— Об этом-то мы сейчас и толковали.

— Надо бы за нее помолиться.

— Видите? — повернулся Белснор к Сету. — Мы небезразличны к судьбе ближнего. Мэгги хочет спасти душу Сьюзи.

— Лучше помолитесь, чтобы она не подыскала себе новую «штамповку», — посоветовал Сет. — И не обучила ее чему похуже.

— Морли, я обдумал твои соображения насчет нашей компании, — сказал Белснор. — Кое в чем ты прав: у нас действительно есть общая черта. Но не та, о которой ты подумал, а то, что все мы — неудачники. Взять хотя бы Толчифа. Разве по его виду можно было сказать, что он алкоголик? А Сьюзи? Она способна думать только о сексуальных победах. Наверняка и с тобой не все в порядке. У тебя избыточный вес, должно быть, ты слишком много ешь. Ты что, из тех, кто живет ради еды? Ты хоть раз задавался этим вопросом? Бабл — ипохондрик. Бетти Джо Бем — наркоманка, без «колес» шагу не ступит, вся ее жизнь — в пластмассовом пузырьке. Малыш Дункельвельт помешался на мистических «проникновениях в суть» и почти не выходит из шизоидного транса, который Бабл и Фрейзер называют «кататоническим ступором». Мэгги, — он махнул в ее сторону рукой, — та вообще живет в иллюзорном мире молитв и поста, верой и правдой служит Божеству, которому на нее наплевать. — Белснор посмотрел на женщину: — Мэгги, вы когда-нибудь видели Заступника?

Она отрицательно покачала головой.

— А Сошедшего-на-Землю?

— Нет.

— А самого Создателя? — допытывался Белснор. — Ладно. Теперь возьмем Уэйда Фрейзера. Его мир…

— А как насчет тебя самого? — перебил Сет.

— У меня свой собственный мир.

— Он изобретатель, — пояснила Мэгги.

— Но ничего еще не изобрел, — проворчал Белснор. — Все открытия и разработки последних двух столетий совершены в лабораторных комплексах — там сотни, даже тысячи инженеров. До нашего века существо по имени Изобретатель не дожило. Но мне нравится возиться с электроникой. Скажем так: если не все удовольствие в жизни, то большую его часть я получаю от конструирования устройств, не приносящих никакой пользы.

— Мечта о славе, — подсказала Мэгги.

— Нет. — Белснор потряс головой. — Я хочу отдавать. Мне, в отличие от всех вас, не нравится только брать. — Голос его был ровен, тверд и очень серьезен. — Мы живем в мире, придуманном и построенном миллионами тружеников. Большинство из них давно умерло, не получив за свою работу практически никакого вознаграждения. Но меня не интересует, узнают ли люди о том, что я создал; достаточно, если мои изобретения принесут пользу, если кто-то будет зависеть от них, считая это само собой разумеющимся. Как все мы зависим, например, от английской булавки. Кто нынче может сказать, чье это изобретение? Никто. Зато в нашей проклятой Галактике ею пользуются все, кого ни возьми…

— Английская булавка впервые появилась на Крите, — вспомнил Сет. — В четвертом или пятом веке до нашей эры.

Белснор обжег его взглядом.

— Ага! Выходит, тебе не все равно, где она изобретена! — воскликнул Сет.

— Однажды я почти сконструировал устройство, — сказал Белснор, — которое должно было прерывать движение электронов в любом проводнике в радиусе пятидесяти футов. Оно могло пригодиться как оборонительное оружие. Но пятидесяти футов я так и не добился. Только полутора. — Он погрузился в задумчивое, угрюмое молчание.

— Мы все равно вас любим, — произнесла Мэгги.

Белснор поднял на нее злые глаза.

— Божество ценит все, что сделано с искренним чувством, — заявила Мэгги, — даже неудачные попытки. Для Божества важен не результат, а мотивы. Не сомневайтесь, они Ему известны.

— Даже если вымрет весь поселок, это не будет иметь значения, — проворчал Белснор. — Все мы бесполезны для общества. Мы не более чем паразиты на теле Галактики. Мир не заметит нашего ухода.

— И это говорит наш вожак, человек, призванный нас спасти, — горько усмехнулся Сет.

— Я попытаюсь вас спасти, — пообещал Белснор. — Не знаю, сумею ли, но попробую сделать устройство, которое нас защитит, приведя в негодность игрушечные пушки. Это и будет моим вкладом.

— Не думаю, что вы поступаете разумно, называя эти вещи игрушечными, — заметила Мэгги. — Если так рассуждать, то искусственная почка Токсилакса — тоже игрушка.

— Как и восемьдесят процентов кораблей Межпланзапа, — подхватил Сет.

— Может, в этом и заключается моя проблема, — уныло произнес Белснор. — Я не могу сказать наверняка, что игрушечное, а что настоящее. Игрушечный корабль — не настоящий корабль. Игрушечная пушка — не настоящая. Но если пушка способна убивать… — Он замялся. — Пожалуй, завтра я попрошу людей обойти поселок и собрать все миниатюрные домики, да и вообще все, что пришло извне. Сложим в кучу, сожжем и покончим с этим.

— Что еще пришло извне? — спросил Сет.

— Искусственные мухи, — ответил Белснор. — Это во-первых.

— Они что, цветы опыляют?

— Нет, это делают искусственные пчелы. А мухи летают повсюду и поют.

— Поют? — Сет решил, что ослышался.

— Могу продемонстрировать. — Белснор порылся в кармане и достал пластмассовую коробочку.

— И о чем же они поют? — Сет поднес коробочку к уху и услышал нежные звуки, словно кто-то легонько перебирал струны арфы или вдалеке трепетало множество тончайших крылышек насекомых.

— Знакомая мелодия, — сказал он. — Но не могу вспомнить, где я ее слышал.

«Моя неосознанная любовь, — подумал он. — Из далекого прошлого».

— Они играют то, что вам нравится, — сказала Мэгги.

Сет наконец-то узнал мелодию. «Гранада».

— Будь я проклят, — вымолвил он. — Ты уверен, что это мухи играют?

— Загляни в коробок, — разрешил Белснор. — Только осторожнее, не выпусти. Муху трудно поймать.

Очень бережно Сет отодвинул крышечку и увидел черную муху, похожую на тех, что обитают на Проксиме-6, — большую, волосатую, с дрожащими крылышками и выпуклыми фасеточными глазами, совсем как у настоящих мух. Он закрыл коробочку.

— Великолепно. Она действует как приемник? А центральный передатчик находится где-то на этой планете, верно?

— Я разобрал одну, — сказал Белснор. — Нет, это не приемник, музыка звучит из динамика, но создает ее сама муха. Миниатюрный генератор выдает сигнал в виде электрических импульсов, похожих на импульсы нервных волокон в организме живого существа. Перед генератором расположен влажный элемент с переменной электропроводимостью, способный чрезвычайно усложнять сигнал. Что ты услышал?

— «Гранаду». — Сету тоже захотелось такую муху. Возможно, она бы скрасила его одиночество. — Ты их часом не продаешь?

— Сам поймаешь. — Белснор забрал коробочку и спрятал в карман.

— А еще есть что-нибудь, — поинтересовался Сет, — кроме пчел, мух, «штамповок» и домиков?

— Есть существо, которое копирует, — сказала Мэгги. — Крошечное, с блоху. Правда, оно копирует только одну вещь, зато не останавливается ни на минуту. Это похоже на бесконечный конвейер.

— Что копирует?

— Книгу Спектовского, — ответила Мэгги.

— И все?

— Все, о чем мы знаем. Возможно, есть и другие существа. — Она многозначительно посмотрела на Белснора.

Тот промолчал, снова уйдя в себя, позабыв о собеседниках.

Сет взял со стола испорченный домик.

— Если тенчи делают только копии, то это не их работа. Чтобы изготовить такую штуковину, нужна высокоразвитая технология.

— Возможно, оригинал сделан несколько веков назад, — произнес, словно просыпаясь, Белснор.

— А тех, кто его смастерил, здесь уже нет и в помине.

— И с той поры с него снимались копии?

— Да. А может, это началось после того как мы здесь поселились. Возможно, это проявление заботы о нас.

— Сколько времени сохраняются домики? Дольше, чем твоя ручка?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Белснор. — Нет, я не заметил, чтобы они загнивали. Возможно, это не «штамповки», но особой разницы я не вижу. Кстати, они могли быть изготовлены очень давно, но до поры храниться в резерве.

— В поселке есть микроскоп?