Натан Муркок молча поднялся с кресла и вышел в коридор. Все дурные предчувствия начали сбываться уже через полчаса.

В пилотский отсек вошло шестеро вооруженных жандармов. Голос Мехди Гийяза приказал по громкой связи:

— Пилотам и навигаторам «Весты» взять курс на терминалы планетоида Чистилище. Вести визуальный и радиоконтроль. На время проведения спецкарантина оставаться на своих местах. Покидать рубку только с разрешения и в сопровождении офицеров корабельной полиции.

Пилоты «Весты» вопросительно переглянулись. Присутствие капитана в отсеке и жандармов выглядело как взятие под стражу.

— Ребята, не волнуйтесь, — успокоил пилотов Муркок. — У нас отрабатываются новые правила карантинной безопасности. Сами понимаете, это временная мера. Можно сказать, боевые учения. Давайте работать… (продолжение следует)

***

Мануситха предложил ему некоторое время пожить со своим собственным лицом. Увы, такую роскошь позволить себе Гильгамеш пока не мог. Да и потом, зачем отказываться от гениальной возможности менять свою внешность даже просто по любой прихоти, не говоря о тех случаях, когда этого требовали обстоятельства.

Отправляться в свой загородный дом после посещения Академии было бы еще большей глупостью, чем разгуливать с лицом регента. Поэтому, воспользовавшись помощью великих взломщиков сетей, секретарей Суллы, Гильгамеш затребовал данные по всем знаменитым разбойникам последнего десятилетия, людей, о которых слагали легенды уже даже не простые обыватели, но сами секретные службы всех миров системы.

По самому удивительному совпадению, личностью, привлекшей внимание Гильгамеша, оказался не кто иной, как легендарный авантюрист свободного космоса Цезарь Шантеклер. Послужной список этого «древоточца» космоса поражал своими выходками и масштабами, а уж лицо героя всегда производило на королевского шута неизгладимое впечатление, особенно его мощный лоб мудреца, развитые скулы, химерический нос-клюв и закрученные, перевитые в спирали усы.

Записав голографическую копию своего потенциального оригинал-субьекта, Гильгамеш примерил на себе новое лицо: получалось не так уж внушительно, но весьма достоверно. Можно было бы, конечно, усилить какой-нибудь элемент этого природного уникума до комизма, но сейчас перед Гильгамешем стояли другие задачи.

И Гильгамеш, разумеется, не был бы самим собой, если бы не рассчитывал в глубине души, что таким способом, с одной стороны, откроет себе дорогу ко второй луне Пестрой Мары, а с другой — привлечет внимание самого Шантеклера, возможно, даже заручится его снисхождением и поддержкой. Уже давно ходили неподтвержденные слухи, что Цезарь Шантеклер построил целый летающий остров, вывел его на какую-то ускользающую гелиоцентрическую орбиту, жил на нем в окружении женщин-сирен Поющей Нимфы, гениев-инженеров Пестрой Мары и что даже без вести пропавший звездный архитектор Королевского Двора Рамзес Имраэль ходит у него в приближенных.

Рассказывали также, что Шантеклер — единственный производитель всех видов наркотиков в системе, их поставщик и адепт, что он не достижим ни для каких разведывательных кораблей и окружен защитным полем, совершенно не сравнимым с «эффектом тени», и, тем не менее, замечалось, что этот человек периодически появляется на государственных приемах, пьет вино с дипломатами, дает интервью, время от времени выпускает какой-нибудь залихватский рекламный ролик со своим непременным участием. Наглость и вседозволенность — его лучшие «друзья», безнаказанность и неуязвимость — его любимые «подруги», а зависть и суеверия — его верные «бухгалтеры».

Гильгамеш полагал, что примерить на себя такой авторитет означало бы для него повышение всех ставок на два порядка, не говоря уж о личном статусе. Гильгамеш все-таки был честолюбив. Но для начала требовалось постучаться в другие двери, не лучшие из всех возможных, но для него пока единственные. И самый правильный способ не привлекать внимание — состоял в противоположном.

Гильгамеш отправил открытое системное сообщение Рыжему Гаргантюа, чем, конечно, озадачил его до невероятия: «Дорогой друг, я давно наслышан о вашем образцовом подземном городе, собравшем всех самых достойных представителей нашего обреченного рода. Спешу к вам на смотрины. Цезарь Шанетеклер».

Душевный мир невозмутимого Гаргантюа перевернулся. Он принялся наводить «образцовый» порядок в своем образцовом притоне. Открыл все доходные заведения, запустил все трамвайчики, увеличил подачу воды в жилые районы, навел лоск на улицах, запретил драки в барах и дуэли в переулках, переодел своих доморощенных фараонов в гражданскую одежду. Город-притон заблестел чистотой и укротил пагубные нравы за обещание их «распустить», ежели население согласится потерпеть пристойную жизнь хотя бы две недели.

В один прекрасный день Цезарь Шантеклер пришвартовал свою яхту-одиночку на празднично украшенном терминале. Традиционный пир в консульстве прошел со всем великолепием и помпой, на какие только мог замахнуться изощренный бургомистр.

Цезарь Шантеклер оказался очень забавным человеком с отличным чувством юмора, в котором, собственно, почти никто ничего не понял, кроме пресловутой, хотя и потерявшей актуальность в глазах Гаргантюа компании: новоиспеченного проповедника Дамиана Гомера, его друзей Дария Скилура, Терцинии Вальехо, Одиссея-Киклопа, его сына Гулливера-Черепка и «осевшего» в притоне утильщика мэтра Флориана.

Цезарь Шантеклер очень заинтересовался этой оригинальной компанией и изъявил желание устроиться на несколько дней в ту же гостиницу, где господа расквартировались. Бургомистр не возражал, но на всякий случай велел своим агентам вести тщательное наблюдение за всей семеркой, окончательно не сняв подозрения ни с кого.

Уже через несколько часов после пира и отдыха Цезарь Шантеклер встретился в своих апартаментах с компанией избранников. Гильгамеш решил, что откроет свое «истинное лицо» и постарается приобрести в их лице так необходимую ему поддержку. Конечно, и в этом поступке был риск, но действовать в одиночку здесь, в притоне самых отъявленных авантюристов, изгоев и пиратов, тем более было рискованно.

Цезарь Шантеклер объяснился кратко:

— Я не тот, за кого себя выдал. Я Гильгамеш, шут Королевского Двора. Мало кто знает, что также ученый-нейрохимик, один из подпольщиков, отказавшихся принять Великий Приговор. Работа, которой я занимался, привела меня к успеху: я открыл величайший психотропный препарат. Он перевернет представления человека о его возможностях и восприятии времени. Мне нужно завершить мои исследования… Много лет назад здесь, на Второй Луне Пестрой Мары, была создана тайная лаборатория, доступ к которой знали единицы. Я вырвался из лап Лобсанга Пуритрама и бежал сюда, выдав себя за одиозного Цезаря Шантеклера, приняв его внешность, благодаря своей уникальной маске, которую весьма трудно отличить от живого лица… Сулла Мануситха вручил мне перстень-ключ от подземной лаборатории. Если мы объединимся с вами, то сможем возродить надежду для всего нашего несчастного человечества. Согласны ли вы объединиться со мной и помочь мне открыть тайную лабораторию?

Ответ Гомера был таков:

— Ваше искусство перевоплощения достойно аплодисментов, и все мои друзья согласятся с этим. Мы согласны участвовать в открытии лаборатории, но вы неправы, если думаете, что в нашем пока еще не устоявшемся союзе полное взаимопонимание… Мы достаточно разные люди, и каждый имеет свой план действий. Я предлагаю вам партнерство, уважаемый Гильгамеш. Я также предлагаю посвятить в наши планы бургомистра Гаргантюа и все население города-притона. Эти отчаянные головы, эти изгои со всех планет, пираты, проститутки, воры и мошенники — вот настоящий союз тех, кто будет возвращать надежду несчастному, как вы сказали, человечеству. И какому сценарию при этом суждено сбыться, мы с вами увидим, не так ли, господин нейрохимик?.. Но, скорей всего, нам предстоит стать свидетелями сценария господа Бога и никого другого…