— Жан-Поль? — скривился Тор, в котором заговорило извечное американское недоверие к французам.

Правильно истолковав ход его мыслей, Кевин ответил:

— Он художник, чертовски талантливый. И совершенно без памяти от своей Анжелик. Они с Анжелой поженились в прошлом году. Их тоже сосватала Пеппер.

— Вы говорите о ней так, будто она работает по программе ООН, — удивился Тор.

— Что я могу вам возразить? — развел руками Кевин. — Просто ей хочется, чтобы ее друзья были счастливы.

— А они и правда счастливы?

— Ну конечно! Пеппер обладает непревзойденным даром проницательности в таких делах. Сразу видит, кто кому подходит. Во всей компании никто не развелся, даже не разъехался, а некоторые из нас женаты по нескольку лет. По моим подсчетам, она сосватала человек сорок.

Тор надолго замолчал, пытаясь составить представление о женщине, которая оставалась для него тайной.

— Чем больше я слышу, тем меньше понимаю, — пробормотал он.

Кевин посмотрел на него с некоторой долей симпатии.

— Да, мне известно это чувство. Но я едва ли могу что-то добавить к своему рассказу. Обычно она падает как снег на голову, когда возвращается в Штаты. Мы не задаем вопросов, а она не дает ответов по собственной инициативе. Хотя иногда Пеппер кажется разговорчивой, она не любит выставлять свою жизнь напоказ.

Внезапно, в первый раз в жизни, чувство нахлынуло на Тора с такой силой, что он отвернулся от своего собеседника. В этот момент он буквально боялся пошевельнуться или заговорить, сознавая, что не может отвечать за свои слова или поступки. Страсть подспудно росла в нем все это время, теперь он ощутил всю ее глубину и силу.

Два миллиона лет человеческий разум вел борьбу с инстинктами. Тор не был уверен, какой из противников выйдет победителем в его случае.

Как ни мало он знал Пеппер и Кевина, он понимал, что между ними существовали только дружеские отношения. Но инстинкт пещерного человека будил в нем дикую ревность к этим десяти годам связывавшего их знакомства. В нем все противилось этому десятилетнему знакомству — необъяснимо и вопреки здравому смыслу.

Разум возобладал, но Тор был странно потрясен и выбит из колеи. Он был не в состоянии забыть вспышку ревности или игнорировать ее. Хорошо хоть, .что ему удалось запереть эту неукротимую ревность в крошечном дальнем уголке своего сознания, где она металась, не в силах сойти с порочного круга. По крайней мере, теперь можно было не опасаться, что эта беспочвенная ревность причинит боль другу Пеппер.

Тор избавился от терзавших его мыслей, как будто сам оттащил себя от них за волосы.

Кевин наблюдал за ним с плохо скрываемым любопытством.

Тор догадывался, что у него, должно быть, странный вид. К счастью, приход Марши уберег его от каких-либо вопросов собеседника.

— Эй, вы! Пеппер что-то там накопала и собирается угостить нас шиш-кебабом. Я думаю, вы, герои, сможете развести огонь в этом гигантском барбекю?

— Мы постараемся, — заверил Кевин.

Марша скрылась в доме.

— Что ж, мы получили распоряжение, — заметил Кевин хозяину.

Тор пробурчал в ответ нечто нечленораздельное. Ревность была надежно спрятана, но его обуревали разнообразные, не менее сильные и болезненные чувства. Они-то и окрасили его слова раздражением.

— Шиш-кебаб! Черт возьми! Есть ли на свете то, что это женщина не умела бы делать? Готовит, шьет, вяжет, водит этот свой огромный трейлер, словно полжизни крутила баранку грузовика. Моего жеребца, который никого к себе не подпускает, кормит с руки сахаром. Превосходно играет на рояле. В карты может обыграть кого угодно. О футболе знает достаточно, чтобы комментировать игры на Суперкубок, а в шахматах разбирается так, словно она гроссмейстер.

— Она и есть гроссмейстер, — вставил Кевин. — Я не шучу. Пару лет назад выиграла международный турнир в Бонне. Судьи были поражены — она слишком молода для подобных состязаний. Разумеется, ее недоброжелатели считают, что некоторых противников она обманула своим милым наивным видом, но…

— Но, — перебил его Тор, — она, должно быть, рождена гроссмейстером. — Он глубоко вздохнул, словно хотел застонать. — Она — нереальна, — продолжал Тор. — Я не верю в совершенство, особенно в человеческое совершенство. Должны же и у нее быть недостатки!

Кевин нахмурился, задумавшись. Тор пробормотал:

— Вы мне очень хорошо помогаете.

— Извините, — улыбнулся Кевин.

— Ладно, пошли наберем дров, — примирительно сказал Тор, поворачивая к аккуратному сарайчику, где, помимо садовых инструментов, хранились настоящие дрова на растопку.

— Не унывайте вы так, — постарался ободрить его Кевин. — Знаете, ведь могло бы быть и хуже!

— Неужели? Что же могло бы быть? — серьезно спросил Тор.

— Она ведь вообще могла вас не предупреждать. А так, по крайней мере, вы принимаете свою судьбу с открытыми глазами.

— Черт побери!

— Похоже, что у них получилась весьма любопытная беседа, — объявила Марша подруге, возвращаясь на кухню.

Пеппер, рубившая мясо на разделочной доске, подняла глаза и улыбнулась.

— Это неудивительно, учитывая ту сценку, которую вы здесь вдвоем разыгрываете.

— Кто из нас что-то разыгрывал? — шутливо возмутилась Марша. — А потом, я не притворялась. Ты заметила, какой у Тора загнанный вид?

— Заметила. — Пеппер невольно рассмеялась. — А тебе бы должно быть стыдно, впрочем, как и мне. Теперь он, наверное, думает, что я охочусь за его скальпом.

— А разве нет? — широко улыбнулась Марша.

— Может быть и так, но у меня хотя бы нет ножа! — сказала в оправдание себе Пеппер.

— Значит, он сохранит волосы, но потеряет свободу, — подвела итог Марша.

Склонившись над разделочной доской, Пеппер надолго замолчала. Потом с искренним воодушевлением воскликнула:

— Разве я лишаю его свободы? Марша, удивившись силе ее реакции, вскинула глаза. Ничего не сказав, она домыла помидоры и лук. Выключая воду и медленно вытирая руки бумажным полотенцем, она пристально наблюдала за подругой.

— Что ты, Пеппер, я тебя просто дразнила! Пеппер слегка покачала головой.

— Я знаю. Тем не менее вопрос остается, Марша. Если я выиграю, он проиграет?

— А вы затеяли игру? — озабоченно спросила Марша.

— Может быть, он считает это игрой. Может быть, он думает, что один из нас проиграет и у обоих партнеров останутся милые воспоминания.

— А на самом деле?

— На самом деле, я думаю, это кончится иначе. Вначале мне казалось, что, если выиграю я, победа достанется нам обоим. В том смысле, что мы обретем любовь и она принесет нам счастье.

Марша смотрела на нее с интересом.

— Как это самонадеянно с моей стороны! — продолжала Пеппер. — Но я всегда полагала, что счастье — это любовь и понимание.

— А теперь ты в этом разуверилась?

— Я не знаю. Любовь — это… это не нежное чувство.

В глазах Пеппер, которая только что была совершенно серьезна, мелькнула озорная искорка.

— Теперь я понимаю, на какие муки я вас всех обрекла! Если я бухнусь на колени и попрошу прощения, этого будет достаточно?

Марша улыбнулась в ответ:

— В этом нет надобности. Люди редко влюбляются вопреки своей воле. Никто из нас не обижается на тебя за твое сватовство.

— Я рада, — просто ответила Пеппер.

— На этот раз тебе не удастся отвертеться от объяснений, сменив тему, — сказала Марша непререкаемым тоном. — Раз в жизни ты насытишь мое любопытство, пусть мне придется ради этого пытать тебя. Итак, что заставляет тебя думать, что Тор проиграет от твоего выигрыша?

— Он не хочет никаких постоянных связей.

— Ну и что?

— Кто я такая, чтобы считать, будто он хочет, чтобы я связала его?

— Как это нехорошо звучит! — возмутилась Марша. — От твоего «связала» веет каким-то рабством. Мы обе знаем, что ты хочешь вовсе не этого.

Пеппер кивнула.

— Разумеется, но он так ценит свою свободу! Разве постоянная связь не станет для него рабством?