— Это, конечно, необычно, что отрезанная от дерева ветвь стала такой же сильной, как сам глава клана.

— Нет, если это клан О'Каллинэн, — Мюртах оглянулся на свою следующую за ним группу. — Их так много только благодаря милости Божьей. Двадцать лет назад…

Он перекрестился. Двадцать лет его клан не покидал своих собственных холмов, и теперь они впервые вышли оттуда, и это навлекло неудовольствие Верховного короля на них. Он должен быть более доволен успехом рейда.

— Скольких датчан вы победили? — спросил Кир. Сирбхолл потер крыло своего носа.

— Столько, сколько нас, и еще половину столько. У молодого человека поползли вверх брови.

— Вы похоронили своих мертвых в земле датчан? Мюртах взглянул на великолепную тунику юноши.

— Мы не потеряли ни единого человека.

— Вы достойны восхваления за свою доблесть. Это хороший рассказ, я уверен.

— Там не было никакой доблести, — быстро сказал Мюртах. — Мы окружили их ночью и перебили, как стадо диких животных. С их стороны было глупостью разбить лагерь на открытом месте, но они думали, что находятся в безопасности.

— Ваш брат скромен, — сказал Кир Сирбхоллу. Сирбхолл, улыбаясь, немного наклонился вперед:

— Мой брат, как говорит его имя, не воитель. Он стоит на холме со своим луком и говорит нам, что делать, а если кто-нибудь нападает на него, он хладнокровно убивает его стрелой.

— Если бы Кухулэйн делал так, дожил бы до старости, — сказал Мюртах.

— Мой кузен, король… — начал Кир.

Мюртах острым локтем толкнул Сирбхолла под ребро.

— Это объясняет и эскорт, и красивое платье. Я мог бы сразу сказать тебе, что этому есть объяснение. — Он повернулся и улыбнулся Киру.

Кир вспыхнул и зарделся:

— Мой кузен попросил, не сопровожу ли я вас в Кэтхейр-бай-Тара. Он и Мелсечлэйн находятся там и хотят обсудить вещи, касающиеся датчан, и поскольку ваш клан расположен так близко от Датского королевстваnote 2, он счел правильным, чтобы вы присоединились к нему.

— Мелсечлэйн, — сказал Мюртах. Он повернулся, чтобы бросить взгляд на горизонт. Это имя, даже произнесенное собственными устами, немного пугало его. Он так внезапно натянул поводья, что все остальные должны были остановиться, так что образовался клубок брыкающихся лошадей.

— Лайэм, — сказал он, — ты и все остальные могут спокойно отправляться отсюда домой. Нам не потребуется такая масса скота. — Он сделал паузу на мгновение, задумчиво глядя на Сирбхолла, и сказал:

— Они обслужат нас, черт побери, подобно тому, как служат самому королю. — И он улыбнулся Сирбхоллу.

— О, конечно, — сказал Кир и не закончил слова. Отряд Мюртаха уже двинулся прочь, перейдя на быстрый, размашистый шаг горных жителей. Мюртах подтолкнул слегка своего пони, и, к очевидному изумлению Кира, они все тронулись с места, всадники тоже, как если бы Мюртах, маленький среди них, отпустил за всех поводья.

Глубоким голосом Сирбхолл произнес:

— Мелсечлэйн, королевский кузен, старый союзник клана мак Махон, а клан мак Махон и клан О'Каллинэн доходили в прошлом до столкновений.

Мюртах понимал, что Сирбхолл будет смотреть на него. Он взглянул на красивую тунику Кира:

— Это убило моего отца, это разорило мой клан, и Мелсечлэйн нисколько не вмешался в это.

— Конечно, мой кузен знает об этой междоусобице, — сказал Кир, — трудно поверить, чтобы Верховный король свел бы вместе кровных врагов.

За двадцать лет до этого Мелсечлэйн был Верховным королем. И он свел их вместе.

— Мой брат не доверяет этому миру, — говорил Сирбхолл. — Он слишком верит в Бога, чтобы ему нравилось обычное обращение с нами. Но когда вы узнаете его, у вас появится расположение к нему. — Он положил ладонь на плечо Мюртаха: — Говори помягче с этим рыцарем, Мюртах.

— Вы должны простить меня, сударь, — сказал Мюртах, — если я резок или груб в моей речи, но я бедный человек и не обладаю вашими преимуществами по рождению.

Он поставил своего пони против лошади Сирбхолла и сказал тихо:

— Помни, кто здесь главный. Я и без того достаточно маленький, чтобы ты обрезал меня.

Сирбхолл выглядел изумленным. Мюртах немного посторонился, зная, что Сирбхолл никогда не остается спокойным.

— А мак Лэйги в Кэтхэйре? — спросил Сирбхолл.

— Думаю, что да, — сказал Кир.

— Ну-ну! Это должно успокоить тебя.

А Киру он сказал:

— Он помешан на арфистах. Любой странник в Ирландии, если у него есть хоть одна струна на арфе и он присвистывает, когда поет, имеет место за нашим столом, и Мюртах рассуждает с ним очень серьезно о поэзии.

Мюртах закрыл глаза на мгновение, примирительно.

— Это сохраняет пальцы, которыми я натягиваю тетиву, настроенными, — сказал он, коснувшись чехла с луком, притороченного у его колена.

Они проехали некоторое расстояние. Наконец Кир сказал:

— Это редкость, видеть в наши дни человека с луком. Мюртах снова огляделся, обозрев горизонт:

— А как бы вы полагали, мужчина моих размеров должен был бы сражаться с мужчиной, таким большим, как мой брат? Клинок на клинок?

— Это достойный способ, — сказал Кир.

Мюртах взглянул на него: юноша был стройным, не намного выше, чем сам Мюртах, и опрятный в своих дорогих одеждах, словно ювелирное украшение.

— Что ж, — сказал он мягко, — есть такие мужчины, которые могут, но у меня есть более серьезные вещи, которые меня тревожат.

Они ехали дальше. Кир спросил:

— Что?

Мюртах взглянул на него:

— Что-что?

Сирбхолл захохотал, качая головой.

Мюртах прокручивал имя Мелсечлэйна в своем уме — самый хитрый король со времен Кончабара. Мелсечлэйн обладал великолепной памятью и мог забыть, если это служило его целям. Теперь этот король Минстера был Верховным королем, и Мюртах думал, что Мелсечлэйн забыл некоторые определенные вещи.

— Кто еще будет в Кэтхэйре? Кир повернулся к нему:

— Вожди всех великих кланов Мифа…

— Клан мак Махон.

— Да. И некоторые люди из Ольстера. Многие из них уже прибыли туда, когда я выезжал. Дом будет полон.

— Кто из Ольстера? — спросил Сирбхолл, и он вместе с Киром стали обсуждать предводителей. Мюртах взглянул на горизонт. Это была старая игра, и он долго находился вне ее, стыдливо скрываясь в своих холмах: собирание кланов, усаживание предводителей рядом и приманивание по раздельности, так Верховный король ткал из их лояльности свою мантию.

Мне придется ходить среди них, думал он, и улыбаться, и раскланиваться, и разговаривать так вежливо, как Сирбхолл.

А эти мак Махоны могут взять и перерезать его горло и возложить вину на меня. Двадцать лет назад? Может быть, он тоже все забыл. Это не он, это его сын, один из его сыновей. Третий был его Танист, я думаю. Старик умер в своей постели, проклиная Бога. Они могли это сказать мне, чтобы успокоить меня.

Сирбхолл слышал эти известия и стонал, что теперь он не должен был бы убивать старика. Даже тогда, прежде чем он стал достаточно большим, чтобы подбирать подол своей туники из пыли, Сирбхоллом. И сбегал, как только его ударили поясом от меча их отца, сбегал, а их мать визжала вслед ему, оставив поля, и стада, и население Мюртаху, бежал с глазами, горящими от взирания на огонь, в то время, когда рассказывались сказки.

Сейчас, сидя на своей тощей, деревенской лошади, Сирбхолл говорил своим размеренным голосом с кузеном Верховного короля — не мальчик, такой отличный от того малыша, который кричал, чтобы он подождал, но в то же время тем же самым настолько, что Мюртах снова и снова хотел улыбаться от удовольствия, что к нему вернулся обратно его собственный брат. Даже несмотря на приставание к нему Сирбхолла вернуться обратно, чтобы осуществить месть.

— Они украли стадо нашего скота и трех наших лучших лошадей, — на ходу говорил Сирбхолл Киру, — и тогда мы направились за ними, чтобы вернуть стадо. Это не были люди Сигтругга, и, как бы то ни было, Сигтругга сейчас нет в Дублине.