— Ну если нет светозвуковой гранаты, — как бы с оттенком разочарования протянул я, — тогда запускай. Сколько у тебя их? Две, три? Или, может, «заря» тоже за шов закатилась?

— Не, «зари» нема… СХТ, и то только одна… — извинительно произнес Швед, запуская руку в свой баул. — Я же не знал. Думал…

Что он думал, я не дослушал, потому как визжание взмывающей сигнальной ракеты химической тревоги резануло по ушам со всей присущей ей безжалостностью. Чтобы до каждого дошло и проняло: шутки закончились, рядом смертельный враг. Невидимый и беспощадный! И кто не заховался…

— Глянь, Николай, у нас еще и совесть чиста перед историей. Хоть на полиграф сажай. Мы всех предупредили о химической опасности, а кто не внял, тому и водить.

— Ага, — кивнул тот и продолжил акапельно: — Пришел туман, постучал в дома, шалью синею обнял сад. Так уж было раз в предрассветный час, было несколько лет назад…

Судя по звукам, донесшимся к нам из-за тумана, причем со всех сторон, устроенные нашими усилиями объятия эльфам, или кто там притаился, совсем не понравились. Я бы даже сказал, совершенно не пришлись по вкусу. А что вы хотите — хлорпикрин, однако. Как говорится в загадке о луке? «Кто меня раздевает, тот слезы проливает». Самые искренние и горючие. А заодно чихает, сморкается, кашляет и отплевывается… Минут надцать… Это если хватило ума или опыта не тереть глаза. Иначе — мама не горюй.

Только что-то я сильно сомневаюсь, что у наших незваных зрителей имеются хоть какие-то навыки в подгонке противогазов. Так что удовольствия получат полные штаны и тоги…

Статный господин в белом летнем костюме вышел из стены слезоточивого тумана, словно бесплотный призрак. А чем еще можно объяснить его индифферентную реакцию на душещипательный аромат «синеглазки»? Кстати, знакомая личность. Вот и славно, а то я, честно говоря, порой склонялся к мысли, что никакого автобуса и последовавшей за этим аварии не было, а все вокруг — плод моего воображения. Или бреда. А сам я все еще пребываю в госпитале. Правда, почему эта картинка тоже не могла быть бредом, я бы затруднился объяснить. Может, потому что слишком все нарочито, алогично?

Господин, как две капли воды похожий на автобусного мастера Фрэвардина, постоял немного на грани реальности и фантазии, а потом неодобрительно хмыкнул:

— Развлекаетесь? А чего так скучно? Без огонька…

И, не дожидаясь ответа, зашагал к нам. Шел он, кстати, тоже довольно примечательно. Словно за один шаг преодолевал расстояние в пару метров. Где-то я уже о таком способе передвижения читал.

— Вот, держите. Так сказать, от нашего стола — вашему достархану…

Он сунул руку себе за спину, а обратно вернул ее с довеском. В виде коробки с китайскими шутихами. Посмотрел на меня, потом на Шведира и, наверно, решил, что тот заслуживает больше доверия. Потому что протянул пиротехнику ему. При этом коробка с петардами стремительно увеличилась в размерах, и в руки Николая уже ткнулся впечатляющий габаритами ящик. Не ожидая подобного сюрприза, Швед только и успел, что чуток замедлить его падение и ногу убрать. Оно хоть в основном картон да порох, но и тонна пуха остается тонной. А если еще и уплотнить…

— Что ж вы так неловко, уважаемый… — укорил его Фрэвардин.

— Ты за мной? — хмуро спросил Швед, даже не делая попытки поднять фейерверки.

— В каком смысле? — вполне натурально удивился наш гость. — Если мне не изменяет память, то мы с вами видимся впервые. А вот к вашему товарищу, не скрою, кое-какой разговор имеется.

— Что значит впервые? — не отступился Николай. — Разве не ты меня сюда отправил? Чтобы помешать Владу дойти до этого места и тем самым помешать заткнуть пробоину в ад?..

— Помешать? — Фрэвардин очень натурально вздел брови. — Напротив, милейший. Я уже дождаться не мог, пока Владислав прекратит развлекаться с девицами и воевать с безобидными гоблинами и займется делом. Думаете, так просто свести в соприкосновение сферы различных миров. А потом перенести еще живого индивидуума из одного континуума в другой, да так, чтоб не порвались тонкие материи…

— Да что ты нам тут о материях втираешь!.. — взорвался Швед. — Думаешь, я совсем ослеп от прелестей твоей спутницы? Ничего подобного. Я и тебя срисовал.

— Минуточку… — Фрэвардин поднял руку. — Не надо оскорблений. В таком ключе мы с вами черт знает до чего договоримся. Ну-ка, позвольте руку… — Его жест больше походил на попытку доктора прощупать пульс, нежели на предложение рукопожатия. — Ага… — пробормотал он секунду спустя. — Кажется, я понимаю. Позвольте в глаза заглянуть… Ну конечно же! А вот это непорядок… Эй, заблудшая душа, не желаешь обратно?

Фрэвардин помолчал немного, видимо, выслушивал ответ, потом кивнул.

— Тебя, легионер, никто не винит, но порядок нарушать нельзя. Чуток развеялся — и давай обратно в Чертоги. Кстати, советую молчать обо всем, что видел. Во-первых — не поверят. А во-вторых — зачем души героев зря будоражить. Договорились? Вот и славно. А тебе, Николай Васильевич, я так скажу: смешно обвинять бога в том, что на него кто-то похож…

Одновременно с этими словами Фрэвардин исчез, а его место заняла точная копия красавицы цыганки… в обнаженном виде.

Я обалдело помотал головой, закрыл глаза, открыл… но вместо невообразимой а ля натюрель красоты передо мной теперь было два Шведира.

— Примерно так… — хмыкнул Фрэвардин. — Или еще кого-нибудь изобразить?

— А почему девушка тоже…

— Это не ко мне. На все женские особи накладываются ваши мечты. Так что я и сам точно не знаю, кого вы узрели, но вернемся к делу. Не до красоток, право слово.

— Вообще-то кое-кто за собой полный автобус прелестниц возит… — не удержался я, чтоб не подколоть.

Но Фрэвардин сделал вид, что не понял тонкого намека, и продолжил как ни в чем не бывало.

— Надеюсь, инцидент исчерпан? Больше претензий нет?

Швед не отвечал. Он вообще как-то странно себя вел. Стоял, закрыв глаза, и все время наклонял голову в разные стороны. Нагнет шею, замрет на секунду, словно прислушиваясь к чему-то, и опять, только под другим углом.

— Мыкола, ты чего? С тобой все в порядке?

— Так это… Твердилыч исчез…

— Он не исчез, как вы изволили выразиться, а вернулся туда, где и полагается быть всякой солидной душе после смерти, — чуть пафосно заметил Фрэвардин. — И займитесь же наконец салютами, Николай. Поверьте, зрителей в округе уже преизрядное количество собралось. А мы пока с Владиславом потолкуем…

— И о чем же?

— Неужто запамятовал о моем предложении? А я вполне серьезно тебя звал. Туго тут людям приходится. Сам видел, до чего дошло… Кстати, Владислав, а как тебе удалось вход в Инферно закрыть, да еще и запечатать его так ловко? Я к началу схватки не успел. Только когда уже все закончилось, ощутил возмущение потоков и поспешил сюда. Деяние, прямо скажу, божественного уровня. Причем не из самых низких. Откроешь секрет? Да и в ауре твоей кое-какие изменения заметны. Прежде ничего такого не было. Неужели, в самом деле, правы те, кто утверждает, что люди Земли — куколки Вершителей? А потому и наложен запрет на контакты с вашим миром на всех уровнях? Но ты так ничего и не ответил.

— Болгары шутят, что спорить с женщиной то же самое, что пытаться переговорить радио без выключателя. Теперь я прибавил бы к этим особам еще и богов…

— К женщинам или к радио? — не сразу понял намек Фрэвардин. — A-а, это идиома… Анекдот. Или ты имеешь в виду, что я слишком много болтаю и не даю тебе даже слово вставить? Так на то есть множество причин. Должен же я как-то объяснить все происходящее с тобой за последние дни? Прямо, искренне и без обид. С расчетом на наше дальнейшее и плодотворное сотрудничество. Или в этом уже нет надобности? Ты и сам все понял?

— Что я понял, а чего нет, это мое личное дело…

Борзеть и хамить при общении с богами вообще-то не рекомендуется, но меня, как говорится, понесло. И кто знает, что я мог еще высказать этому лощеному хлыщу, для которого облако хлорпикрина словно мгла на зорьке, но воевать при этом он посылает других, если бы не стартовала первая шутиха. С визгом, свистом, шипением. А вслед за первой ласточкой заухало, захлопало, жахнуло, бабахнуло… Короче, веселье пошло стаями и косяками.