По стенам полз иней.

Я как зачарованная смотрела на морозные кружева, затягивающие каменную стену комнаты наверху северной башни. Рисунок начинался на полу, покрывал стену и переползал на потолок. Несколько небольших серебристых кристалликов снега висело в воздухе.

Все это выглядело хрупким, изысканным и совершенно неестественным. Холод, стоявший в комнате, проник глубоко под кожу. Если бы я не стояла тут одна, если бы со мной был еще кто-нибудь, я поверила бы, что все это реально. Может быть, я даже поверила бы, что мне ничто не угрожает.

Лед затрещал так громко, что я подпрыгнула от неожиданности. Я широко открыла глаза и задышала коротко и часто. Иней, прокладывавший себе путь по окну, застлал ночное небо, скрыл луну. Теперь комната излучала собственный свет. Все эти морозные линии на окне внезапно изогнулись и сложились в очертания, которые я узнала.

Лицо.

На меня уставился ледяной мужчина. Его темные, полные гнева глаза были вырезаны так детально, что мне казалось, будто он смотрит на меня. Это лицо на морозном стекле было едва ли не самым живым изображением из всех, когда-либо мною виденных.

Тут сердце мое пронзило холодом, потому что я поняла: он действительно на меня смотрит.

А ведь когда-то я не верила в привидения.

Гроза разразилась в полночь.

Темные тучи неслись по небу, стирая звезды. Холодный ветер трепал мои рыжие волосы. Я поглубже натянула капюшон и спрятала сумку под черный дождевик.

Несмотря на грозу, было еще недостаточно темно. Преподаватели академии могли увидеть меня или услышать даже сквозь вой ветра. Все вампиры это могут.

Конечно, в «Вечной ночи» вампирами были не только преподаватели. Через пару дней начнется учебный год, приедут учащиеся — в большинстве своем такая же могущественная древняя нежить.

Я не могущественная, не древняя и до сих пор абсолютно живая. Но я тоже некоторым образом вампир: дитя вампиров, я обречена когда-нибудь стать одной из них и с удовольствием пью кровь. Раньше я проскальзывала мимо учителей, полагаясь на собственные силы и на слепую удачу, но сегодня пришлось дожидаться темноты. Мне необходимо было остаться незамеченной.

Думаю, я так нервничала, потому что намеревалась совершить свою первую в жизни кражу.

Слово «кража» звучит довольно гадко, будто я собираюсь просто вломиться в каретный сарай и перерыть жилище миссис Бетани в поисках денег, драгоценностей или чего-нибудь в этом роде. На самом деле передо мной стояла куда более важная задача.

Небо темнело все сильнее, закапал дождь. Я побежала через лужайку, время от времени кидая взгляды на каменные башни школы. Я поскальзывалась на мокрой траве и мучилась тошнотворными сомнениями.

«Серьезно? Ты собираешься вломиться в ее дом? Просто взять и вломиться в чужой дом? Да ты в жизни не скачала ни одной мелодии, предварительно не заплатив за нее».

Все это казалось нереальным — я сунула руку в сумку и вытащила из нее заламинированную библиотечную карточку, причем совсем не для того, чтобы взять книжки. Но я была полна решимости. Я это сделаю. Миссис Бетани покидает школу от силы раза три в год, а это значит, что сегодня мне выпал шанс. Я сунула карточку в щель и попыталась отжать защелку замка.

Пять минут спустя я все еще бесцельно дергала карточку туда-сюда. Руки замерзли, стали мокрыми и неуклюжими. По телевизору это всегда выглядело просто. Может, настоящие преступники справились бы за десять секунд, однако я все отчетливее понимала, что настоящей преступницей мне не стать.

Что ж, план «А» провалился. Нужно искать другие варианты. Поначалу мне показалось, что на окна стоит рассчитывать не больше, чем на дверь. Конечно, я могу просто разбить стекло, но тогда меня скорее всего поймают.

Завернув за угол, я, к большому удивлению, увидела, что миссис Бетани оставила одно окно приоткрытым — всего лишь узенькую щель, но мне хватило и этого.

Медленно подняв окно, я обнаружила на подоконнике целый ряд африканских фиалок в маленьких глиняных горшочках. Миссис Бетани поставила их там, чтобы они дышали свежим воздухом и, возможно, чтобы их сбрызнуло дождем.

Влезть в открытое окно? Тоже намного сложнее, чем показывают по телевизору.

Окна миссис Бетани располагались довольно высоко над землей, а это значит, что для начала мне пришлось хорошенько подпрыгнуть. Задыхаясь, я стала протискиваться внутрь, и оказалось, что не рухнуть ничком на пол тоже очень трудно. Я решила, что лучше спуститься ногами вперед, но поскольку уже влезла в окно головой, то не сумела развернуться, с размаху ударила грязным башмаком в стекло и плюхнулась на пол. К счастью, стекло не разбилось.

— Ну вот, — прошептала я, лежа на плетеном коврике миссис Бетани. Ноги все еще оставались на подоконнике, и по ним хлестал дождь. — Легкая часть окончена.

Дом миссис Бетани походил на нее: вызывал такие же ощущения и даже пах как она — сильно и резко — лавандой. Я поняла, что оказалась в ее спальне, и почему-то это заставило меня еще острее почувствовать себя злоумышленницей. Хотя я и знала, что миссис Бетани находится сейчас в Бостоне, знакомится с «перспективными учениками», меня не оставляло ощущение, что она вот-вот меня схватит. При мысли об этом я почувствовала ужас и попыталась уйти в себя, как делала всегда, когда чего-то боялась.

Но тут я подумала о Лукасе, о парне, которого любила — и потеряла.

Лукасу не понравилось бы, если бы он увидел меня такой перепуганной. Он хотел бы, чтобы я оставалась сильной. Воспоминание о нем придало мне отваги, и я заставила себя приступить к делу.

Сначала самое главное: я сняла испачканные грязью башмаки, чтобы больше не наследить, и повесила плащ на дверную ручку, чтобы не накапать. Потом прошла в ванную и взяла побольше бумажных салфеток, чтобы убрать за собой и вытереть башмаки. Использованные салфетки я засунула в карман плаща. Выброшу где-нибудь по дороге. Если на свете и существует параноик, проверяющий мусор в поисках следов злоумышленника, то это как раз миссис Бетани.

Вообще удивительно, что она выбрала себе это жилище. Академия «Вечная ночь» — место роскошное, даже величественное, сплошные каменные башни и горгульи — как раз в ее стиле. А бывший каретный сарай — всего лишь коттедж. Но, с другой стороны, тут ей обеспечено уединение, а я могла поверить, что миссис Бетани ценит его превыше всех сокровищ мира.

Пожалуй, начать следует с ее письменного стола в углу. Я села на деревянный стул с жесткой спинкой, отодвинула изображение мужчины девятнадцатого века в серебряной рамке и начала перебирать лежавшие на столе документы.

«Уважаемый мистер Рид, мы с большим интересом ознакомились с заявлением вашего сына Митча. Безусловно, он — выдающийся ученик и прекрасный молодой человек, однако мы с сожалением сообщаем вам...»

Человеческий ученик, изъявивший желание учиться здесь. Один из тех, кого миссис Бетани отвергла.

Почему она одних людей принимает, а других — нет? Почему она вообще впускает людей в одно из немногих оставшихся убежищ вампиров?

«Уважаемые мистер и миссис Николе, мы с большим интересом ознакомились с заявлением вашей дочери Клементины. Безусловно, она выдающаяся ученица и прекрасная юная леди, поэтому мы с радостью...»

В чем разница между Митчем и Клементиной? К счастью, прекрасно организованная система хранения документов миссис Бетани привела меня прямо к обоим заявлениям, но хотя я изучила их очень внимательно, ответа на свои вопросы не получила. Оба ученика могли похвастаться устрашающе высокими отметками плюс кучей факультативов. Прочитав перечень их достижений, я почувствовала себя величайшим лодырем. На фотографиях оба выглядели совершенно нормально — не красавцы, не уроды, не толстые, не тощие. Самые обыкновенные. Оба из Виргинии. Митч живет в многоквартирном доме в Арлингтоне, Клементина — в старинном особняке за городом, но я-то знала, что оба они богаты до безобразия, раз подумывали об обучении в этой школе.