…Корт был в сознании. Изломанное тело было укрыто до подбородка, обожженное лицо закутано бинтами, жили только глаза и губы.

Альбер плотно прикрыл за собою дверь, подошел к лежащему… Взгляды встретились. Но в глазах боевого пловца увидел совсем не то, что ожидал… И еще — прочел по губам последнее, сказанное этим человеком слово: «Падаль».

Выстрел был тихим и четким, словно щелчок шпингалета. И тут Альбер почуял близкую опасность. Не рассуждающую, смертельную… Развернувшись вполоборота, он выпустил в застекленную дверь все пять оставшихся пуль, бросил оружие, раскрыл окно и выпрыгнул. Двадцать метров до машины преодолел одним рывком, повернул ключ зажигания, с огромной скоростью проскочил по неосвещенной аллее, вывернул на шоссе, и через несколько секунд автомобиль растворился в беззвездной сырой ночи.

…Выскочив в коридор. Бойко замер. Милиционер, похоже, спал, вытянув ноги поперек коридора. Осторожно, стараясь не шумнуть, Саша приблизился… Нет, в такой позе спать невозможно… Дальше подумать он не успел. Пуля, ударившая в плечо, буквально смела его тело; пролетев метра три наискосок через коридор, сполз по стене, упал и замер. Бесполезный «стечкин» отлетел куда-то в сторону…

Очнулся от болевого шока через пару минут. Рука бездействовала. Выбежавшие на шум врачи и две медсестры круглыми глазами смотрели на раненого… В реанимационную палату, дверь которой была пробита пятью аккуратными пулевыми отверстиями, никто не входил.

Врачи скрылись так же скоро, как и появились. Видимо, вид лежащего беспомощно в кресле сержанта и окровавленного крепкого парня у стены пробудил в их сердцах противоречивые чувства, самым сильным и естественным из которых оказался страх. Оценить в суматохе, что стреляли с той стороны реанимационной палаты, — здесь медицина оказалась бессильна, не ее профиль…

Саша быстро поднялся на ноги, зажимая рукой рану. Он чувствовал, пуля засела неглубоко в мышечной ткани. Сделал несколько шагов к реанимационной палате, распахнул дверь, взглянул мельком: у лежащего на постели было снесено полчерепа… Стреляли из оставленного на полу «тишака»; поднимать его — никакого смысла, патроны к нему отыскать в Приморске и окрестностях не легче, чем ручного динозавра; руки киллера были скорее всего обработаны специальным составом, так что отпечатков никто никаких не найдет… Кроме разве его, Сашкиных…

Ему повезло: стреляли специальной пулей, диверсанты называют ее «штурмовой» — тупая, как цилиндрик, она при попадании просто отбрасывает врага на несколько метров, и если тот даже остается жив, открыть ответный огонь не способен из-за сильнейшего болевого шока. Если бы такая «дура», хотя бы одна, угодила в голову… Киллер стрелял наугад, по интуиции, и Сашку бы завалил непременно насмерть, но здесь ему снова повезло: ужалившая его «шмелюга» бросила ставшее вмиг беспомощным тело в угол коридора, и он оказался вне сектора обстрела…

Все эти мысли проскочили в одно мгновение. Не осталось ничего, даже горечи, — нужно было действовать. Бойко ринулся прочь, на ходу подобрал «стечкин», сбежал на пролет вниз… Где-то с той стороны уже завывали сирены милицейских машин… Куда?.. Через двор? В кусты? Не успеет.

Одним движением Саша раскрошил пачку нюхательного табака и бросился прочь.

Заметил проблеск фар, пригнулся за железный ящик с отходами… Трое выскочили из «уазика» и ринулись в открытую настежь дверь черного хода, держа на изготовку «АКМСы». Водитель остался.

Саша медленно, осторожно двинулся прочь. Миновал спасительные кусты. Вышел к шоссе. Затаился, переждал огни одинокого «жигуленка» с развеселой компанией внутри. Пересек дорогу. Выдохнул. И неслышной трусцой побежал через проходные дворы спящих хрущевских пятиэтажек… Время от времени он ловил себя на мысли, что мучительно хочет нырнуть… Воевать на суше он умел, но в море… В море нет собак. Только волки. Да и те — морские.

Дверь в квартиру Нелли Саша Бойко открыл сам, полученным от нее ключом.

Правая рука висела плетью, с замком он справился кое-как левой… Сделал в прихожую шаг, другой, увидел перед собой заспанное лицо женщины, ее испуганно-сочувствующие глаза, услышал:

— Сашка… Да ты живой?.. — и рухнул на пол.

Света Альбер не зажигал. Во второй половине ночи небо прояснилось. За полуоткрытыми жалюзи дворик был освещен слабой желтой лампочкой, но этого света мужчине хватало, чтобы различать предметы. И еще — ничто не мешало ему думать.

Мужчина не спал уже вторые сутки, но нервное напряжение прогоняло сон напрочь. И сегодня спать ему не придется тоже.

Кто был там, за дверью реанимационной палаты?.. Один из «Дельты»? Серый гвардеец приоритета Магистр?..

Альбера не оставляло ощущение, что его подставили. И подставили не чужие.

Когда Магистр назвал сумму, о передвижении которой шла речь, Альбер сначала никак не отреагировал. И Магистр определенно это понял. Представить, что такое сто миллиардов долларов, даже если это сотенные купюры… Сколько это?

Грузовик? Вагон? И уж совсем непредставимо, какой активный капитал может контролировать такая сумма… Сто миллиардов долларов — это скорее из области статистики, и уж совсем не из реальной жизни — даже новых русских или старых американцев, арабских нефтяных миллиардеров или индийских раджей, еврейских наследственных финансистов или китайских партийных бонз, управляющих судьбами и жизнями трех третей населения Земли…

Когда Альбер получил задание похитить Сергея Петровича Дорохова, средней руки финансиста, он достаточно хорошо понимал, что речь пойдет не о банальном вымогательстве или мелком шантаже — Магистр никогда не занимался подобными пустяками. Ну а после придания ему людей и техники уровня Магистр, а также средств, достаточных для того, чтобы безбедно прожить остаток дней где-нибудь на шикарном побережье лазурного океана добрую тысячу лет, а кроме того — яхта, береговые суда прикрытия, самолет, вертолеты, право на зачистку любого подразделения любого уровня и, наконец, передача в полное подчинение «Дельты-1» и «Дельты-Х»… И все для того, чтобы умыкнуть и «выпотрошить» одного банкира, этакого «селфмэйдмена», занимающего вместе со своим банком и двумя-тремя десятками ублюдочных компаний, кои наверняка были «поплавками» и «якорями», место где-нибудь в третьей сотне среди себе подобных?.. Причем Альберу не дали никаких вводных на подвязки этого «рыцаря наживы» в мире криминальном или политическом: в этом не было ничего необычного, поскольку лишняя информация могла бы затруднить подготовку такого простого в оперативном отношении действа, как похищение, но… В том-то и дело, что от Альбера потребовали провести оч-ч-чень непростую акцию.

Разрабатывал операцию он сам, лично. Пять вариантов «дымовых завес», «тропы», по которым должны бодро потопать любые ищейки, будь они от авторитетных людей, «доморощенные» или интерполовские… Одна из «тропок» — засвеченная партия героина на девятьсот тысяч баксов, несколько сданных обрадованным властям восточноевропейской державки «чемоданов», туман для «деловых», обошедшийся еще в три сотни тысяч зелененьких, четыре трупа шестерок из оффшоров, именующихся президентами и генеральными директорами: пусть «корованные» почешут репы да поразмыслят, кто за этим стоит… Причем жертвы выбирались мотивированно, с учетом московских оперативных разработок… Плюс — завалили под шумок одну «миску» то ли Львов, то ли Житомир, любимую пани одного из незалежных авторитетов — не хай и тамошняя братва разгоношится и полезет в разборку… А когда вся эта орава зашевелится, начнет искать концы, увязки, причины, когда два-три отморозка как бы вгорячах пальнут еще в кого ни попадя в столице — стараниями все того же Альбера, — разобраться в этом палеве будет просто нельзя!

«Чемодан», «кошелек», «баул» — курьер, перевозящий что-либо: наркотики, наличные деньги и т. п.

И исчезновение какого-то Дорохова на этом фоне… Нет, если чего Альбер не сделал, так это не спровоцировал очередную греко-турецкую резню между киприотами!