Летчик первого класса подполковник Алексей Мельник, просмотрев телесюжеты о трагедии, отметил явные ошибки в организации шоу. Полеты должны демонстрироваться на высоте не менее 400 м, а сама машина не должна пролетать над зрителями.

Согласно общепринятым стандартам, расстояние от места выполнения полета до места расположения зрителей должно составлять от 300 м до 1, 5 километра. Даже если пилот совершает ошибку, организаторы должны это предусмотреть. По мнению Мельника, летчик самостоятельно на виду у начальства так низко к земле не опустится: «Обязательно был сценарий, и кто-то давал на него добро. Был руководитель полетов, который в случае нарушения летчиками режима высоты должен был дать приказ не выполнять задание дальше». Мельник охарактеризовал Юрия Егорова, с которым знаком, как сильного летчика. «Люди должны его простить, так как он сам уже достаточно наказан случившейся трагедией».

А вот мнение эксперта В. Тимошкина:

«Прежде всего, по правилам зрители должны быть только с одной стороны от взлетно-посадочной полосы. А плоскость, в которой делаются фигуры пилотажа, — с другой стороны от полосы. А здесь зрители с обеих сторон. Это раз.

Второе. Всегда определяется минимальная высота вывода машины из вертикальных фигур — в данном случае не менее 100 м. А у украинских летчиков рассчитано 30—40 м, за что они и поплатились. Тут налицо сначала ошибка организаторов шоу, а потом еще и самих летчиков. В трагедии виноваты организаторы шоу, а не только экипаж».

Не прошло и двух недель, как председатель комиссии по расследованию причин катастрофы Евгений Марчук заявил, что имело место отступление от полетного задания. Расшифрованы записи «черного ящика». Пилот спрашивал: «А где же наши зрители?» Перед падением экипаж получил предупреждение: «Самолет вошел в сверхкритическую перегрузку». При этом установлено, что все системы и агрегаты машины работали нормально.

19 августа 2002 года в Ханкале (Россия) потерпел катастрофу самый большой вертолет в мире Ми-26. Погибли 117 человек.

За сутки перед катастрофой в Моздоке (Северная Осетия) была плохая погода — шел дождь и стоял туман. «Борта» на Ханкалу, которые после завершения активных боевых действий и так летали нерегулярно, простаивали на поле. Пассажиры, занявшие едва ли не всю площадку ожидания, по этому поводу не очень переживали — в основном это были офицеры и солдаты, возвращавшиеся в Чечню к месту несения службы из отпусков.

Наконец объявили посадку. Те, кто был внесен в полетные листы, тут же бросились к самому большому в мире транспортному вертолету Ми-26. Командир экипажа Олег Батанов вскоре прекратил посадку — салон «коровы» (так окрестили этот вертолет острословы), вмещающий не более 85 пассажиров, был переполнен. Однако, как рассказывали военнослужащие моздокского аэродрома, места нашлись и для «левых» пассажиров, и для их груза. Для вертолетов, обслуживающих объединенную группировку войск (ОГВ), это обычное дело: «двадцать шестые» зачастую берут в Ханкалу по 100-110 человек и вдобавок огромное количество груза.

В самый последний момент в вертолет пытались прорваться четверо бойцов СОБРа из Томска. Однако их не взяли. Ребята, расстроенные, вернулись в оперативный штаб и там узнали, что вертолет не долетел до Ханкалы.

В 16.10, когда Ми-26 поднялся в воздух, на борту находилось 156 человек, в том числе пятеро членов экипажа. Последнее сообщение с борта вертолета поступило за минуту до катастрофы. Майор Батанов доложил на землю, что, когда совершал четвертый разворот перед посадкой на высоте 180—200 м, раздался хлопок в районе правого двигателя. Машина потеряла мощность, а на табло управления в кабине загорелась надпись: «Пожар». Командир, опасаясь, что огонь может повредить второй основной двигатель, тут же пошел на аварийную посадку.

Экипажу удалось миновать сопки и дотянуть до ровного участка земли всего в 300 м от посадочной площадки. Однако в момент посадки случилось непредвиденное: многотонная машина опустилась прямо на минное поле, защищающее базу от нападений боевиков. Как рассказал житель расположенного поблизости поселка Мичурино Руслан Темиркаев, ни грохота от падения вертолета, ни взрыва никто не слышал. Жители наблюдали лишь огромные клубы дыма на месте падения.

«Вертолет вспыхнул уже на земле, — рассказывали очевидцы. — На высоте 150—200 м из него внезапно повалил дым, а потом он резко пошел на снижение. Когда вертолет скрылся за деревьями и домами, все ждали взрыва, но его не было»

Однако Ми-26 сел не на шасси, а ударился о землю хвостом. От удара машина развалилась. Те военнослужащие, которые находились у дверей, успели выскочить до того, как вертолет вспыхнул. Успел покинуть Ми-26 и экипаж — он был в кабине, которая практически не пострадала от удара.

Опасаясь, что вертолет, заправленный десятью тоннами горючего, взлетит на воздух, военнослужащие бросились в сторону жилых домов и попали на минную полосу; в результате на минном поле погибло ничуть не меньше военных, чем те, кто заживо сгорели в вертолете.

Чудом уцелевший пассажир Ми-26 рядовой Роман Дубров рассказывал журналистам:

«Сначала пошел запах гари, а потом мы просто начали падать. Кто-то открыл аварийный люк. В грузовой отсек стала литься горящая горючка, мне попало на голову и шею, загорелся рюкзак. Я скинул его и попытался выбраться из вертолета, но чуть не упал и повис на локтях. Еле-еле забрался внутрь. Мы были еще в воздухе, до земли было метров пятьдесят. Потом мы шлепнулись на землю. Падали на хвост, видимо, летчики до последнего пытались вытянуть машину. Мы даже не приземлились, мы упали на „задницу“, еще нас протащило по полю. Все было в дыму, все горело. Мне повезло — я сидел слева, у боковой двери.

На мне горела одежда, — я стал кататься по земле. Потом отполз подальше. Повернул голову и остолбенел: стена огня, горючка течет и крики… Мы с парнями попытались подбежать к вертолету, чтобы помочь остальным. Но нас остановил пилот, он кричал: «Бегите отсюда! Сейчас все рванет!»

Мины были справа от вертолета, а я вылез слева. Один парень на моих глазах выбежал через правую дверь и подорвался на мине. Но он жив, у него только травмы ног и головы».

Представители штаба объединенной группировки войск вначале сообщили, что на борту Ми-26 находились 156 человек, в том числе 5 членов экипажа. Однако глава Министерства обороны Сергей Иванов привел другие данные: 147 человек, из них 33 остались в живых. Их отправили в госпиталь в нескольких сотнях метров от места трагедии, а потом — в Ростов-на-Дону. Окончательная цифра погибших — 117 человек.

Спасательная команда, прибывшая из Ханкалы, увидела страшную картину: те, кто выбирался из горящей машины, подрывались на минах. Спасатели никому из них помочь не могли — требовались саперы. Когда саперы с помощью трала наконец проложили дорогу к месту падения, все уже было кончено: обломки Ми-26 догорали, а спасателям оставалось собирать трупы и раненых.

Прокуратурой было возбуждено уголовное дело по фактам терроризма и убийства.

Трагедия произошла в 16.50. Командование ОГВ на Северном Кавказе сначала утверждало: это не катастрофа, а аварийная посадка. О ней даже не сообщили в администрацию республики.

Но версий насчет причин катастрофы оказалось достаточно. Постепенно выделили две основные — техническая неисправность и теракт, — причем обе связаны с разрушением одного из двух двигателей.

Некоторые эксперты считали, что имело место грубое нарушение правил полетов. Правила допускают определенный перегруз транспортных вертолетов. Например, этот может перевозить до 85 человек, но если на борт берут дополнительных людей или груз, командир должен сбрасывать из баков топливо, чего не сделано.

Однако уже к вечеру, после того как о катастрофе доложили президенту Путину, эта версия отошла на второй план. Военные стали утверждать, что речь идет о крупнейшем по числу потерь диверсионно-террористическом акте. У командования ОГВ даже появились свидетели из числа военнослужащих, утверждающие, что видели след ракеты, летящей к вертолету. Об этом заявили и лидеры чеченских боевиков. Но последние часто приписывают себе чужие «заслуги». К тому же в это время начались переговоры между бывшим главой Совбеза России Иваном Рыбкиным и представителем Аслана Масхадова Ахмедом Закаевым о мирном урегулировании в Чечне.