенат.
Цезарь оживился. Тон его стал деловым.
— На протяжении этих двадцати трех лет, почтенные отцы, я видел много перемен к лучшему в процедуре заседаний Сената, особенно теперь, когда мы стали фиксировать нашу работу письменно. Не все из нас пользуются этими документами. Но я, конечно, обращаюсь к ним, как и другие серьезные политики. Однако эти заметки исчезают в архивах. Мне также известны случаи, когда записи мало соответствовали тому, что в действительности говорилось на заседании.
Он замолчал, окинул взглядом ряды сенаторов. Никто не позаботился внести в храм деревянные скамьи, поскольку в первый день нового года собрания всегда были короткими, выступал только старший консул.
— Теперь — о народе. Большинство наших собраний проходят при открытых дверях, что дает возможность небольшой группе интересующихся лиц слушать, о чем мы говорим. Результат известен. Тот, кому слышно лучше, передает другим, кто слышать не мог. И подобно тому, как распространяется рябь по пруду на Форуме, затихая к краям, так пропадает и точность переданного. Это не нравится ни народу, ни нам. Я прошу вас внести два изменения в ход работы наших заседаний. Первая касается заседаний, проходящих как при открытых, так и при закрытых дверях. Писари переписывают свои заметки набело, оба консула и все преторы, присутствовавшие на данном заседании, разумеется, проверяют записанное и удостоверяют документ своей печатью. Другая поправка касается только тех заседаний, которые проводятся при открытых дверях. Записи будут вывешиваться на Форуме, в специальных местах для информации, защищенных от непогоды. Мои доводы основаны на заботе обо всех нас, независимо от того, по какую сторону политического или фракционного забора мы стоим. Это в равной степени необходимо как для Марка Кальпурния, так и для Гая Юлия. Это необходимо как для Марка Порция, так и для Гнея Помпея.
