THE king sat musing a few moments (король сидел, размышляя, несколько минут; to sit — сидеть), then looked up and said (затем взглянул вверх = поднял глаза и сказал):

''Tis strange (это странно; ‘tis = it is) — most strange (весьма странно). I cannot account for it (я не могу объяснить этого: «дать отчет за это»).'

'No, it is not strange, my liege (нет, это не странно, мой властелин). I know him (я знаю его), and this conduct is but natural (и это поведение только естественно). He was a rascal (он был негодяем) from his birth (со своего рождения).'

'Oh, I spake not of him, Sir Miles (о, я говорил не о нем, сэр Майлс; spake — устар. вместо spoke от to speak — говорить).'

'Not of him (не о нем)? Then of what (тогда о чем)? What is it (что это) that is strange (что странно)?'

'That the king is not missed (что короля не ищут; to miss — обнаружить отсутствие).'

'How (как)? Which (какой)? I doubt I do not understand (я подозреваю, что не понимаю).'

'Indeed (действительно)! Doth it not strike you as being passing strange (не кажется ли это тебе чрезвычайно странным; to strike — бить, производить впечатление; passing — весьма) that the land is not filled with couriers and proclamations (что страна не наполнена курьерами и прокламациями) describing my person (описывающими мою персону) and making search for me (и производящими поиск меня)? Is it no matter for commotion and distress (не является ли это поводом для смятения и горя) that the head of the state is gone (что глава государства исчез; to go — уходить, исчезать)? — that I am vanished away and lost (что я исчез прочь и потерялся; to vanish — исчезать; to lose — терять)?'

'Most true, my king (совершенно верно, мой король), I had forgot (я забыл; forgot — устар. вместо forgotten от to forget — забывать).' Then Hendon sighed (затем Хендон вздохнул), and muttered to himself (и пробормотал сам себе). 'Poor ruined mind (бедный разрушенный разум) — still busy with its pathetic dream (все еще занят своей жалкой мечтой; pathetic — жалостный, трогательный, умилительный; патетический).'

'But I have a plan (но у меня есть план) that shall right us both (который защитит нас обоих). I will write a paper (я напишу бумагу), in three tongues (на трех языках) — Latin, Greek, and English (латыни, греческом и английском) — and thou shall haste away with it to London (а ты поспешишь с ней в Лондон) in the morning (утром). Give it to none (не давай ее никому) but my uncle (кроме моего дяди), the Lord Hertford (лорда Хартфорда); when he shall see it (когда он увидит ее), he will know and say (он узнает и скажет) I wrote it (что я написал ее; to write — писать). Then he will send for me (тогда он пошлет за мной).'

'Might it not be best (не может быть ли это быть лучшим /вариантом/), my prince (мой принц), that we wait here (чтобы мы подождали здесь) until I prove myself (пока я не подтвержу себя = свою личность) and make my rights secure to my domains (и сделаю свои права защищенными на мои владения)? I should be so much the better able then to (я был бы так много = гораздо лучше способен тогда) —'

The king interrupted him imperiously (король прервал его властно/надменно):

'Peace (тихо)! What are thy paltry domains (что такое твои ничтожные владения), thy trivial interests (твои низкие интересы), contrasted with matters (по сравнению с делами; to contrast — сопоставлять) which concern the weal of a nation (которые касаются благосостояния нации) and the integrity of a throne (и сохранности престола)!' Then he added (затем он добавил), in a gentle voice (мягким голосом), as if he were sorry for his severity (как будто он сожалел о своей суровости; sorry — сожалеющий), 'Obey and have no fear (повинуйся и не имей страха); I will right thee (восстановлю в правах тебя), I will make thee whole (я сделаю тебя целым = невредимым) — yes, more than whole (да, больше, чем целым). I shall remember, and requite (я запомню и вознагражу).'

So saying (так говоря), he took the pen (он взял перо), and set himself to work (и принялся за работу; to set to — приняться за). Hendon contemplated him lovingly awhile (Хендон наблюдал за ним с любовью некоторое время), then said to himself (затем сказал себе):

'An it were dark (если было бы темно), I should think (я подумал бы) it was a king that spoke (что это был король, кто говорил; to speak — говорить); there's no denying it (нет никакого отрицания этого = сомнения в этом), when the humor's upon him (когда настроение на нем = когда на него находит) he doth thunder and lighten (он мечет громы и молнии; to thunder — греметь; to lighten — вспыхивать) like your true king (что твой настоящий король) — now where got he that trick (где же он взял это умение; to get — взять, раздобыть)? See him scribble and scratch away (посмотрите как он строчит и царапает прочь = пишет) contentedly (удовлетворенно) at his meaningless pot-hooks (свои бессмысленные каракули), fancying them to be (воображая их быть = что они) Latin and Greek (латынь и греческий) — and except my wit shall serve me (и за исключением = если мой разум не послужит мне) with a lucky device (удачным средством) for diverting him from his purpose (для того, чтобы отвратить его от его намерения), I shall be forced to pretend (я буду вынужден притвориться) to post away to-morrow (отправить = что отправлю почту завтра) on this wild errand (по этому дикому поручению) which he hath invented for me (которое он придумал для меня).'

natural [`n?tS(?)r(?)l], courier [`kur??], severe [s?`v??], severity [s?`ver?t?]

THE king sat musing a few moments, then looked up and said:

''Tis strange — most strange. I cannot account for it.'

'No, it is not strange, my liege. I know him, and this conduct is but natural. He was a rascal from his birth.'

'Oh, I spake not of him, Sir Miles.'

'Not of him? Then of what? What is it that is strange?'

'That the king is not missed.'

'How? Which? I doubt I do not understand.'

'Indeed! Doth it not strike you as being passing strange that the land is not filled with couriers and proclamations describing my person and making search for me? Is it no matter for commotion and distress that the head of the state is gone? — that I am vanished away and lost?'

'Most true, my king, I had forgot.' Then Hendon sighed, and muttered to himself. 'Poor ruined mind — still busy with its pathetic dream.'

'But I have a plan that shall right us both. I will write a paper, in three tongues — Latin, Greek, and English — and thou shall haste away with it to London in the morning. Give it to none but my uncle, the Lord Hertford; when he shall see it, he will know and say I wrote it. Then he will send for me.'

'Might it not be best, my prince, that we wait here until I prove myself and make my rights secure to my domains? I should be so much the better able then to —'

The king interrupted him imperiously:

'Peace! What are thy paltry domains, thy trivial interests, contrasted with matters which concern the weal of a nation and the integrity of a throne!' Then he added, in a gentle voice, as if he were sorry for his severity, 'Obey and have no fear; I will right thee, I will make thee whole — yes, more than whole. I shall remember, and requite.'

So saying, he took the pen, and set himself to work. Hendon contemplated him lovingly awhile, then said to himself:

'An it were dark, I should think it was a king that spoke; there's no denying it, when the humor's upon him he doth thunder and lighten like your true king — now where got he that trick? See him scribble and scratch away contentedly at his meaningless pot-hooks, fancying them to be Latin and Greek — and except my wit shall serve me with a lucky device for diverting him from his purpose, I shall be forced to pretend to post away to-morrow on this wild errand which he hath invented for me.'