В такие моменты Корвон жалел, что у него нет бога, которому можно было бы помолиться. Темным Ангелам оставалось уповать только на чудо.

Но пока их жертва не выглядела напрасной. Только один корабль направлялся к «Великолепной Нове», и он был далеко позади.

От Корвона требовалось только пережить спуск.

Звонки завершились длинным, мелодичным сигналом.

— Капсула ноль-один, сброс, — произнес офицер.

Пол ушел у Корвона из-под ног, когда дорсальный двигатель капсулы взревел и выбросил их из трубы. Казалось, что позвоночник впился в основание черепа, а желудок прыгнул к горлу.

Свободное падение сквозь пустоту продолжалось лишь несколько секунд. Затем их транспорт громко врезался во что-то, и отсек наполнился ревом атмосферного трения.

При каждом десантировании, в котором участвовал Корвон, начиная с самого первого тренировочного спуска, была вероятность погибнуть. Риск катастрофы, хоть и невеликий, присутствовал всегда. Спуск часто проходил под вражеским обстрелом, но не сейчас: они десантировались вдали от орудий Сотополиса, если те еще существовали. «Великолепная Нова» двигалась так быстро, что десантные капсулы получили скорость на самом пределе эксплуатационного допуска. Вероятность их разрушения была выше обычной.

Спуск был жестким первые две трети пути, и простым дискомфортом дело не ограничивалось. На космодесантников воздействовали силы, способные ломать кости, а Корвону казалось, что его мозг сейчас распадется на части внутри черепа. Их кидало из стороны в сторону, как игральные кости в банке. Но затем полет сгладился, дав Корвону секунду, чтобы заметить пропажу связи с «Великолепной Новой» и увидеть новый сигнал, настойчиво пульсирующий в нижнем квадранте визора. Это был приводной маяк людей Дантиоха. Капсула дернулась: реактивные двигатели в меру своих ограниченных возможностей выводили ее на курс перехвата.

Главный двигатель активировался за мгновения до удара. Капсула замедлилась со смертельно опасной скорости до скорости, которая просто грозила увечьями, и врезалась в землю с такой силой, что у пассажиров завибрировали кости. Двери вылетели — без сомнения, расплющив все, что было под ними, — и отсек залило бледно-серым светом раннего утра и сладким, слегка дымным воздухом чужой планеты. Едва фиксатор Корвона взлетел вверх, он бросился наружу.

Две капсулы уже приземлились, и его люди оцепляли периметр. Свистящий рев и громкие удары возвестили о прибытии еще нескольких капсул. Деревья трещали, как хлысты, ломаясь под весом дымящихся капсул. На пустыре, образованном их грубым приземлением, понемногу разгорался пожар, но он не мог вызвать весь этот дым в воздухе.

Корвон решил рискнуть и отправил вокс-импульс своему кораблю, но ответа не получил. Он окинул небо взглядом. Яркие огоньки искусственных звезд указывали, где сражается «Наблюдатель». На востоке он с облегчением заметил светящийся треугольник воздуха: его собственный корабль убегал от врага сквозь верхние слои атмосферы. Его преследовали яркие точки, но догнать не могли.

У «Наблюдателя» дела шли хуже. Как в летнюю грозу, небо пересекали зеленые всполохи, всегда сопровождавшие схлопывание пустотных щитов на краю атмосферной оболочки. Огонь, которым обменивались корабли, стал плотнее.

В небе возникла яркая вспышка, устроив на Соте ранний рассвет. Она слегка уменьшилась, а затем увеличилась в разы, превратившись в новое солнце и на мгновение сделав из утра полдень.

Когда свет сжался в ничто, с неба полетели охваченные огнем обломки. «Наблюдатель» уничтожили. Алквид погиб. Он безропотно отдал жизнь на службе Империуму, заранее зная, что его ждет. Некоторые Ультрамарины не доверяли скрытным Темным Ангелам. Отныне Корвон будет всегда выступать против подобного отношения.

Последняя капсула рухнула на землю. Все дошли до поверхности целыми, и потерь среди его воинов не было.

— Мы в долгу перед Первым легионом, — сказал он по воксу. — Пусть рота «Нова» никогда об этом не забывает.

Приводной маяк тревожно слал сигналы в километре от них.

— Они скоро до нас доберутся. Выдвигаемся! — приказал он.

Они побежали по густому лесу. Броня позволяла прокладывать путь прямо через плотные заросли губчатых деревьев, но порой они все же увязали в растительности, как в сетях, и продвижение шло не так быстро, как Корвону хотелось. Маяк пел. До него оставалось двадцать метров, десять, а затем он замолчал.

Земля поднималась. Корвон торопливо пробирался вперед. Двигаться тихо в таких условиях было невозможно, и, когда он вдруг вырвался из зарослей деревьев на голую вершину холма, шума было столько, что он поморщился.

Под скалой, поросшей густым оранжевым мхом, ждал неряшливо выглядящий ауксилларий.

Корвон нацелил на него оружие.

— В великой жертве…

— Великая слава, — ответил человек. Он явно много времени провел в боях и был покрыт грязью и сажей. — Не самый лучший пароль, на мой взгляд, но я ж не космодесантник. — Он широко улыбнулся. Улыбка погасла, когда Корвон не опустил оружие.

Солдат окинул капитана взглядом.

— Большой и серьезный. Да вы с капитаном Полуксом отлично поладите.

— Кто ты? — спросил Корвон.

Часть его людей окружили солдата, остальные прошли вперед и заняли позиции у основания холма.

— Сержант Мерик, Сотинская нерегулярная ауксиллия. Вы не могли бы двигаться чуть потише? От вас шума, как он фантинов в брачный период.

Человек вел себя нагло, но явно нервничал. Корвон не опускал оружие.

— Ты собрался в одиночку отвести нас к Фаросу?

— Нет, — ответил мужчина.

На груди Корвона появилась красная точка прицела, на его офицерах — еще несколько. Мох на камнях зашевелился, и из-под него, не сводя оружия, показался легионерский скаут.

— Это исполняющий обязанности скаут-сержанта Обердей и его братья из Сто девяносто девятой роты «Эгида». Он будет вашим проводником по тоннелям.

Лазерная метка погасла.

Неряшливый мужчина повернулся к нему спиной и зашагал вниз по холму, почти бесшумно преодолевая плотные кусты. Перед самыми деревьями он обернулся и подмигнул:

— Вам в эту сторону. Мои люди ждут у входа в тоннель. Не беспокойтесь, он далеко отсюда. Мы не идиоты, мы бы не стали так выдавать его местоположение. Но постарайтесь двигаться потише, иначе они вас застрелят.

Скаут Обердей подошел к капитану, убрал снайперскую винтовку за плечо и отдал честь.

— Лорд капитан Лукреций Корвон, служить вам в этой миссии — честь для меня. — Он бросил взгляд через плечо в сторону, куда ушел Мерик. — Не злитесь на сержанта Гиральда, он не хотел показаться непочтительным. — Обердей помолчал, обдумывая свои слова. — На самом деле хотел, по правде говоря. Он не воин и ничего не воспринимает всерьез, но он хороший человек.

— Сколько тебе осталось до братства, неофит?

— Я на финальной стадии отбора, капитан, — печально ответил Обердей, но затем в его глазах зажглась искра непокорности. — Но мы сражаемся, пусть и молоды. Мы успешно противостоим Восьмому легиону.

— Я не хотел тебя задеть, скаут. Чем больше информации, тем больше жизнеспособных теорий, даже если информация кажется несущественной. Понятно?

— Да, милорд.

— Вы хорошо себя показали. А теперь веди нас. Твой смертный товарищ нас оставил.

Обердей махнул рукой прочим скаутам, чтобы те построились, и назначил по одному к каждой подгруппе в ударном отряде Корвона на случай, если они разделятся.

Они обогнули камни на вершине холма, и Корвон увидел, откуда шел дым.

Все леса вокруг Фароса были охвачены огнем.

Над горой с ревом пролетали звенья штурмовиков, сбрасывая на леса прометиевые бомбы, от которых даже влажная древесина скородеревьев мгновенно занималась пламенем. Ошметки почерневшего леса, окаймленные огнем, тянулись перед ветром.

— Вы до сих пор оказываете сопротивление, — сказал Корвон.