— Доброе утро, доктор Вайнстоун, — весело поздоровался я.

Он не ответил на мою улыбку, оставаясь мрачным и подавленным.

— Вы пропустили превосходную конференцию, на нейбыл представлен случай Манцура, — сообщил я ему, делаявид, будто не понимаю, что это для него уже не новость.

Лицо Вайнстоуна стало еще мрачнее.

— Он явился с большой помпой и как всегда искал оправдания собственной глупости, слушать его было стыдно.

Вайнстоун заговорил, не обращая внимания на мои слова:

— Плохо дело, если так будет и дальше, он присоединится к лагерю Сорки. Надо дать ему передохнуть.

— Они уже давно заодно с Сорки.

— Я думаю, это не так. Понимаешь, он был у меня на днях в гостях и выразил готовность поддержать нас, а мы, в свою очередь, должны помочь ему.

— Теперь ему поможет только Бог.

Я не шутил, как только ОНПМД закончит разбирательство, он навсегда расстанется с практической медициной.

Конечно, для него это смерть, однако пускай он вспомнит о печальной участи многих своих пациентов.

— Не будь так уверен, в понедельник я встретился сДиком Келли, он собирается спасать Манцура.

Дик Келли возглавлял университетский медицинский центр Манхэттена, считался видной фигурой во влиятельных медицинских кругах.

— Вы думаете, он может спасти его? — поинтересовался я. — Против Манцура выдвинуты слишком тяжелые обвинения.

— Келли сумел помочь Дональду Муру, — напомнил мне Вайнстоун недавний случай из новостей.

Доктор Мур, председатель общества хирургов Манхэттена, не так давно допустил трагическую ошибку, оставив резидентов одних на операции закрывать живот пациенту. Семью он заверил, что операция прошла успешно, сам же поехал в аэропорт и улетел. Когда он вернулся, пациента уже не было в живых.

— Разразился ужасный скандал, — сказал Вайнстоун, — но Дик Келли спас его.

— Еще бы, — заметил я, качая головой, — это был единичный эпизод. Мур большой хирург и прекрасный педагог, с ним просто произошел несчастный случай. Не надо сравнивать его с Манцуром. Если Дик Келли помогает Манцуру, то есть еще сенаторы, пресса. Все в мире относительно.

— Ты готовишь собственное самоубийство? — Вайнстоун закашлялся и решил загладить резкую фразу. — Марк, ты знаешь, как я к тебе отношусь, я уважаю твои моральные принципы. Но прошу тебя помириться с Манцуром. На следующей неделе он приглашает нас с тобой на обед в персидский ресторан.

— Позвольте мне подумать.

Мы разошлись, а я вспомнил, как год назад Вайнстоун говорил мне: «Марк, когда ты делаешь выговор кому-то или говоришь неприятные вещи, для начала скажи несколько добрых слов. Поверь, это помогает!»

У него это хорошо получается, по крайней мере со мной.

У меня была назначена встреча со специальным агентом из Департамента здоровья и гуманитарных нужд США, мы разговаривали в аудиовизуальной комнате библиотеки. На вид ему было лет тридцать, личность довольно угрюмая и неприветливая. Он показал мне свой золотой значок и медленно начал делать заметки в электронной записной книжке. Его интересовали, главным образом, методы Манцура, используемые для выдаивания средств из медицинской страховой компании «Медикэр». Он объяснил мне причину интереса к Манцуру, вспомнив про информацию Глэтмана. Так-то они сохраняют конфиденциальность!

Я рассказал ему, как Манцур использует синтетические протезы для шунтирования закупоренных, а бывает, и здоровых артерий бедра, счет же выставляет за более сложные и дорогие аутовенозные шунты. Это мошенничество можно было легко доказать. Не остался без моего внимания и Сорки, требующий оплаты наличными в несколько тысяч долларов за гастропластику от пациентов, имеющих медицинскую страховку с низкими тарифами.

— Это ли не противозаконно? — спросил я у специального агента.

Ему удалось заполнить почти целую страницу электронной записной книжки, большое достижение при его интеллектуальных способностях и скорости восприятия. Однако я не питал больших надежд на быстрое решение проблем.

Вернувшись в отделение, я застал Анн плачущей за своим столом.

— Что с вами? — поинтересовался я.

Она ничего не ответила, только продолжала плакать.

Администратор Джулия с готовностью приступила к объяснениям.

— Доктор Зохар, позвольте мне все вам рассказать.

Мы прошли в кабинет, где Джулия показала мне несколько бланков.

— Это почтовые заказы, мы нашли их в столе у Анн. Она заказывала товары из каталогов для персонала людям, уже давно у нас не работающим, забирала почту и передавала ее другим.

— Да, это серьезное обвинение, если оно соответствует действительности. И что вы собираетесь с ней делать? Почему она плачет?

— Ее уволили с выплатой трехмесячной зарплаты, это уже решено отделом кадров, она должна освободить свое место немедленно.

— Постойте, разве можно избавиться от человека, не доказав его вину? Она работает у меня, и мои больные любят ее.

— Ничем не могу вам помочь, поговорите с Фарбштей-ном или отделом кадров.

Вайнстоун был моей первой инстанцией.

— Забудь о ней, — посоветовал он после моих объяснений (ему уже все было известно раньше меня). — Я преду- преждал тебя, что борьба будет жестокой и полной неожиданностей. Им известно, как она тебе помогает, радуйся, что уволили ее, а не тебя. Не суетись по этому поводу.

Анн ждала меня в кабинете.

— Доктор Зохар, это Джулия подсунула квитанции ко мне в стол. Клянусь, я ничего не знаю о порядке почтовых заказов. Она делает мне гадости с тех пор, как я застала ее с этим жутким охранником. Помните, я рас- сказывала вам об этом? Она ненавидит меня.

— Успокойтесь, Анн. Попробую посоветоваться с проф- союзом, а потом мы пойдем в отдел кадров.

— Как вы определяете, что операция не нужна? — спросил меня мистер Веллс, молодой адвокат, занимающийся медицинскими вопросами. Его клиенту повредили желчный проток во время удаления желчного пузыря, и согласился стать экспертом ответчика. Веллс не был значком с тяжбами, связанными с хирургией.

— Легче дать определение необходимой операции, — ответил я. — Это операции, для которых есть сущест- венные медицинские показания, доказывающие, что пациентам они крайне нужны. Например, удаление разорвавшегося аппендикса, устранение ущемленной и болезненной грыжи.

Операции бывают разные, пациенту с закупоркой артерии, вызвавшей гангрену, артериальный шунт не нужен, необходима ампутация. В вашем случае у пациента были бессимптомные желчные камни, можно было обойтись и без холецистэктомии.

— Существует ли определение «ненужной» операции в противовес «необходимой»? — спросил Веллс.

— Если бы это было настолько просто, — засмеялся я, — вы бы не нуждались в экспертах и не платили бы мне четыреста долларов в час. Определение «ненужной операции» используется Американской коллегией хирургов с 1950 года и звучит как «операция, которая не поддерживается клиническими причинами и здравой логикой». Для такой операции невозможно найти экспертов-хирургов, которые смогли бы доказать ее пользу. Но всегда найдутся эксперты, подтверждающие ее огромный риск и вред для больного. Мы подошли с вами к понятиям «польза» и «риск». Они являются ключевыми!

— Выходит, что большинства операций можно избежать? Почему же квалифицированные, хорошо обученные, имеющие лицензию хирурги берутся за ненужные операции? Разве наша система здравоохранения не считается лучшей в мире?

— Давайте взглянем на некоторые цифры, — предложил я, открыв медицинский справочник. — В 1976 году в среднем девять тысяч операций приходилось на каждые сто тысяч американцев. Тогда же в Англии на сто тысяч человек сделано только четыреста операций, в Канаде — шесть тысяч двести. Американцы живут дольше, чем англичане или канадцы? Они отличаются лучшим здоровьем или качеством жизни? Согласно статистике, нет. Дополнительные операции, сделанные американцам, можно назвать ненужными.