В настоящее время такое растянутое по фронту расположение считается обороной на широком фронте, при которой полк должен располагаться отдельными батальонными районами с ударной группой позади. Но в 1914 г. такой обороны ни устав, ни тактика не предусматривали. Сила пехоты основывалась на ружейном огне, значение фланкирующего огня пулеметов еще не было проведено в жизнь, и во всех случаях обороны пехота располагалась в одну линию огня с резервами позади.
Полк поддерживался 2-м дивизионом 27-й артиллерийской бригады в составе 3 батарей по 6 орудий (76-мм пушки), и, кроме того, за правым флангом полка стояли две тяжелые (200-пудовые) гаубицы из крепости Ковно. Полевые батареи занимали позиции за каждым батальоном 1-го эшелона. Между пехотой и артиллерией в 27-й дивизии с первых же боев установилось тесное боевое товарищество, начало которого было заложено еще в мирное время, когда оба рода войск проводили летние занятия вместе на одном артиллерийском полигоне.
Когда было преступлено к устройству прочного расположения на зиму, полку был придан взвод сапер.
Обоз 1-го разряда (кухни, патронные и санитарные двуколки) стоял в д. Будзешен, около 4 км за передовыми окопами. Перевязочный пункт был устроен в м. Вальтеркемен. Обоз 2-го разряда стоял в 15 км от полка в д. Гросс Шакумен, близ железнодорожной станции Толмингкемен.
Соседями полка слева были другие полки 27-й пехотной дивизии, занимавшие окопы по очереди, справа - части 73-й пехотной дивизии. Это была второочередная дивизия, неудачно начавшая свои боевые действия с отступления из Восточной Пруссии в сентябре 1914 г. До конца войны она считалась ненадежным соседом, а после вторичного отступления из Восточной Пруссии в 1915 г. получила в армии вместе с 56-й пехотной дивизией очень нелестное прозвище "Занеманское беговое общество", так как при нажиме немцев обе стремились убраться за р. Неман. Однажды дозор для связи от 108-го полка подошел к окопам правого соседа и спросил сидевших на дне окопа солдат: "Что вы делаете?" "Что! - отвечал один из них.- Смерти ждем".
К февралю 1915 г., когда началось наступление немцев против 10-й армии, состав 108-го полка едва доходил до штатного состава (около 3 000 человек) и почти на 2/3 был пополнен запасными и ополченцами 1-го разряда. Эти ополченцы в мирное время получали небольшую военную подготовку и поэтому являлись очень сырым материалом. Большинство солдат полка, однако, уже успело побывать в боях и приобрести некоторый боевой опыт, который у кадровых, т. е. 1/3 состава, был весьма значительным. Они с начала войны побывали в 6-8 сражениях, большей частью для полка удачных. В полку сохранилось около 40 кадровых офицеров и немало унтер-офицеров. Некоторые из офицеров и в том числе командир полка участвовали еще в русско-японской вовне.
Командир полка служил в 108-м полку с 1906 г., последовательно занимал должности командира 2-го и 1-го батальонов и затем старшего штаб-офицера, который являлся помощником командира полка. С самого начала пребывания в полку, т. е. в течение 8 лет, до войны он руководил тактическими занятиями офицеров, что много способствовало установлению крепкой внутренней связи в полку.
Тактические задачи, которые решались в полку, имели целью привить офицерам уменье разбираться в несколько необычной обстановке и принимать правильное решение, требующее проявления частной инициативы на пользу общего целого.
В командование полком командир вступил на поле сражения 11 сентября (29 августа) 1914 г. под м. Иодлаукен при отходе из Восточной Пруссии после ранения старого командира полка, вскоре умершего от раны.
К числу неблагоприятных обстоятельств для полка надо отнести недостаток кадровых батальонных командиров. Из четырех по штату трое были в тылу: один был ранен, другой заболел, третьему командир полка вынужден был предложить уйти в отставку (это было разрешено для оказавшихся несоответствующими). Оставался в строю только один старый полковник, человек слабовольный и без всякого авторитета среди офицеров. Он командовал 3-м батальоном, а остальными батальонами командовали капитаны.
Предшествующие удачные действия полка, особенно последний встречный бой 7 ноября, когда полку пришлось отбиваться на два фронта - на запад и север, придали твердую уверенность в своих силах всему командному составу полка. Какого-либо увлечения войной среди офицеров, а тем более среди солдат, в полку не было: наиболее энергичные и деятельные руководились сознанием служебного долга перед родиной. Война для всех была тяжелым испытанием, и в массе держалась уверенность, что она скоро кончится. Мало кто из офицеров обратил внимание на промелькнувшую в газетах речь в английском парламенте военного министра Китченера, который говорил о первом и втором годах войны.
Настроение в полку было хорошее, бодрое; на это особенно указывали посещавшие окопы посторонние полку лица. Одной из действительных мер для поддержания бодрости в войсках во время бездействия надо признать хорошее размещение и питание. Богатое местечко Вальтеркемен и деревни на участке полка с многочисленными хуторами позволяли расположить полк с большими удобствами. Из шестнадцати рот семь жили в деревнях или хуторах, - это были батальон полкового резерва и три роты батальонных резервов. Да и в ротах, занимавших окопы, резервные взводы имели поблизости хутор или прочный каменный сарай для отдыха и обогревания. Окопы размещались обычно на вершинах холмов, которые составляли особенность рельефа этой части Пруссии, а на обратных скатах были устроены убежища-землянки, где солдаты и проводили укрыто от противника все свое время. В окопах оставались днем лишь наблюдатели, а ночью дежурные взводы. Для достижения этих удобств в 108-м полку окопы располагались не ближе 600-700 шагов от противника. Батальоны, которые при наступлении подошли к противнику ближе этого, были отведены назад на удобную для обороны линию, а в передовых окопах оставалось только охранение.
Опыт русско-японской войны во время стоянки под Мукденом наглядно показал всю бесцельность расположения противников в позиционный период на близких расстояниях. Вечное напряжение, постоянные потери и полное изматывание людей являлись следствием такого расположения, не давая никаких выгод ни для обороны, ни для наступления главным образом из-за невозможности использовать артиллерийский огонь. Живым примером неудачного расположения являлся примыкающий слева батальонный участок соседнего полка, против д. Альт Майгунишкен, где окопы противников сходились местами ближе 200 шагов. На участке днем и ночью поддерживалась перестрелка, и каждый день были убитые или раненые, что, конечно, тягостно отзывалось на настроении солдат и офицеров.
После того как полк устроился на своем участке, от командующего армией под давлением свыше посыпались приказы и указания продвигаться вперед к окопам противника, где нельзя открыто, там идти сапой, т. е. как раньше подходили к крепостным укреплениям. Но в 108-м полку, как, впрочем, и во всей армии, эти приказы не производили никакого впечатления, да и писались они, вероятно, больше для высшего начальства, как обычная штабная отписка.
Довольствие солдат в начале 1915 г. можно было назвать для военного времени хорошим. Положенные продукты, в особенности мясо и хлеб, доставлялись хорошего качества и своевременно, благодаря тому что все снабжение прямо из г. Вильны, главной базы 10-й армии, шло по железной дороге до м. Тольмингкемен, т. е. до обоза 2-го разряда. До Вержболово поезда шли по русской колее, а далее по немецкой, на которой удалось захватить достаточное количество подвижного состава. Обед в походных кухнях вместе с хлебом подвозился в роты с наступлением темноты и успевал дойти в горячем виде. Кроме того, как только полк обосновался на месте, в полку было приказано солдатам получать на руки гречневую крупу и масло, которого в то время отпускалось по 12 золотников (51 г) на человека, и утром варить в котелках кашу в своих землянках. Командиру полка пришлось, как это ни странно, проявить большую настойчивость, чтобы провести эту меру. Солдаты не хотели возиться с варкой каши. Лишь по прошествии по крайней мере целой недели варка каши наладилась, и все нашли, что, кроме улучшения питания, варка каши дала людям приятное занятие{2}.
