— Это довольно трудно объяснить, — пробормотала она. Необычная мягкость прозвучала в ее голосе, отчасти нежность, отчасти нерешительность, отчасти отсутствие интереса. — Лучше не надо. Я могу потерять тебя окончательно. Все, что я могу сказать в настоящее время, это только то, что я ни школьный учитель, ни историк. Я рассказчица, и еще не дошла до самой важной части своего рассказа.

— И что это может быть? — спросила я, заинтересовавшись ее желанием сменить тему разговора.

— Все, что я так подробно рассказала тебе, является фактической информацией, — сказала она. — То, о чем я не упомянула, — это мир магии, из которого действовали вожди яки. Они считали, что действия ветра и теней, животных и растений так же важны, как и дела людей. Это та часть, которая интересует меня больше всего.

— Действия ветра, теней, животных и растений? — повторила я насмешливо.

Делия кивнула, не обращая внимания на мой тон. Потом она рывком выпрямилась на сиденье, стащила белокурый парик и подставила ветру свои черные прямые волосы.

— Это горы Бакатете, — сказала она, указывая на горы слева от нас, которые едва вырисовывались на фоне предрассветного неба.

— Это сюда мы собираемся? — спросила я. — Не сейчас, — сказала она, снова соскальзывая вниз на свое сиденье. Загадочная улыбка играла на ее губах, когда она повернулась ко мне. — Возможно, однажды у тебя будет возможность посетить эти горы, — размышляла она, закрывая глаза. — Горы Бакатете населены созданиями другого мира, другого времени.

— Созданиями другого мира, другого времени? — эхом повторила я с насмешливой серьезностью. — Кто они или что из себя представляют?

— Создания, — произнесла она рассеянно. — Создания, которые не принадлежат нашему времени, нашему миру.

— Ну-ну, Делия. Ты что, пытаешься напугать меня? — Я не могла сдержать улыбку, когда повернулась к ней.

Даже в темноте ее лицо сияло. Она выглядела чрезвычайно молодо, кожа без морщин мягко облегала изгибы щек, подбородка и носа.

— Нет. Я не пытаюсь напугать тебя, — сухо произнесла она, пряча за ухо прядь волос. — Я просто рассказываю тебе, каково истинное знание об этом районе.

— Интересно, и какие с виду эти создания? — добивалась я, прикусывая губу, чтобы сдержать хихиканье. — И приходилось ли тебе видеть их?

— Конечно, я видела их, — ответила она снисходительно. Я бы не говорила о них, если бы не видела. — Она мягко, без следа какого-либо возмущения, улыбнулась. — Они являются существами, которые населяли землю в другое время, а теперь уединились в изолированных местах.

Сначала я не смогла удержаться от громкого смеха над ее верованием. Но потом, видя, какой серьезной и какой убежденной она была, утверждая, что эти создания действительно существуют, я решила: вместо того, чтобы смеяться над ней, я должна отнестись благосклонно к ее верованиям. Кроме всего прочего, она ведь взяла меня к целительнице, и я не хотела вызывать ее протест своими рационалистическими расследованиями.

— Не являются ли эти создания призраками воинов яки, которые потеряли свои жизни в сражениях? — спросила я.

Она отрицательно покачала головой, а потом, как будто опасаясь, что кто-то может подслушать, близко наклонилась ко мне и прошептала мне в ухо:

— Эти горы населены заколдованными созданиями: говорящими птицами, поющими кустами, танцующими камнями, созданиями, которые могут принимать любую форму по желанию.

Она откинулась на сиденье и выжидательно посмотрела на меня.

— Яки зовут эти существа сурэм. Они верят, что эти существа являются древними индейцами яки, которые отказались быть крещеными первыми иезуитами, прибывшими для обращения индейцев в христианство. — Она нежно похлопала по моей руке. — Остерегайся, они говорят, что сурэм. любят блондинок. — Она восторженно хохотнула. — Быть может, это то, о чем были все твои кошмары. Сурэм, пытающийся украсть тебя.

— Ты ведь на самом деле не веришь в то, что сейчас говоришь, правда? — спросила я насмешливо, не в силах сдержать свою досаду.

— Нет. Я только что выдумала, что сурэм. любят блондинок, — успокоила она. — Они совсем не любят блондинок.

И хотя я не повернулась, чтобы взглянуть на нее, я могла почувствовать ее улыбку и озорные горящие глаза. Все это мне безмерно надоело. Я решила, что она, должно быть, или очень искренняя и очень застенчивая, или, что хуже, совершенно безумная.

— Ты ведь не веришь, что создания из другого мира действительно существуют, так ведь? — раздраженно воскликнула я. Затем, боясь, что оскорбила ее, взглянула на нее, почти готовая произнести извинения. Но прежде чем я смогла что-то произнести, она ответила так же громко и таким же злобным тоном, как и я до этого.

— Конечно я верю, что они существуют. А почему они не должны существовать?

— Да их просто нет! — резко и авторитетно заявила я, впрочем быстро потом извинившись.

Я рассказала ей о моем прагматическом воспитании и о том, как мой отец учил меня осознавать, что чудовища в моих снах и товарищи по играм, которые у меня были как у всякого ребенка — конечно же, никому, кроме меня, невидимые, — не что иное, как продукт сверхактивного воображения.

— С самого раннего возраста я воспитывалась в духе объективности и всестороннего анализа, — подчеркнула я. — В моем мире существуют только факты.

— Эта проблема всегда возникает с людьми, — заметила Делия. — Они настолько рассудительны, что, слушая об этом, они сразу же принимают меня за безумную.

— В моем мире, — продолжала я, игнорируя ее комментарий, — не существует фактов о созданиях из другого мира, но лишь спекуляции и принятие желаемого за действительное, а также, — подчеркнула я, — фантазии расстроенного ума.

Как ты можешь быть такой тупой! — выкрикнула она восхищенно в перерыве между припадками хохота, как если бы мои объяснения превзошли все ее ожидания.

— Можно ли доказать, что эти создания существуют? — с вызовом спросила я.

— В чем должно заключаться доказательство? — осведомилась она с выражением наигранной робости на лице.

— Если кто-нибудь еще сможет увидеть их, это и будет доказательством, — ответила я.

— Ты имеешь в виду, что если, например, ты сможешь увидеть их, то это будет доказательством их существования? — осведомилась она, близко придвинув свою голову к моей.

— Ну да, мы можем попробовать прямо здесь.

Вздохнув, Делия положила голову на спинку сидения и закрыла глаза. Она долго молчала, и я была уверена, что она заснула, и поэтому вздрогнула, когда она внезапно выпрямилась и настояла на том, чтобы мы съехали на обочину дороги. Она должна сходить по нужде, пояснила Делия.

Решив воспользоваться нашей остановкой, я тоже направилась в кусты. Когда я собиралась натянуть свои джинсы, то услышала, как громкий мужской голос сказал: — Как аппетитно! — и прямо за моей спиной раздался вздох. С незастегнутыми джинсами я рванулась к тому месту, где была Делия.

— Нам лучше побыстрей убираться отсюда! — выкрикнула я. — Здесь в кустах спрятался мужчина.

— Ерунда, — отмахнулась она от моих слов. — Единственный, кто находится за кустами, это осел.

— Осел не может вздыхать как развратный мужик, — заметила я и затем повторила услышанные мною слова.

Делия осела, изнемогая от хохота, но увидев, какой несчастной я выгляжу, подняла руку в примирительном жесте.

— Ты действительно видела мужчину?

— Мне не обязательно было видеть, — парировала я. — Вполне достаточно слышать его.

Она помедлила еще мгновение и затем направилась к машине. Перед тем, как взойти на дорожную насыпь, она внезапно остановилась и, повернувшись ко мне, прошептала:

— Произошло нечто совершенно загадочное. Я должна предупредить тебя об этом. Она повела меня за руку назад к тому месту, где я сидела на корточках. И как раз там, за кустами, я увидела ослика.

— Перед этим его здесь не было, — настаивала я. Делия, посмотрев на меня с явным удовольствием, пожала плечами и повернулась к животному. — Маленький ослик, — заворковала она детским голоском, — ты смотрел на ее задик?