Глава 2

      Широкой прямой лентой в набережную воткнулась Большая Ордынка. О людях здесь напоминал лишь неубранный после масленичных гуляний мусор. В призрачном свете уличных ламп ветер вместе с поземкой тащил по пустым тротуарам обертки конфет, пластиковые коробки, стаканы из-под американской шипучки, а за мостом на другой стороне реки прожектора кровавыми языками облизывали завитки куполов Василия Блаженного. И по-прежнему не отпускали сомнения:

      "Действительно ли был холостым щелчок револьвера?"

      Только когда он свернул на Пятницкую, в облике города снова стала проступать прежняя реальность. Улица славилась ночными заведениями, куда, забыв о сословных различиях, приезжали весело отдохнуть безпоместные дворяне, купцы третье гильдии, состоятельные разночинцы. И сейчас за дверями ресторанчиков и трактиров угадывалась жизнь. Слышалась музыка, свет из окон казался теплым и рождал ощущение уюта. А у строения под номером три Александр увидел, наконец, живое человеческое лицо, хотя назвать его так можно было только с большой натяжкой. Высокий грузный господин в распахнутой шубе, придерживаясь за стену у входной арки, справлял прямо себе под ноги малую нужду. Заслышав шаги, он поднял похожую на свиное рыло образину. Заплетающийся язык с трудом выдавил сакраментальный вопрос:

      - Ты кто?

      Не утруждая себя таким же бессмысленным ответом, Александр прошел мимо. В это время сверху послышалась музыка. На втором этаже дома находился ресторан "Семь самураев". Оформленное в японском стиле заведение славилось хорошей восточной кухней, приличной публикой и вполне доступными ценами. Когда-то, в счастливую пору супружеской жизни, Александр часто приходил сюда с женой. И сейчас, вспомнив небольшой разгороженный бамбуковыми перегородками зал, он почувствовал, что ему просто необходимо немного посидеть в тепле, привести в порядок мысли. Не помешал бы сейчас и графинчик горячего саке, хотя по финансовым соображением придется заменить его большой рюмкой водки..

      Когда снова проходил мимо пьяного, тот попытался удержать за плечо. Брезгливо скинув руку, Александр обошел свежее желтое пятно на снегу и двинулся к дверям ресторана. Поднимаясь по винтовой лестнице, он прошел мимо аквариума с экзотическими японскими рыбками. На верхней площадке между кухней и залом проскочила черноволосая официантка в наряде гейши. Александр двинулся следом за ней, но дорогу преградил ряженный под самурая калмык.

      - Нельзя вам туда, сударь!

      Поведение хранителя дверей легко объяснялось. Человек без верхней одежды и в испачканном сюртуке представлял потенциальную угрозу для почтенной публики. Калмык просто добросовестно выполнял указания хозяев. Но Александр не привык к тому, чтобы его вот так запросто выставляли из приличного заведения. Бросив сквозь зубы "Пшел, прочь!" он попытался отодвинуть живую преграду. Но местный самурай оказался не слабого и неробкого десятка. Набычившись и упираясь в пол короткими кривыми ногами, он устоял и даже оттолкнул назойливого посетителя. От такого обращения дворянская кровь горячей волной ударила в голову. Еще бы мгновение и на зарвавшегося хама обрушилась оплеуха. Почувствовав это, калмык резко отскочил назад и испуганной скороговоркой выпалил:

      - Не балуйте, сударь! Сейчас городовых мигом вызовем. У нас тут наряд в соседнем доме дежурит.

      Упоминание о полиции сразу охладило воинственный пыл. А калмык уже примирительным тоном продолжал:

      - Ехали бы домой, барин! У нас тут рядом "Извозов" дежурит. На Якиманке, по случаю масленицы, подземка всю ночь работает. Так что езжайте с Богом! Погуляли уже...

      Спускаясь по лестнице, Александр чувствовал как с него, словно клочья рваного кафтана, спадает дворянская гордость. Холуй с азиатской физиономией не пустил в ресторан, и это только начало. Дальше будет хуже! Такова расплата за жизнь, которую выбрал вопреки требованиям чести.

      После краткого пребывания в тепле, февральский ветер показался еще более сырым и холодным. Вопреки заверениям, черно-желтых "Русланов" таксомоторного товарищества "Извозов" нигде не наблюдалось. Полицейский наряд в соседнем доме, скорее всего, тоже был выдумкой. Даже пьяный за прошедшие пару минут сумел куда-то исчезнуть. Опять навалилось жутковатое ощущение, что это не совсем тот город, в котором он прожил большую часть своей непутевой жизни. Оно еще больше усилилось, когда проходил мимо недостроенного вестибюля подземки. Давно обещанную градоначальником станцию "Замоскворечье" много лет не могли ввести в эксплуатацию, и горожане уже воспринимали глухой забор между трамвайными путями и Пятницкой, как привычную деталь пейзажа. А этой ночью на пятачке между стройкой и проезжей частью кто-то устроил аутодафе. На костре из досок пылало тряпичное чучело масленицы. Рядом исполняли безумный ритуальный танец несколько одержимых дьяволом или просто вусмерть пьяных бродяг. Блики огня вырывали из тьмы оскаленные в хищных ухмылках лица. Тела дергались, будто в пляске святого Вита, и, казалось, пылающий рот чучела хохочет над происходящим.

      Александр всегда боялся даже самому себе показаться трусом. Но стало так жутко, что он снова побежал. В спину полетели насмешливые крики, и даже казалось, что кто-то зовет его по имени. Когда костер скрылся за углом дома, он перешел на шаг и остановился у заведения братьев Птициных. Этот трактир также славился хорошей кухней, а демократичная обстановка и возможность всего за пару рублей вкусно и сытно поесть привлекала сюда народ разного достатка и звания. И сейчас из полуоткрытых дверей, зазывая полуночных гуляк, доносился гул хмельных голосов и звуки баяна.

      Переступая порог, Александр поймал себя на том, что уже боится, как бы его опять не выставили на улицу. На счастье у Птициных все было проще и демократичней. Половой в белых штанах и расписной рубахе, подскочив к гостю, любезно поинтересовался:

      - За столик с обслуживанием желаете?

      Стараясь держаться как можно уверенней, Александр отказался от дополнительной услуги. Потеряв к нему интерес, половой протянул " Как будет, угодно-с!" и, тряхнув зализанным назад чубом, растворился в полумраке зала. Чувствую как живот сводит от ароматов специй и жаренного мяса, Александр свернул к раздаточной стойке. Здесь на длинных железных лотках, на манер американского фастфуда, лежали блюда на любой выбор: Салаты с опятами, маринованные "царские" грузди, заливное под хреном, еще пышущие жаром пирожки, расстегаи со стерлядью и осетриной, кавказский шашлык, картошка с мясом и грибами в горшочках. По случаю масленицы, почетное место занимали блины.

      Взяв расписанный "под Жостово" поднос, Александр двинулся вдоль стойки. Глотая слюну, старался найти блюда подешевле. Однако, не удержавшись, выбрал большой расстегай, блины с розовой исландской сельдью, розетку с бочковыми огурцами и жаркое в горшочке. На кассе взял себе еще четверть штофа "Смирновской". В итоге весь заказ вышел на два с полтиной. Очень кстати в кармане сюртука обнаружилась завалявшаяся трехрублевая купюра, и ему даже не пришлось залезать в кошелек с "заупокойными" серебряниками. Пересчитывая сдачу, он с горечью думал, что в скором будущем придется пользоваться какой-нибудь дешевой харчевней на окраине Марьиной рощи. А еще дальше не хотелось заглядывать даже в мыслях.

      На маленькой эстраде посередине полутемного зала слепой баянист играл "На сопках Маньчжурии". Заведения не страдало от нехватки клиентов, и только у самой стены удалось найти незанятый одноместный столик. Не снимая блюда с подноса, он до краев налил граненый шкалик и залпом его опрокинул. Закусил огурцом, который хрустел на зубах в лучших традициях трактирной кухни. Снимая ледяное оцепенение, по телу разлилось тепло. Осторожно надкусив свернутый в трубочку блин, он ощутил на деснах нежный вкус сельди. Чтобы удержаться на гребне волны блаженства, опрокинул еще одну рюмку, потом не спеша принялся за жаркое. Старался растягивать и смаковать каждое мгновение этой роскошной трапезы, над которой дамокловым мечом нависало "Больше ты этого себе не позволишь".