— Нет. Они в известном смысле профессионалы.

— Профессионалы — в чем?

Ответ можно вычислить заранее — Даниэль меняет тему:

— Ты врезала Главному, потому что обнаружила заколку в волосах?

— Врезала потому, что он поинтересовался моим мнением. А мне он был антипатичен с тех самых пор, как узнала, что в его распоряжении персональный лифт и целый этаж, устланный коврами. Что с меня взять, я ведь, оказывается, по складу своему склонна к интуиции.

— К интуиции и суициду, — ухмыляется Хмурый. Видя, что мне полегчало, он подходит ближе и обнимает меня за плечи. — Пойдем обратно, иначе нас съедят комары, хотя нам самим не мешало бы поужинать.

— Обожди! По-моему, сейчас ты вполне мог бы раскрыть суть своей тайной миссии. Я оказалась вне игры и жду не дождусь, когда все кончится.

— Почему я должен верить в это, если ты сама не веришь? Да я по глазам вижу, что ты только подстерегаешь удобный случай, чтобы угнать машину и умчаться в город!

Одарив Даниэля улыбкой, я прижимаюсь к нему.

— А вот и не угадал! Я останусь с тобой.

— Тогда пошли ужинать, а потом ты отправишься на боковую.

— А ты?

— Чуть позже.

— Значит, опять…

— Все верно, опять «секретная миссия». Наверняка ты успела сообразить, о чем речь. Есть группа людей, которые в обстановке полнейшей секретности делают все возможное для достижения некой почти утопической цели.

— Зачем вам понадобилось втягивать меня в это дело?

— Видишь ли, все получилось само собой. Ты «засветилась», зато мы как бы оказались в тени. Словом, ты невольно помогла нам. А дальнейшие события на твоей совести. Ты ведь у нас большая мастерица мутить воду и притягивать неприятности, в то же время вызываешь в людях нетривиальные реакции. Одни, пообщавшись с тобой, испытывают неодолимую потребность излить душу, другие в ответ на твои провокационные выходки впадают в ярость. Я по-прежнему против твоего участия в деле, и меня нисколько не утешает тот факт, что «неизвестные доброжелатели» помимо твоего ведома страхуют тебя. Ведь защитить практически невозможно. Не умей ты постоять за себя, давно бы уже сыграла в ящик. Ну а у меня свои виды на тебя — иного характера и весьма далеко идущие.

Мы приближаемся к лагерю, изголодавшиеся комары жадно пьют нашу кровь. За деревьями вспыхивает огонь — там разводят костер.

— В общих чертах мне ясно, а теперь я хочу узнать детали.

— Ты забыла, что мы на отдыхе? — негромко смеется Даниэль.

— По-моему, нам пока не до отдыха. Я-то мечтала, как потом… когда все будет кончено, мы вместе с Эллой уедем куда-нибудь, подальше от бандитов и преступлений.

— Прекрасная мысль! Ради этого мы и стараемся.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Может, все же посвятишь меня в свои тайны?

— Нет.

Пожав плечами, я устремляюсь вперед.

Патрик с приятелями сидят у костра, к ним присоединился кое-кто из съемочной группы. Файшак шумно сморкается у себя в трейлере, Тахир в стороне от всех расположился в шезлонге и, обхватив голову руками, должно быть, обдумывает замысел следующего фильма. Юная актрисочка, спасаясь от комаров, облачилась в толстый вязаный свитер и поминутно заливается смехом, склонив головку на плечо Стива. Оператор в рабочем фургоне прокручивает отснятый за день материал и время от времени громогласно делится с Тахиром своими замечаниями.

Патрик смастерил импровизированную жаровню и обильно сдабривает куски мяса горчицей и пряностями. В ответ на мое предложение помочь он с улыбкой кивает и велит Луису разровнять раскаленные угли.

У костра рубашка Даниэля мигом высыхает на мне, и я решаю, что нет смысла одеваться теплее: комары близ огня ведут себя сдержанней, да и жара с закатом лишь чуть спала. Сидя на траве, я чувствую, как земля дышит, словно живая, отдавая накопленное за день тепло.

Патрик не забывает подкладывать мне все новые и новые куски жаркого. На несколько минут воцаряется молчание, челюсти сосредоточенно работают, а я бросаю на Патрика косые взгляды; пожалуй, этого мужчину тоже нелегко разговорить. И все же кое-кому это удалось, иначе альбом с кратким, но выразительным названием «ТЫ» никогда не увидел бы света.

Даниэль тоже присоединяется к нам, а вскоре щекочущий ноздри аромат мяса притягивает к жаровне и остальных. Начинается пир горой, звякают банки с пивом, кровожадные комары, расхрабрившись, снова тучами кружат над нами.

Даниэль уговаривает меня одеться потеплее, Стив разнообразия ради переключает свое внимание на девушку-гримершу, а Эдита, юная актрисочка, пристраивается возле меня. Чокнувшись со мною своей пивной банкой, она доверительно улыбается.

— Я пока лишена «звездных» амбиций, так что у тебя полная свобода действий. Если хочешь, будь моим дублером. Когда я бралась за роль, мне и в голову не приходило, что все эти прыжки-кувырки не выполнишь с ходу. У тебя это получается легко и естественно, а мне сроду так не сделать. Но я смотрю на жизнь просто: каждый умеет делать то, чему обучен. Можно быть хорошей артисткой и не ставить рекордов в спорте.

— Если хочешь, могу тебя потренировать, — уклончиво отвечаю я.

— А-а, безнадежное дело! — Эдита перехватывает проходящего мимо мужчину с бутылкой виски в руках и отхлебывает приличный глоток. — Благодарю, как нельзя кстати… — Она снова обращается ко мне: — Эпизод ведь совсем крохотный! Послушай, давай начистоту: лишь бы сцена хорошо смотрелась на экране, это главное. Никто не станет вникать, я или не я выполняла трюки, зато славы моей прибавится. Ну как, уговорила я тебя?

— Уговорила, — киваю я и, допив пиво, прислоняюсь к плечу Даниэля. Огромная, круглая луна заливает серебром полнеба, кроны деревьев мягко шелестят над головой.

— Что-то скучновато у нас, ребята, — вздыхает Луис.

— Слыхали?! — возмущается Стив. — Скучно ему!

— Плети паутину и лови мух! — советует чей-то хриплый голос.

— Развлекаться так развлекаться! — вскакивает Патрик. — Айда в кино!

Приятели, включая Хмурого, рассаживаются по машинам, и только их и видели. Едва успевает развеяться облако выхлопных газов и шум моторов стихает вдали, я облюбовываю бесхозную машину и усаживаюсь за руль. Никому здесь до меня нет дела, так что я беспрепятственно покидаю лагерь. С транспортным средством мне повезло, зато разбитая, разъезженная дорога приберегает кое-какие сюрпризы. Первый из них — колдобина, которую я не успеваю вовремя заметить. На полном ходу машина почти взлетает в воздух и, с грохотом приземлясь, опасно кренится набок. И это всего лишь начало.

Участники ралли Париж — Дакар вряд ли позавидовали бы моему пробегу — конечно, узнай они о нем. Тем не менее я все же выбираюсь на шоссе, ведущее в Лайн. Первым делом устремляюсь в придорожную забегаловку промочить горло, а затем отыскиваю затерянную в прокуренном зале телефонную будку.

— Ночь на дворе, — ворчливо отзывается Квазимодо.

— Знаю, не сердись. Есть для меня какие-нибудь новости?

— Новостей всегда хватает. Где ты сейчас?

Мы уславливаемся о встрече, и я радостно подхватываюсь, но на стоянке притормаживаю, поскольку никак не могу вспомнить, которую из машин позаимствовала у съемочной группы. Наконец мне удается опознать автомобиль по густому слою пыли.

Квазимодо, явившийся первым, поджидает меня, расхаживая взад-вперед возле машины. Позади него, укрытая зарослями кустов и деревьев, несет свои мутные воды река, поблизости высится целая гора из старых автомобильных покрышек и банок из-под пива.

— Беллок знает, что ты сбежала? — интересуется он.

— Не знает, но догадывается. — Чиркнув спичкой, я выдыхаю дым в сторону реки. — Итак, что новенького?

— Прищучили было твоего братца, — радует меня мой бесценный друг.

Я отшвыриваю сигарету, так как к горлу мигом подкатывает дурнота, и молча жду продолжения. Квазимодо ободряюще улыбается.

— В подъезде Мартина подстерегали двое. Но парень тоже был не один, поэтому его не тронули. Все допытывались, где ты да что с тобой. Мартин заявил, что ему нет дела до полоумной сестрицы, и возможно, ему поверили. Во всяком случае, парочка умотала ни с чем… А вот тебе другая новость: Любош Хольден находится в клинике для душевнобольных и вряд ли угодил туда по собственной воле. Боюсь, никому не удастся поговорить с ним, пока его там держат.