— А какой длины корабль? — спросил Остин.

— По моему мнению, футов сто — двести. Возможно, больше. Следовательно, это судно водоизмещением около тысячи тонн.

— Нина, нельзя ли провести какое-то наглядное сравнение для нас, людей сухопутных? — попросил Орвиль.

— С удовольствием. Этот корабль гораздо длиннее английских судов семнадцатого века. У «Мэйфлауэра», к примеру, водоизмещение было всего лишь сто восемьдесят тонн.

— Тогда что же это, Нина? — спросил Орвиль.

— Как морской археолог считаю, что перед нами океанское судно финикийцев. Понимаю, звучит несколько странно. И я не буду ни с кем спорить по этому поводу, пока не получу дополнительные доказательства.

— Какие доказательства тебе нужны, Нина? — спросил Остин.

— Настоящий корабль. Все, что нам известно о финикийских кораблях, мы узнали благодаря изображениям на монетах. Некоторые ученые полагают, будто их суда достигали трехсот футов в длину! Я отношусь к этой цифре с некоторым недоверием. Но даже если ее уменьшить вдвое, все равно получим судно весьма внушительных размеров для того времени.

— Достаточно крупное, чтобы пересечь Атлантику?

— Несомненно, — ответила Нина. — Такие корабли были крупнее и устойчивее всех прочих. В легких весельных лодках люди полагались на волю ветра и волн. А вот оснащение этого корабля позволяло быстро убирать или поворачивать парус в зависимости от направления и силы ветра. При идеальных условиях такое судно могло преодолеть сотни миль.

— А при отсутствии реального корабля что нужно, дабы убедиться: мы сейчас видим финикийское судно?

— А меня убеждать не надо, — отозвалась Джемма. — Я согласна с теорией доктора. Давайте-ка еще раз посмотрим на тех шестерых. — На экране появилось шесть лиц. Лазерная указка коснулась бородача, а затем — его «брата-близнеца». — Головные уборы этих двух джентльменов похожи на те, что носили финикийские моряки.

— Что вовсе не удивительно, — продолжил Орвиль, — так как изображения справа взяты с финикийской стелы, найденной в Тунисе. У этого человека лицо африканского типа, как у каменных голов, обнаруженных в Мексике, в Ла-Венте. Третий тип лица — изображение с развалин майя.

— Вывод напрашивается сам собой, — сказал Остин.

Орвиль откинулся на спинку стула, сложил ладони домиком.

— Делать выводы на основании картинок — хорошо, если вы псевдоученый и просто хотите продать свою популярную книгу. Однако это не имеет ничего общего с истинной археологией, — заметил он. — Коллеги разорвут в клочья то, что еще осталось от моей репутации, если я выступлю с подобным заявлением. Морская археология не мой конек, поэтому я не могу дать оценку утверждениям Нины. Одно знаю точно: согласно письменам на этих камнях, финикийцы, африканцы и майя оказались вместе. Более того: я и профессор Чи переводили эти письмена и порознь, и вместе. И все же пришли к одному и тому же результату. Камни гласят: эти корабли прибыли в страну майя, спасаясь от какого-то бедствия на своей родине. Кроме того, их встретили не как чужаков, а как старых знакомых.

— А дата указана?

— Зная о страсти майя к точности, было бы удивительно не обнаружить даты. Корабли прибыли в 146 году до нашей эры.

Нина, не отрывая взгляда от экрана, прошептала что-то на латыни.

Все присутствующие посмотрели на нее.

— Эту фразу учат все первокурсники, — пояснила Кирофф. — Carthago delenda est. Карфаген должен быть разрушен! Катон Старший заканчивал этим высказыванием каждое выступление в римском сенате. Он хотел склонить мнение публики в пользу войны с Карфагеном, городом финикийцев.

— Насколько я помню, это сработало. Карфаген и в самом деле был уничтожен, — заметил Остин.

— Да. В 146 году до нашей эры.

— А это означает, что данные корабли могли убегать от римлян.

— Дата есть дата, — задумчиво протянула Нина. — Я просто указала на совпадение. Я не делаю вывода. Как ученый я вообще не могу делать выводы на такой шаткой основе, — добавила она. Тем не менее в ее серых глазах ясно читалось волнение.

— Я понимаю, что вы, как ученые, не можете заявить ничего с полной уверенностью, пока не получите серьезные подтверждения своих теорий. Что касается меня, то я убежден — древние люди посещали Америку задолго до Колумба. Финикийцы вполне были способны на такое путешествие, — заявил Остин.

— Я знаю, что они были величайшими исследователями до пятнадцатого или даже шестнадцатого века, — кивнула Джемма. — Финикийцы доплывали до Западной Африки, а также до Корнуолла и Кабо-Верде. Предположительно за один рейс они перевозили несколько тысяч человек. Хорошо, специалисты найдут письмена довольно интересными, но кто согласится принять их за подлинные? Несколько лет назад записи, найденные в Бразилии и описывающие экспедицию финикийцев в 531 году до нашей эры, были признаны фальшивкой. Вам покажется безумием, однако многие скажут, будто контрабандисты ловко изготавливают «древности» для наивных, доверчивых коллекционеров. Поэтому нужны очень веские доказательства, чтобы убедить ученую братию в том, что эти корабли совершили трансатлантическое плавание.

— А как же астролябия, которую нашли вы с профессором?

— Ее недостаточно, Курт. Скажут — эту вещь привез Кортес или какой-то другой испанский идальго, а индейцы украли прибор и отнесли в храм. Нужно наверняка выяснить, как астролябия попала туда.

— А в письменах что-нибудь сказано про корабельный груз?

— Этот пункт мы приберегли напоследок, — довольно ухмыляясь, сказал Орвиль.

— О да. Мы знаем, какой груз они везли, — присоединился Чи. — Главным образом медь, драгоценные камни, серебро и золото.

— Корабли были набиты сокровищами? — удивленно протянул Остин.

Профессор кивнул.

— Итак, перед нами не рядовая торговая экспедиция, — с горящими глазами сказал Остин. — Карфаген осажден римлянами, и горожане сделали все возможное, чтобы их сокровища не достались врагу.

— А известно что-нибудь о дальнейшей судьбе сокровищ? — спросил Завала.

— К сожалению, здесь говорится только о счастливом прибытии кораблей, — ответил Чи.

— Конечно, все эти разговоры о сокровищах очень занимательны, — нахмурившись, сказала Нина. — Но сверкание золота и серебра не должно отвлекать нас от поиска ответа на главный вопрос: почему все члены моей экспедиции в Марокко были зверски убиты?

— Доктор Кирофф права, — согласился Остин. — Давайте сосредоточимся на нити, которая связывает эти письмена с другими открытиями. Христофор Колумб. Нам известно что через несколько сотен лет после того, как на этих камнях были высечены картины, рассказ о сокровищах дошел до Колумба. Может быть, он и на это смотрел? — спросил Остин, указывая на экран.

— Не хотелось бы выливать на вас ушат холодной воды, — вмешался Орвиль. — Однако слухи, которым поверил Колумб, могли основываться на реальных богатствах ацтеков. Как нам известно, джек-пот достался испанцам позднее. Вы говорите, Колумб плыл по определенному курсу. Значит, у него была карта?

— Не совсем так, — ответил Остин. — Помните ту заметку, что вы нашли для Нины в своих файлах?

— Да-да. В статье говорилось о неком камне, предмете древнего искусства.

— Колумб в журнале упоминал, что пользовался «говорящим камнем».

— Теперь я вспомнил. Монолит, обнаруженный в Италии. Его перевозили в бронированном фургоне. Фактически он направлялся сюда, в музей.

— Этот камень может быть ключом ко всем сокровищам и убийствам.

— Жаль, что мы не можем взглянуть на этот камень.

— Кто сказал — не можем? Агентству доводилось выполнять и более сложные операции.

— Подождите, правильно ли я вас понял? — с недоверием произнес Орвиль. — Вы хотите сказать, будто собираетесь опуститься на глубину более двухсот футов, приблизиться к затонувшему лайнеру, пребывающему в бог знает каком состоянии, и достать тяжеленный камень из запертого бронированного грузовика?

— Если повезет, успеем обернуться между завтраком и обедом, а за ужином отпразднуем событие, — с улыбкой заявил Завала.