И в то же время она упорно думала о том, как убедиться, любит ли ее Клайд, будет ли он поддерживать ее и намерен ли на ней жениться? И если он солгал ей, как добиться, чтобы он больше этого не делал? Как заставить его почувствовать, что лжи не должно быть места между ними? И прежде всего, — как утвердиться в его сердце и вытеснить мечты, порожденные очарованием другой?

Как?

Но рождественский вечер, когда Роберта вернулась в Ликург, не принес ей ни встречи с Клайдом, ни хотя бы записки с объяснением. Дело в том, что в семье Грифитсов произошло событие, которое очень заинтересовало бы и Клайда и Роберту, если бы они о нем узнали. Та самая газетная заметка о танцах у Ванды Стил, которую прочитала Роберта, попала также на глаза Гилберту. В воскресенье утром он сидел за завтраком и уже поднес к губам чашку кофе, как вдруг увидел эту заметку. Зубы его внезапно щелкнули, как крышка закрываемых карманных часов. Вместо того чтобы выпить кофе, он отставил чашку и внимательно прочитал газетное сообщение. За столом не было никого, кроме матери, и он, зная, что она, более чем кто-либо в семье, разделяет его мнение о Клайде, протянул ей газету.

— Посмотри, кто теперь делает успехи в обществе, — сказал он резко и язвительно, и во взгляде его отразились гнев и презрение. — Скоро он появится и у нас!

— Кто? — спросила миссис Грифитс, беря газету; она спокойно прочла заметку; имя Клайда удивило ее, хотя она и постаралась этого не показать.

Правда, до семьи Грифитс доходили слухи о том, что Сондра подвезла как-то Клайда в своем автомобиле, а затем — что он был приглашен на обед к Трамбалам, но заметка в светской хронике — это совсем другое дело.

— Не представляю, кто мог пригласить его туда? — задумчиво сказала миссис Грифитс: она хорошо понимала, как относится ко всему этому сын.

— Конечно, эта кривляка и болтушка Финчли, кто же еще, — фыркнул Гилберт. — Она вообразила почему-то, — наверно, под влиянием Беллы, — будто мы недостаточно внимательны к нему, и сочла, что это остроумный способ отплатить мне за все, в чем я перед ней провинился. То есть это она полагает, будто я провинился перед ней. Во всяком случае, она считает, что я ее не люблю. И в самом деле не люблю. Белла тоже это знает. И, наверно, тут не обошлось без этой выскочки Крэнстон. Она и Сондра неразлучны с Беллой. Они чересчур зазнаются и швыряют деньгами — и эти девицы, и их братья тоже — Грэнт Крэнстон и Стюарт Финчли, — словом, вся эта компания. Я готов держать пари, что не сегодня-завтра кто-нибудь из них плохо кончит. Попомни мое слово! Все они ничего не делают, круглый год только играют, танцуют, разъезжают туда и сюда, как будто на свете нет других занятий. Не могу понять, почему вы с отцом позволяете Белле проводить столько времени в этой компании!

Тут мать запротестовала. Она не может запретить Белле знакомство с одной половиной здешнего общества и заставить ее сблизиться с другой половиной. В светских кругах Ликурга все связаны между собой и постоянно встречаются. Белла уже становится взрослой и может поступать по-своему.

Но оправдания матери нисколько не уменьшили враждебности Гилберта, которого возмущало, что Клайд стремится проникнуть в общество и, судя по заметке, получает для этого кое-какие возможности. Несносно! Этот жалкий нищий двоюродный брат уже нанес ему непростительное оскорбление, во-первых, тем, что осмелился быть похожим на него, Гилберта, во-вторых, тем, что явился сюда, в Ликург, и вторгся в их благородное семейство. И ведь Гилберт с самого начала ясно показал этому Клайду, что не желает его знать и, будь его, Гилберта, воля, ни минуты не потерпел бы присутствия такого братца!

— У него нет ни гроша, — с раздражением заявил в конце концов Гилберт,

— а он изо всех сил старается пролезть в общество. И чего ради? Если даже эта публика свела с ним знакомство — что дальше? Все равно он не может бывать с ними и вести такой образ жизни, как они: у него нет для этого средств, и ему негде их взять, а кто станет платить за него? И даже если бы он мог достать деньги, работа на фабрике все равно не позволит ему вращаться в этой компании. Не знаю, как он может сочетать свою работу со всеми этими развлечениями. Ведь эти молодые люди непрерывно разъезжают.

В сущности Гилберта интересовало, будут ли теперь всюду принимать Клайда и, если так, что делать? Как Гилберту и всей семье избежать необходимости оказывать внимание Клайду, если тот войдет в общество? Ведь по всему видно, что отец не намерен отослать его прочь.

После этого разговора, когда пришел к завтраку муж, миссис Грифитс показала ему газету и изложила точку зрения Гилберта на происходящее. Но Сэмюэл Грифитс, по-прежнему сохранявший симпатию к Клайду, не склонен был разделять мнение сына. Наоборот, он, казалось, полагал, что газетная заметка лишь подтверждает ту оценку, которую он дал Клайду с самого начала.

— Должен сказать, — начал он, выслушав жену, — я не вижу ничего плохого в том, что Клайд появляется на вечерах то тут, то там и что его приглашают, хотя у него и нет денег. С этим можно только поздравить и его и нас. Я знаю, как относится к нему Гил. Но, на мой взгляд, Клайд несколько лучше, чем кажется Гилу. Во всяком случае, я не могу и не хочу ничего по этому поводу предпринимать. Я выписал его сюда, и самое меньшее, что я могу сделать, — это дать ему случай выдвинуться. Работает он, по-видимому, хорошо. Да и как бы это выглядело, если б я поступил иначе?

И когда жена передала ему еще несколько замечаний Гилберта, Сэмюэл прибавил:

— Безусловно, я предпочитаю, чтобы он поддерживал знакомство с лучшими, а не с худшими людьми. Он хорошо одет, вежлив и, судя по всему, что я слышал на фабрике, недурно справляется с работой. И, уж конечно, следовало послушать меня и пригласить его летом к нам на дачу, хотя бы на несколько дней. Если мы ничего не предпримем в самое ближайшее время, выйдет, как будто мы просто из снобизма не желаем с ним знаться, а ведь другие находят возможным принимать его у себя. Мой совет — пригласи его к нам на рождество или на Новый год. Надо показать, что мы относимся к нему не хуже, чем наши друзья.

— Пусть меня повесят! — воскликнул Гилберт, когда мать передала ему решение отца. — Ну ладно, но не думайте, что я стану с ним любезничать! Удивительное дело: если отец такого высокого мнения о нем, почему он не даст ему на фабрике места получше?

Возможно, что все эти разговоры Ни к чему бы не привели, если бы не Белла: она в этот день вернулась из Олбани, поговорила по телефону с Сондрой и Бертиной, потом встретилась с ними и узнала все новости, связанные с Клайдом. Ей сообщили также, что он должен сопровождать их под Новый год к Эллерсли в Скенэктеди, — Белла была приглашена туда задолго до того, как они подумали о Клайде.

Услыхав от Беллы эту неожиданную и многозначительную новость, супруги Грифитс вопреки настроениям Гилберта решили примириться с обстоятельствами и пригласить Клайда в первый день рождества на обед — большое торжество со множеством гостей. Таким образом, Грифитсы решили показать всем раз и навсегда, что они не так уж пренебрегают Клайдом, как некоторые, может быть, воображают. Это был теперь единственный разумный выход из положения. Гилберт, услышав об этом, понял, что на сей раз он проиграл.

— Ну и прекрасно, — кисло заявил он, — приглашайте его, если вам с отцом так хочется. Я лично и теперь не вижу никакой необходимости в этом. Но вы можете поступать, как вам угодно. Мы с Констанцией собираемся на весь день в Утику, так что я все равно не смогу быть на этот обеде, даже если бы и хотел.

Он был вне себя от мысли, что Сондра Финчли, которую он терпеть не мог, своими интригами все же сумела всучить им этого двоюродного брата, и он, Гилберт, не в состоянии этому помешать. И каким жалким нищим должен быть этот Клайд, чтобы навязываться таким образом, зная, что его не желают принимать. Ну и тип!

Итак, в понедельник утром Клайд получил второе письмо от Грифитсов, на этот раз подписанное Майрой, в котором его приглашали на рождественский обед в два часа дня. Этот обед, как казалось тогда Клайду, не мешал ему быть в восемь часов вечера у Роберты, и он всецело отдался своей безмерной радости: наконец-то он действительно займет известное положение в обществе