Через окно бани, неожиданно вижу проходящую по двору Зинаиду. Резко забываю все свои соображения и бросаюсь за ней вдогонку. «Зинаида Апполинарьевна, — обращаюсь очень тихо, чтобы не испугать, — добрый день». «Как поживает ваша матушка? — задаю дежурные вопросы, чтобы сбить напряжение от неожиданности встречи. «Ты хоть кричать не собираешься, — применяю я уже другой способ, шоковой терапии, — если я тебя прямо на этой скамеечке поцелую?» Наконец она расслабляется, улыбается и протягивает руки: «Василёк, как же я тебя ждала!» При дневном свете, она давно меня не видела, потому я слышу её горестные мысли: «Каким же ребёнком он выглядит». Эти мысли активизируют мои недавние размышления о беременности и моих детях. Решаюсь спросить Зинаиду прямо, как самую осведомлённую о моей настоящей природе: «У тебя будет двойня от меня, как и у трёх сотен жительниц деревни». — Предлагаю тебе родить чуть раньше в лучших условиях при моём наблюдении. Она широко распахнула глаза при моём первом категорическом сообщении о её беременности и ожидаемой двойне. Но предложение по совместным родам, под моим присмотром её неожиданно успокоило. Доверие выросло ещё тогда, когда я признался ей в своём происхождении из иного мира. Если я буду с ней, она ничего не боялась. За её жизнь и здоровье я тоже не боялся, а вот в благополучии детей, полной уверенности не было. Ещё раз, проверив плод нашей любви, проведя ладонью над её животом, задал максимальное ускорение деления стволовых клеток. «Есть, сейчас, будешь хотеть постоянно, — предупредил я девушку уже совершенно серьёзно, — найми ещё кухарку чтобы готовила». Перейдя в горницу я продолжил свои предложения. — Знаю, что мама назначила себя главной распорядительницей всех капиталов уже давно, когда готовилась умирать. Есть две рекомендации. Нужно продать всю вашу недвижимость и снять все деньги с русских банковских счетов. Это всё один совет, — предупредил я её попытки возразить. Другое предложение, — назначить твою матушку управляющей моим имением под Мендеркой. Там сейчас, как раз освобождается место директора. Знал, что она ездила смотреть это быстро растущее поселение, возбуждающее дикое любопытство всей округи. Вдруг почувствовал её испуг и недоверие. Передать последние деньги семьи, девятилетнему ребёнку, ей не давал здравый смысл. «Конечно она сломит в себе это недоверие, — твёрдо понял тут же, — но решил, всё же, немного помочь». Исчезнув у ней прямо на глазах, через несколько секунд вернулся с документами дома Романовых, которые отдал ей просмотреть. «Ты серьёзно должен получить такие деньги от Императора? — удивлённо подняла она стопку документов — Они тебе доверили деньги всей России?» С усмешкой весело ответил, что деньги совсем ещё не все. Но те, что получил, положил на своё имя, как и договаривались с Николаем Александровичем. Не стал её пугать информацией о грядущей революции, — меньше знаешь, — лучше спишь. Как и надеялся, хватило предоставленных доверенностей. Только и спросила: «Что нужно подписать?» Поблагодарив за доверие, обещал вспомнить разговор, как только вернусь из Швейцарии. Ради усиления воздействия, предложил положить документы, в Альпийский тайник, вместе. Без дальнейших разговоров взял её за руку и мы оказались на каменистой заснеженной площадке высоко в горах. Открыв сейф, положил документы и мы исчезли снова, очутившись уже в знакомой ей бане. «Ой, извини, — поцеловал я руку девушки, — так меня и притягивают приятные воспоминания недельной давности». Она покраснела так, что заметно стало в полутьме парилки. Я поцеловал её в губы, с готовностью раскрывшиеся мне, отстранился и с сожалением сказал: «Сейчас, ты вынашиваешь наших мальчиков с утроенной энергией, потому от всяких рискованных мероприятий придётся отказаться». — Мне самому за тобой следить некогда, потому очень прошу, веди себя крайне аккуратно. Даже на рессорной бричке не езди, а тем более в телеге. Перевезу вас с мамой на новую базу, лично сам. Ещё многое можно было сказать, но почувствовал активное мышление в сторону моей персоны. Как сказала бы моя бабушка, которую я уже видел здесь шестилетней малышкой: «Кто-то сильно вспоминает, аж до икоты, на тебя напавшей». В моём случае, кружкой воды от воспоминания не отвязаться. Приходится срочно «нырять» в Швейцарию, в мой отель, на кровать закрытого номера, в двери которого скребётся неизвестный мужчина, собственной воровской отмычкой.

Увидев меня, мирно спящего в постельке, взломщик удивляется, но не убегает. Он осторожно и тщательно обшаривает всю комнату, — шкаф, ящики письменного стола, чемодан, купленный мне недавно тёте Хильдой для сценической одежды. Я почти полностью прочитал все его мысли и намерения. Давно я так не волновался на пустом месте. Слишком неожиданно явился мужичок. Только-что целовался с девушкой, на тебе, приходится встречаться с лазутчиком. Именно так его и стоило характеризовать, как только познакомился с его намерениями ближе. Интернет подсказал мне необходимые сведения, — «Общая Украинская Рада (ОУР) была создана в Вене 5 мая 1915 г. и действовала до ноября 1916 г. Председателем ОУР был К. Левицкий». Вот чей представитель забрался ко мне. На самом деле это был агент Австро — Венгерской разведки. Поступившие имданные о налаживании моих связей с польским сопротивлением, очень заинтересовали руководство этой организации. Хильда работала в другом отделе этой разведки, потому её решили не раскрывать. Не придумав никакого другого повода выйти не меня, этому агенту поручили рассказать соратникам о появлении богатого мальчика с украинской фамилией пытающегося связаться с поляками. Он работал агентом в недавно созданной Общей Украинской Раде. созданной по инициативе Австро — Венгерской разведки в Вене. Германия и Австро — Венгрия поддерживали поляков, а также русских революционеров, — всех кто мог быть полезен в борьбе с Россией. Я оказался самым странным ребёнком, который проявил интерес ко всем двум их разработкам. Судя по моей украинской фамилии, Кузьменко, не вызвало сомнения, что и развал России с помощью украинского национализма я поддержу. Последней каплей, переполнившей чашу недоумения разведчиков, стал мой полёт в Берлин и получение в дар самолёта, от самого короля Германии. По всем данным, я представлял из себя ярого врага Русского самодержавия. Именно потому, было принято решение о проведении прямой вербовки в ОУР, так как все остальные, полезные Австро — Венгрии, организации я поддержал сам. Мой незваный гость, как украинский националист, укоризненно приступил к разговору на чисто русском языке: «Что же ты Василий, вроде как украинец по фамилии, а собираешься ляхов поддерживать?» Зная всю ситуацию в деталях, мне оказалось легко определиться со своим поведением. Протерев, для видимости, глаза, как бы со сна, удивлённо вперившись в гостя, спрашиваю: «А вы дяденька за кого будете?» Так и хотелось добавить, «за белых или за красных», но он бы таких шуток ещё не понял. «Мы за свободу украинского народа от москалей и ляхов» — гордо выдал мне заготовленную фразу. «Сегодня ровно год, как создана наша организация, почему мы предлагаем тебе примкнуть к ней как сознательному украинцу» — не стал мудрствовать лукаво. По видимому, мужик не считает меня за разумного человека. Трудно его обвинять, если он видит перед собой девятилетнего мальчишку с глупой, заспанной физиономией. Мне их организация совершенно не интересна. Тем более жить ей не так уж долго, по данным того же инета: «ОУР самораспустилась в знак протеста против провозглашения кайзером Германии и императором Австро-Венгрии манифеста от 5 ноября 1916 г. о восстановлении Польского государства». С другой стороны, может быть весьма полезно знакомство с врагами России. Как говорят мудрые: «Держи своих друзей близко, врагов еще ближе» — это сказал Макьявелли Никколо ди Бернардо (1469–1527) Кстати, неплохо бы познакомиться с Муссолини, которому тридцать три, и Шикельгрубером, — ему сейчас двадцать пять лет. У итальянца три сына и две дочери будет. А сколько любовниц и внебрачных детей, наверное и не посчитать. Было бы отлично с ним повидаться.