Крису и Чарли. Добро пожаловать на борт ...и, конечно, леди Алекс, свет которой сияет, не угасая.

АВТОР БЛАГОДАРЕН

Марко из Италии – за указания по части навигации,

Рику и Морту – за медицинские советы,

Мэри и Эдду – за карты,

Мадам Жак – за записи,

Виргинскому университету – за места, связанные с Т.Дж.,

Снова, Роланду – за Колорадо,

Майку – за воодушевление

И множеству прочих – за небольшие, но важные порции информации.

Дэвид Гринголд родился в самом американском из всех районов страны – в Бруклине, но в день бар-мицвы[1] в его жизни произошла труднообъяснимая, но очень важная перемена. Провозгласив: «Сегодня я стал мужчиной!», он отправился на посвящённый этому событию семейный праздник, который почтили своим присутствием некоторые близкие родственники, специально прибывшие из Израиля. Его дядя Моисей был там весьма преуспевающим торговцем алмазами. Родной отец Дэвида имел семь розничных ювелирных магазинов; флагман этой эскадры располагался на Сороковой улице в Манхэттене.

Пока его отец и его дядя обсуждали свой бизнес, потягивая калифорнийское вино, Дэвид пристроился к своему двоюродному брату Дэниелу. Тот был старше Дэвида на десять лет, только что был принят в Моссад, главную службу внешней разведки Израиля, и, как положено новичку, рассказал своему младшему кузену множество историй. Обязательную воинскую повинность Дэниел отбывал в парашютно-десантном подразделении, имел на счёту одиннадцать прыжков и видел своими глазами кое-какие эпизоды Шестидневной войны 1967 года. Для него эта война прошла вполне счастливо: его рота не понесла серьёзных потерь, да и убивать пришлось не слишком много – как раз достаточно, чтобы счесть войну спортивным приключением, чем-то вроде охоты на довольно крупную, но не чересчур опасную дичь, да и завершилось все в полном соответствии с довоенными юношескими восторженными надеждами и предчувствиями.

Услышанное составляло резкий контраст с мрачными телевизионными репортажами из Вьетнама, являвшимися в то время неотъемлемой частью каждой вечерней программы новостей, и с энтузиазмом, многократно усиленным процедурой вновь обретённой причастности к вере предков, Дэвид вдруг решил сразу же по окончании школы эмигрировать на историческую родину еврейского народа. Его отец, который провёл Вторую мировую войну в составе Второй бронетанковой дивизии армии США и остался очень недоволен пережитым, чрезвычайно тревожился из-за того, что его сын может попасть во Вьетнам – на войну, к которой все родственники и знакомые относились крайне скептически. Поэтому, получив все документы, свидетельствующие о завершении среднего образования, молодой Дэвид улетел на самолёте «Эл-Ал» в Израиль и ни разу не пожалел о своём поступке. Он выучил иврит, отслужил положенное время в армии, а потом, как и его кузен, был принят на службу в Моссад.

Он хорошо справлялся со своей работой – настолько хорошо, что к настоящему времени возглавил разведывательную станцию в Риме. Это была довольно серьёзная должность. Его кузен Дэниел к тому времени вышел в отставку и примкнул к семейному бизнесу, который оплачивался намного лучше, чем государственная служба. Работа в Риме была очень напряжённой. Под началом Дэвида состояло трое штатных офицеров разведки; все вместе они добывали много информации. Часть этой информации поступала от агента, известного под псевдонимом Хассан. Он был палестинцем по происхождению, имел хорошие связи в НФОП – Народном фронте освобождения Палестины – и делился тем, что узнавал там, с врагами этой организации. За деньги. Большие деньги, которых хватало на то, чтобы снимать прекрасную удобную квартиру, расположенную всего в километре от здания итальянского парламента. Сегодня Дэвиду предстояло забрать пакет из тайника.

Он уже пользовался этим местом: мужской уборной в «Ристоранте Джованни», находившемся около основания Испанской лестницы. Для начала он не спеша и с удовольствием позавтракал телятиной по-французски – её готовили здесь просто-таки великолепно, – допил белое вино и лишь после этого поднялся, чтобы забрать материал. Тайник располагался с нижней стороны крайнего слева писсуара; конечно, выбор наводил на мысль о театральщине, но место обладало тем преимуществом, что его никогда не то что не убирали, но даже не заглядывали туда. Снизу к писсуару была приклеена стальная пластинка, которая, даже будучи замеченной, не должна была вызвать никаких подозрений, поскольку на ней было рельефно отштамповано название фирмы-изготовителя и не означавшее ровным счётом ничего число, вполне сходившее за серийный номер. Войдя в помещение, он решил заодно использовать писсуар по его прямому назначению. Занимаясь своим делом, Дэвид услышал скрип открывающейся двери. Вошедший не проявил к Дэвиду ни малейшего интереса, но тот, чтобы закончить дело и убраться, очень натурально уронил пачку с сигаретами и, наклонившись, чтобы поднять её правой рукой, левой выхватил снабжённый магнитным держателем пакетик из тайника. Всё было проделано в наилучшем стиле опытного полевого агента – точно так профессиональный фокусник, привлекая внимание к одной своей руке, другой рукой выполняет трюк.

Вот только в данном случае уловка не сработала. Едва он успел забрать в руку крошечный пакетик, как кто-то врезался в него сзади.

– Извините меня, старина, – то есть, синьор, – поправился говоривший, а говорил он на английском языке, казавшемся истинно оксфордским. Так должен был бы вести себя цивилизованный человек, случайно попавший в не самую удобную ситуацию, но способный без затруднений выбраться из неё.

Гринголд даже не ответил. Он просто шагнул направо, чтобы вымыть руки и уйти. Лишь подойдя к умывальнику и пустив воду, он посмотрел в зеркало.

Как правило, мозги работают быстрее, чем руки. На сей раз он разглядел голубые глаза толкнувшего его мужчины. По виду они были вполне обычными, но их выражение таковым не было. К тому моменту, когда разум Гринголда приказал телу отреагировать, левая рука незнакомца поднялась и легла ему на лоб. Одновременно что-то холодное и острое вонзилось сзади в его шею под самое основание черепа. Его голову резко дёрнули назад, помогая лезвию ножа добраться до спинного мозга и перерезать его.