Андрей сказал это своим шутливым тоном, который предвещал всю степень серьезности, которую только можно себе представить.

— Указание на шестую Скрижаль мы находим уже в «Маленькой принцессе», — Андрей взял в руки книгу. — Помните, тот разговор — в машине Гаптена?.. Данила тогда признался, что не ощущает себя Избранным, не чувствует в себе необходимой силы, вдохновения.

«Трудно сказать себе: „Знаешь, дружище, а ты ведь Избранный! На твою долю выпала ответственная работа. И никто в целом мире, не сделает ее за тебя. Тебе будут помогать, за тебя будут болеть. Но сделать ее ты должен сам, потому что Избранный — ты". Трудно себе это сказать».

Анхель и Гаптен тогда удивились: «Как так?! Это же очевидно!» У вас-то не было никаких сомнений: «Данила — Избранный! И никак иначе!» Но одно дело — думать так о ком-то, и другое дело, думать так о себе. О другом — легко. О себе — почти невозможно.

Если ты Избранный, значит, на тебе ответственность, от тебя все зависит. И ты не только за себя отвечаешь, ты за всех отвечаешь. Ты играешь, а они болеют, сидя на трибунах. И если ты проиграешь — ты сам виноват, а если выиграешь — это ваша «общая победа».

Почему христианское учение имело такой успех? Оно уверяло, что есть Тот, кто взял на Себя бремя. Остальные могут ни о чем не беспокоиться. И довольная паства расположилась на трибунах... Но что это, если не предательство? Самого себя. Ведь это твоя жизнь, твоя душа, твой Свет.

И Данила сказал тогда: «Дело не в том, что я — Избранный, а кто-то другой — не Избранный. Это каждого касается!» Потому что каждый Избранный, да и зачет по последнему.

— «Зачет по последнему»? — не понял я, — Что это значит?

Данила улыбнулся и объяснил:

— Это, Анхель, в армии есть такая штука. Солдат тренируют, чтобы они могли выдерживать нагрузки. И солдаты сдают экзамены — каждый сам за себя. Пока не сдашь, будешь тренироваться по полной программе — день и ночь. Но есть один особенный экзамен, который сдают всем взводом или отделением. Обычно это марш-бросок — несколько километров, в полном военном обмундировании, с оружием, противогазами, по жаре или в дождь, по болотам, по пересеченной местности.

— Ив чем различие между этими экзаменами?

— Очень просто, Анхель, — пожал плечами Данила. — Если идет «зачет по последнему», то секундомер выключается только в тот момент, когда финишную черту пересекает последний из стартовавших. Поэтому ты можешь бежать лучше всех, впереди всех, быстрее всех, быть первым. Но... твой результат — это результат самого слабого твоего товарища. По нему зачет. По последнему.

— Да, и поэтому самые сильные, быстрые, выносливые не бегут на этом экзамене впереди всех, — добавил Андрей.

— А что же они делают? — не сообразил я.

— Они несут на себе тех, кто выбился из сил, — ответил Андрей. — Никто не может выбыть из строя. Зачет по последнему.

Это прозвучало так просто, так буднично, но для меня — словно настоящее откровение. «Зачет по последнему» — неважно кто ты, неважно, что ты можешь, а чего нет, ты отвечаешь и за себя и за всех. И так — каждый.

— Ааа, — протянул я и вдруг понял, что потерял нить разговора. — Андрей, а почему ты об этом вспомнил?

— Почему я об этом вспомнил? — Андрей выглядел задумчивым. — Потому что я вспомнил о бодхисатвах.

— О бодхисатвах? О буддийских просветленных?

— О Буддах? — с подвохом в голосе переспросил Андрей.

— Ну, да. О Буддах...

— А почему тогда их зовут бодхисатвами, а не Буддами? — улыбнулся Андрей.

— Ну, потому что Будды — это просто просветленные, — принялся объяснять я, чувствуя, что не до конца понимаю эту разницу. — А бодхисатвы... Бодхисатвы — это реинкарнации просветленных.

— В самом общем виде это действительно так, — согласился Андрей и стал рассказывать нам о буддизме — просто, весело и, как всегда, очень точно.

Как, согласно буддийской доктрине, устроен мир? Существует временное, проходящее, не имеющее подлинной ценности — это Майя. Майя — это то, что мы обычно называем «миром» или «земной жизнью». Истинное же никак не связано с Майей. Истинное — это Нирвана, и это не просто внутреннее состояние человека, это иная реальность.

Многие связывают свои надежды на счастье с теми изменениями, которые произойдут в Майе. «Когда-нибудь жить станет лучше, потому что наука и технологии защитят нас от всех горестей и страданий», — говорят они и даже не пытаются меняться внутренне. Другие пытаются это делать, но еще не стремятся к истинному.

Буддизм говорит: и то, и другое — утопия. Даже если в окружающем мире не будет поводов для страданий, люди не перестанут страдать. И даже внутренние изменения недостаточны. Ведь если душа пребывает в Майе, она и радуется, и страдает. Эти чувства связаны — на каждую толику счастья приходится пригоршня страдания.

Поэтому буддизм говорит о третьем пути. В чем он заключается? Изначально души всех живых существ принадлежат Нирване — иной реальности. Но пока душа не осознает этого, пока не пробудится, она возвращается в Майю. Рождение, смерть и новое воплощение — это круги Сансары, где действует непреложный Закон Кармы.

— Майя, Сансара и Карма — это одного поля ягоды, — пошутил Андрей. — А Нирвана — Она не с поля, Она с неба! И вот к чему я все это рассказываю... Бодхисатва — это пробужденная душа, то есть душа, вырвавшаяся из Майи и кругов Сансары, душа, стоящая над непреложным Законом Кармы, душа, пребывающая в Нирване. Ну счастье! Счастье! И вот она зачем-то возвращается в Майю! Какого черта?! Зачем?!

Я даже как-то опешил от внезапности этого вопроса:

— Зачем?

— Потому что Нирвана может быть только целостной! Каждое чувствующее существо принадлежит Целому, и поэтому не может быть никакого истинного блаженства, пока все не достигнут Другого Берега. И путь каждого существа, каждой души не пройден до конца, пока другие души не знают Света, пока они не пробудятся, не попадут в Нирвану, пока они не станут Буддами. Зачет по последнему!

— И бодхисатва — он что, как проводник? — догадался Данила.

— Да! — подтвердил Андрей. — Бодхисатва — это пробужденная душа, которая добровольно отказывается от радостей нирванического состояния, от блаженства, и возвращается на круги Сансары. Этот поступок называют «Великим Самоотречением Бодхисатвы». Бодхисатва оставляет наслаждение, чтобы помочь другим существам достичь Нирваны, стать Буддами. Он помогает им, и одновременно с этим он помогает самому себе. Он не жертва, как Христос в христианстве. Просто нельзя быть счастливым, когда кто-то несчастен. И радея за другого, ты, на самом деле, радеешь за самого себя.

И тут я наконец понял, о чем идет речь! Более того, я вдруг осознал сущность шестой Скрижали. Да, мне казалось, что я знал ее и раньше, когда писал «Исповедь Люцифера». Но теперь, когда я услышал скупой рассказ Данилы об этом «зачете по последнему», эти объяснения Андрея о «Великом Самоотречении Бодхисатвы», все вдруг встало на свои места.

— То, что я прочел в «Исповеди Люцифера», по-моему, притча, — Андрей тем временем продолжал свой рассказ. — Это притча о девушке, которая повстречалась с ангелом. Самым прекрасным из самых прекрасных ангелов, но, правда, падшим. Проще говоря — Дьяволом.

Религии говорят, что нужно победить в себе страждущего, избавиться от желаний, стать чистым. Этот ангел был избавлен от всех желаний. Он перестал желать, когда понял, что любое его желание может быть исполнено. Если у тебя все есть, тебе ничего не хочется. Но с этим откровением к нему пришло и другое. Он вдруг ощутил невыносимую тоску. Ему теперь незачем было жить.

Люди живут, движимые своими желаниями. Без желаний нет жизни. Все, что они делают, они делают ради определенных, желанных целей. Они хотят удовольствий, любви, знаний, денег, славы. И им кажется, что в их жизни есть смысл. Но какой? Ответа нет. Есть лишь желания, и это дает человеку силы жить. Не будет этих желаний...