Здание суда

Браудинг, штат Монтана

Вторник

Утро

— Я не убийца. Никогда в жизни не убивал. Пальцем не трогал. Но мне не нравится, когда режут мой скот.

Пожилой, крепкий мужчина замолк, поджав губы. Прошелся по комнате, недобро посматривая на помощника окружного прокурора. Остановился перед шерифом Чарли Скенитом, вольготно развалившимся в кресле, и, глядя ему в лицо, продолжил:

— До ближайшей скотобойни сто пятьдесят километров. Я согласен ездить, мне не нужен резник на дому. А это уже четвертая разорванная корова за месяц. Как вы думаете, кто, а точнее, что виновато? Вот вы мне не скажете, господин шериф? — язвительно, по слогам, произнес фермер.

— Как понимать ваше «что», господин Паркер? — тот встал и внимательно посмотрел на подозреваемого. Длинные, до середины спины, волосы, тонкий, с легкой горбинкой нос, выступающие скулы — все выдавало в Скените коренного индейца.

— А вы не видели корову? — Паркер изумленно поднял брови. — Она выглядит так, словно ее пропустили через мясорубку! Причем очень мощную мясорубку… — Джим подкинул кончиком сапога полиэтиленовую обертку от сигарет. — Ни один человек или животное не способны сотворить такое… Да и не было там людей…

Ранчо «Два Снадобья»

Браудинг, штат Монтана

Двое суток назад

… Ночь. Шорох листьев. Запахи. Мокрая земля, глина, трава. Страх. Люди пахнут страхом. Прячутся за железо, скрываются в каменных пещерах, разводят костры. Боятся. Испугались темноты, мрака за стеклом. Посмотри в окно! Увидел себя? Погаси свет, останься со мной. Страшно? Зря… Хочешь, я тебя укушу? Не сильно, ты даже не почувствуешь…

Черная тень метнулась через изгородь, стремительно пронеслась по раскисшей грязи. Потом замерла. Сквозь мрак проступили размытые очертания. Плавные изгибы, тонкая, еле уловимая в темноте грация. Тень вздрогнула и исчезла.

…Те, за камнем и железом, подождут. Они слабые. Здесь, совсем рядом, другая пища — ходит, вздыхает. Мягкая, вкусная. Глупая. Это плохо. Нельзя охотиться. Можно съесть. Охотиться — нельзя. Слишком беззащитная. И глупая. Почуяла. Странно. Все равно убегать не будет. Так зачем знать?.. Голод…

Паутина ночи порвана болезненным криком. Кровь из перекушенной артерии вырывается фонтанчиком, черными струйками стекает по короткой шерсти. В грязь. Шорох. Тихо шепчутся деревья, покачивая голыми кронами. Ветер колышет занавеску на окне. Трогает позеленевший от времени шифер, насвистывает траурную мелодию, подыгрывая себе на чугуне печной трубы. Ветру все равно, его нельзя укусить, даже если кусать не больно…

Джим Паркер пил чай. Свой обычный, настоянный на чабреце, иссопе и мяте чай. Медленно прихлебывал обжигающую жидкость, вдыхал аромат, смаковал вкус. На столе, освещенном покачивающейся лампочкой, стояла банка крыжовенного джема. Паркер запускал в варенье чайную ложку, зачерпывал совсем немного и отправлял в рот. Словно пробуя, вкусное ли? Варенье было вкусное. Наконец он допил, не глядя поставил чашку в раковину, вытер руки полотенцем и вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то далекому.

— Лайл! Ты ничего не слышал? — громко спросил Паркер,

Лайл, здоровенный парень лет двадцати пяти, вошел в комнату и встревожено посмотрел на отца.

— Нет, па. А что случилось?

— Не знаю. Стоит пойти посмотреть. Дай-ка мне ружье, — он кивнул на висящую на стене двустволку.

Паркер вышел на крыльцо, огляделся. На улице было темно и промозгло. Липкий вечерний туман садился паутиной на лицо, заползал под воротник. Вдалеке возник тонкий щемящий вой. Звук приближался, становился ближе и реальней.

— Тьфу ты, падаль! — Джим раздраженно сплюнул под ноги и, перехватив ружье поудобней, зашагал к загону. Лайл, до этого разглядывавший среди туч луну, перемахнул через перила и заторопился вслед за отцом.

— Чертова ночь! Ты взял фонарь? — Паркер обернулся к сыну.

— Па, но ведь ты сказал, что возьмешь.

— Я сказал… А-а… — Джим недовольно махнул рукой. — Чего там разговаривать.

Они подошли к загону, этакой крепостной стене полтора метра высотой. Паркер положил руку на деревянный столб, попытался качнуть.

— Буян вчера опять сломал жердь, — не к месту вспомнил Лайл. — Это уже третья за неделю. Я ее полчаса ножовкой распилить не мог.

— Да, Буян у нас — зверь. Надо будет отвезти его на выставку. Полторы тонны, скотина! — в голосе слышалась нескрываемая гордость. — Ладно, пойдем посмотрим, что за волк режет наших коров.

Паркер пролез между жердями, сразу же увязнув в растоптанной жиже.

— Не забудь завтра подкинуть им соли. А то они уже все слизали. А еще лучше добавь…

Паркер не договорил. Шагавший впереди Лайл споткнулся, упал на колени. Руки его уперлись в покрытый щетиной холодный бок.

— Па, это Буян! Он мертв.

— Ах ты, падаль!

Паркер кинулся к лежащему на земле животному, присел, пытаясь разглядеть рану на шее.

— Погляди, как там остальные! — крикнул он Лайлу. — Господи, это не зверь, а какой-то экскаватор! Вся шея разорвана.

Лайл шагнул в темноту. Кусты, высаженные около изгороди, вздрогнули под порывом ветра. Запахло жимолостью и мокрой листвой…

… Слабые. Глупые. Или храбрые. Какая разница? Но с железом. На них интересно охотиться. Можно не успеть. Они медленные, слишком медленные. Но железо быстрое. Быстрее меня. Обидно. Живые — медленнее, а мертвое — быстрее. Но мертвое совсем глупое… Посмотрим, кто лучше — я или слабые с железом. Голод…

Лайл вскрикнул. Черная, всклокоченная тварь метнулась из темноты, сбила его с ног. Лайл попытался спрятать лицо, почувствовал жаркое дыхание, а затем острую боль в плече. Горящие красным глаза приблизились вплотную. Он успел разглядеть влажные клыки и длинный, непривычно изогнутый язык.

Грохот выстрела разбудил окрестности. Тяжелая дробь ударила прямо в бок твари, туда, где у людей находится сердце. Существо, отброшенное выстрелом, вскрикнуло и, перекатившись, исчезло в темноте. Паркер вскинул ружье, но стрелять было уже не в кого.

— Ты жив? — Джим присел на корточки возле сына, тронул его за плечо.

— Да, па. Зверь ранил меня, — Лайл прижал руку к плечу, зажимая текущую кровь.

— Я сейчас. Надо посмотреть, куда оно убежало.

Через пятнадцать шагов он наткнулся на тело. Около изгороди, уткнувшись лицом в грязь, распластался совершенно голый человек. Длинные смоляные волосы разметались по плечам, вытянутые вперед руки вцепились в глину. Паркер ткнул лежащего стволом в бок, затем наклонился и перевернул. Струйки грязи потекли по груди, смешались с кровью. Джим осторожно коснулся раны.

— Дробь. Точно в сердце. Тьфу ты, падаль…

Здание суда

Браудинг, штат Монтана

Снова вторник

Тремя часами позже

— Хочу напомнить, что мистер Паркер выпущен под залог и сейчас ожидает суда. Так что разговаривает с вами он только по своему желанию. Никаких других обвинений попрошу не выдвигать. И не советую превращать разговор в допрос.

Небольшой кабинет был заполнен людьми. Джим Паркер, прислонившись к стенке, хмуро глядел на своего адвоката, удивляясь, откуда берутся такие редкостные зануды. Фокс Малдер и Дана Скалли, агенты ФБР, сидели в разных углах комнаты и внимательно слушали разговор, отчего Джиму казалось, что его записывают на магнитофонную ленту. Обвинитель то и дело поглядывал на чужаков, внимательно изучая их внешность.

Прокурор, человек пожилой, был известен тем, что не выиграл ни одного дела за свою долгую работу. Карьера его, тем не менее, продвигалась достаточно успешно, ведь иногда требуются и плохие юристы. Спрятавшись за его тусклыми глазками, бродила какая-то неосознанная, но, скорее всего, хорошая мысль. Затем она, видимо, наконец-то оформилась и полезла наружу. Прокурор повернулся к адвокату: