«Как в боевиках, – подумалось Ивану. – Герой падает в пропасть, а ему сверху кричат: «Ты в порядке?»

Он ничего не ответил. Было муторно; идеальное тело женщины, затянутое в идеально скроенный халат, раздражало. Он прикрыл глаза.

Бельская настойчиво потеребила его за руку, неподвижно лежавшую поверх простыни:

– Иван, проснись…

Он неохотно откликнулся:

– Я не сплю…

Хоть бы она, наконец, вышла из комнаты и оставила его одного!

Алла придвинулась поближе.

«Сейчас хвалить начнет», – подумалось Ивану. И точно.

Возбужденно, с восторженным придыханием Алла сказала:

– Иван! Ты был великолепен! Представляешь хоть отдаленно, что нас с тобой ждет впереди?

Он тут же ответил:

– Не знаю, что ожидает тебя… А я сдохну, как собака, в первом же казино.

Похоже, он угадал ее мысли, потому что Алла сразу сбавила тон:

– Тебе и в самом деле было нехорошо? Но как именно – нехорошо?

Он честно признался:

– Помню, что видел карты. Болела голова. Было душно. И потом – ничего.

Алла неуверенно предположила:

– Может быть, привыкнешь…

Иван про себя вздохнул: «Это все, что ее интересует. Главное – чтобы я привык. И – неважно как, неважно, какой ценой – угадывай ей карты, и все тут».

Он вяло ответил:

– Наверно, привыкну.

А в голове стучало: «Только бы она ушла!»

Но Алла не собиралась этого делать. Она подтянула ноги – и неожиданно оказалась рядом с ним, на кровати. Стала примащиваться на его плече. Провела рукой по Ивановой щеке.

«Задабривает», – мелькнуло в голове Кольцова. Алла его задабривает! Чтобы понять это, никаких сверхспособностей не нужно. Нет необходимости читать ее мысли. И так видно, что она на все готова ради того, чтобы Иван, как дойная корова, исправно поставлял ей молоко – добывал деньги. Много, много денег. И за это он может делать с ней все, что захочет. Захочет – ударит. Захочет – может откинуть простыню и приказать: бери в рот… Может. Все может. Она безропотно вынесет все унижения и будет терпеть их до тех пор, пока он будет ей нужен. Но ведь его способности могут отказать в любой момент. И тогда она его бросит. Бросит без всякого сожаления, как использованный презерватив.

Перспективненький расклад получается… Кольцов с трудом подавил желание высказать все, что он думает, ей в лицо. Подавил невыносимое желание встать с постели, навсегда уйти и никогда больше не видеть ни Аллу Бельскую, ни роскошный этот особняк со сторожем-профессором.

Но внутренний голос – а Кольцов в последнее время все чаще слышал свой внутренний голос – проговорил: «Эй, парень… Будь похитрей… Сейчас – ночь. У тебя – ни документов, ни машины, ни более-менее разумного плана действий… Может, у тебя уже и денег нет. Вдруг Алла покопалась в твоих карманах и забрала обратно те доллары, на которые ты подсадил ее казино?!»

Иван осторожно сбросил ее руку, которая принялась путешествовать по его груди, сказал вполголоса:

– Извини, не до того… Устал…

Ее такую – властную, хищную – совсем не хотелось. Хотелось просто спокойно полежать на чистых простынях, послушать шепот ночного ветра. Побыть в одиночестве. Никуда не спешить и ни от кого не убегать.

Бельская с разочарованной миной на лице встала с постели. «Пожалуй, она и без всякой задней мысли мне дала бы», – подумалось Ивану. Видно было, что Алла до глубины души поражена его поведением. Преклоняясь перед его способностями, она была бы счастлива отдать ему себя, отдать – уникуму. Герою. Отдать хотя бы на одну эту ночь.

Последняя мысль приятно согрела душу: жена никогда не хотела его или делала вид, что не хотела. Почти никогда.

Алла послушно встала и, не говоря ни слова, направилась к выходу из комнаты. Послушание в ее исполнении выглядело нонсенсом. На пороге она остановилась:

– Я сейчас принесу фотоаппарат. Сделаю пару снимков. Причешись. На загранпаспорт все-таки. А завтра с утра поеду в Москву делать тебе документы.

Иван слабо улыбнулся:

– Ты всерьез полагаешь, что сможешь?

Она сбросила маску покорности и назидательно сказала:

– Видишь ли… Если я захочу – я смогу все.

Капитан в общагу не поехал: втиснул раскладушку между столом и стеной в своем кабинетике и улегся. Он надеялся, что в скором времени даст о себе знать Савицкий, однако вплоть до нуля тридцати, когда Петренко объявил самому себе отбой, полковник так и не звонил, не появился и не отвечал на звонки.

Вчера в двадцать один тридцать на службу, в подземелье комиссии, вернулся Василий Буслаев. Он провел день в полуяновском доме и около него. Разыскивал свидетелей удивительного происшествия и беседовал с ними. Он доложил Петренко результаты своих изысканий. Капитан слушал, делал пометки, затем вдруг спросил:

– Вася, а где этот Полуянов подобрал нашего героя?

– На проспекте Мира, сто восемнадцать.

– Что там рядом?

– Не могу знать.

– А я – могу. Там, Вася, рядом казино «Византия».

– Получается, объект играл в азартные игры?

– А почему бы нет?..

– Офицер-пенсионер из окраинного городка? – весьма скептически спросил Вася. – В игорном доме? – Борец за чистоту русского языка Буслаев величал казино не иначе как игорным домом.

– А почему нет? Знаешь что, Вася, давай-ка чеши в казино.

Буслаев скривился и выразительно посмотрел на часы.

– Нормально-нормально, – подбодрил его Петренко. – Там как раз самая игра. Поспрашай администрацию. Может, видели объекта? Может, они регистрируют играющих? Кое в каких казино это принято…

– У меня нет вечернего костюма… – вяло попытался отбиться Василий. – Этого, как его… – отчаянный русофил Вася задумался, тщетно пытаясь найти исконно русский эквивалент слову «смокинг».

Петренко усмехнулся, заметив его филологические затруднения:

– «Но панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет…»

– Чего-чего?

– Ничего! Пушкина цитирую. Мог бы когда-нибудь и «Онегина» почитать, борец за чистоту языка!

– Я болел, когда мы проходили…

– Короче! В казино – марш-марш! Давай-давай, ноги в руки, не рассиживайся…

В двадцать три двадцать лейтенант, тяжко вздыхая, убыл.

А Петренко еще час анализировал и группировал информацию, сообщенную Буслаевым.

Теперь, утром следующего дня, они, эти данные, записанные в сжатом виде, лежали на петренковском столе. Первое, что сделал капитан после того, как открыл глаза, – бросился к ним, чтобы на свежую голову попытаться разобраться в происшедшем.

На одной странице рабочего блокнота было записано:

1. «Похитители»

Имелись в виду те, кто преследовал экс-летчика и от которых он удирал через лоджию и чужой подъезд. О них информация была самой скупой.

Два (или три?) человека.

Возраст – двадцать пять – тридцать.

Рост – выше среднего.

Крепкие физически.

Особые приметы – никаких.

Вооружение – пистолеты «ТТ».

Стреляные гильзы, найденные у подъезда, были отправлены вчера с нарочным в экспертно-криминалистический центр. Эксперты должны дать заключение: «светилось» ли раньше где-либо оружие, примененное «похитителями». Однако Петренко был отчего-то уверен, что пистолеты «чистые».

Одежда – ничего запоминающегося, абсолютно стандартная.

Машина?..

Неясно, были ли эти люди на автомобиле, и если были, то на каком. Скорее всего машина имелась – не на автобусе же они приехали, с пистолетами-то за пазухой! Но никто из свидетелей никакого авто не заметил.

Да, с «похитителями» было сложнее всего: почти никаких зацепок.

И Петренко почувствовал, что здесь, возможно, действовали коллеги. Или бывшие коллеги. Во всяком случае, от этих ребят за версту несло спецслужбами.

И это было поганей всего.

Так погано, что Петренко даже додумывать до конца боялся: что это за люди и откуда.