– Смотри, вот две кнопки. Радиоуправление. Если нажать на верхнюю, ворота открываются. На нижнюю – закрываются.

Через пять лет «Спартак» играл с «Русенборгом». Горбунов полетел в Норвегию. Заехал перед матчем в отель, где остановился наш клуб – пообщаться со знакомыми.

В Тронхейме «Спартак» выиграл 2:4, и все были счастливы. А через пару дней в клуб пришел факс из отеля с претензией.

В бумаге с логотипом гостиницы на английском языке сообщалось, что пресс-атташе «Спартака» г-н Л. Ф. Трахтенберг уехал, не расплатившись за съеденный и выпитый мини-бар. Отель указал реквизиты и просил немедленно погасить долг. Сумма была солидной.

Леонид Федорович был поставлен в известность. И он оказался настоящим бойцом за правду.

– Я же советский журналист! – сказал он. – Зачем мне этот мини-бар, команда ела-пила в своем ресторане. Чушь какая-то! Ничего не брал и платить не буду.

Через несколько дней отель прислал новый факс. Уже более грозный, с обещанием обратиться в суд при непогашении задолженности. Фирменная бумага с логотипом гостиницы добавляла письму зловещей основательности. Но этот факс тоже выбросили в мусорную корзину. Как и следующий, самый страшный. Там официально сообщалось, что дело рассмотрено королевским судом Норвегии и г-н Трахтенберг становится невъездным.

Начало девяностых. Английский тогда мало кто знал, чтобы позвонить и разрешить проблему. Судопроизводство за рубежом пугало и в то же время выглядело какой-то фантастикой.

А на следующий день пришел новый факс. Леонид Федорович ликовал. Говорил, что есть на свете справедливость и правда всегда торжествует!

Отель извинялся за дикое недоразумение. Служащий перепутал номер 425 с номером 325. Другой этаж, другой номер – а такой конфуз. Г-ну Трахтенбергу предлагалось посетить за счет отеля Норвегию в любой удобный момент, погостить в президентском номере неделю и насладиться отдыхом за счет принимающей стороны.

Планы были разрушены одним наблюдательным гостем. Он внимательно перечитал письмо и спросил:

– А почему это норвежцы шлют факсы с московского номера?

Номер принадлежал редакции, где работал Горбунов. Александр Аркадьич прихватил с собой из Норвегии несколько официальных бланков отеля.

Я прочел утром, что сегодня годовщина смерти Яшина. Горбунов подружился с ним, проработав со Львом Ивановичем достаточно долгое время в Хельсинки. Рассказывал удивительные вещи о простоте гения нашего футбола, оказавшегося не нужным «Динамо» сразу после завершения игровой карьеры. О том, как он мучился своей невостребованностью. Об их рыбалках на финских озерах. Я думал, что если будет конкурс на сценарий фильма о Яшине, то обязательно уговорю Горбунова участвовать в нем, может быть и совместно.

Горбунов был одним из двух самых близких друзей Лобановского. Написал вместе с ним книгу «Бесконечный матч». Он до сих пор один из самых любимых моих авторов. Я читаю все, что он пишет, стараясь вникнуть в его логику и запомнить его мысли и определения. По-моему, именно это и называется преданием. Когда опыт в профессии передается не только с помощью слов и учебников, но и при личном общении.

У Александра Аркадьича фантастическое чувство юмора. И я очень жду, когда выйдет его книга с футбольными байками, которые он собирал всю жизнь.

В Америке я ни разу не был. Даже подозреваю, что ее просто не существует, и все эти рассказы, фотографии, поездки моих знакомых – сплошное надувательство.

Конечно, мне хочется убедиться, что я не прав. Прилететь, увидеть, пропустить ее через себя. Мест, на которые хочется взглянуть, – в избытке. Гранд Каньон, Нью-Йорк, Лас-Вегас. Валерий Непомнящий в эту зиму устроил себе именно такую поездку. Недавно он заезжал в Москву, мы встретились у Сережи Минаева в его «Хлебе и вине» на Патриарших. Я спросил про США, чтобы еще раз постараться поверить, что такая страна действительно есть на другой половине глобуса. Валерий Кузмич ответил, непривычно закатив от восторга глаза:

– Вегас – это нечто! Я просто потрясен!

Я пишу его отчество именно так – без мягкого знака. Он рассказывал, что так его записала много лет назад паспортистка, да так и осталось.

Мы как-то сидели на уютной кухне его квартиры. Полина Павловна была тогда бодра и смешлива, Лера вот-вот должна была прийти из школы, а по левую руку от меня сидел, неизвестно чего стесняясь, Юрка Тишков. Непомнящий попросил меня познакомить его с Юрой, я его привез в гости и слушал, как Валерий Кузмич приглашает моего друга поехать с ним в Китай вторым тренером. Юрка не поехал.

Больше двенадцати лет прошло, а я все еще помню его домашний номер с двумя тройками на конце. И его любимую поговорку, если я, заканчивая разговор, говорил: «Все, пока, я побежал бриться» – «Кто на ночь бреется, на кое-что надеется».

Сейчас написал это – и автоматически провел ладонью по щеке. Надо бы побриться, пусть пока еще только утро.

В Америку я не рвусь, в отличие от Австралии и Грузии. Австралия манит своей отдаленностью и какой-то удивительной новизной. Никакой иной ассоциации с ней у меня пока не существует. На Кубке мира в Бразилии с нашей сборной работала интернациональная съемочная группа ФИФА. В нее входили мой друг Ричард – англичанин, живущий в России. У него папа – голландец, мама – из семьи индийских иммигрантов, а любимая девушка – украинка. Еще был водитель-переводчик из Португалии, чье имя я, к своему стыду, забыл. И Дэвид, оператор. Австралиец.

Мы поладили с ним мгновенно. Он меня щадил, говоря на английском почти без акцента и как можно медленнее. Когда в сборной был выходной, мы мотнулись в Сантос, чтобы посмотреть на родной город Пеле.

Оказалось, город как город. Типично бразильский, без замирания сердца путешественника от каких-либо красот. Музей Пеле был настоящей профанацией. Часть электронной композиции просто не работала, но зато на другой половине были его старенькие бутсы. Обожаю рассматривать такие экспонаты.

Мы с Дэвидом провели там минут десять и пошли обедать в закусочную на берегу залива. Это был лучший обед за весь месяц. Вид на бухту был прекрасен, и мясо превзошло все ожидания. Мы чокнулись с Дэвидом бутылочками пива и пообещали приехать друг к другу в гости. Не знаю, кто первым сдержит слово. Но я очень сильно хочу оказаться однажды в Австралии. Посмотреть на ее природу и архитектуру. Когда-нибудь.

После того, как я исполню данное себе обещание приехать в Тбилиси. Я не был в Грузии. И мне почему-то стыдно за это.

Я увидел на страничке Ильи Шехтмана афишу матча сборных СССР и мира, который пройдет на следующей неделе в Ереване в честь юбилея Хорена Оганесяна – и позавидовал тем, кто окажется там. Такие люди, такое событие! Такой удивительный город!

В Ереване я был однажды, со сборной. Смотрел жадно из окна автобуса, когда мы ехали из аэропорта. Потом прошел пешком несколько кварталов рядом с отелем в самом центре города.

Ереван был прекрасен и грустен одновременно. В нем удивительным образом сохранился аромат прошлого, но не хватало той легкости, что возникла у меня в Баку, более богатом и современном городе. Я не хочу их сравнивать, я вообще стараюсь научиться жить без сравнений.

Когда я смотрел на список участников предстоящего мегаматча, мне стало смешно. Я увидел, что команду СССР с Ярцевым, Романцевым, Газзаевым и многими другими будет тренировать Бышовец.

Весной 2009-го я пригласил на «Футбол России» Газзаева и Бышовца. Знал, что они давно не общаются, представлял, насколько огненным может выйти разговор в свете их «деликатных» посланий друг другу в прессе.

Газзаев приехал первый. Сел в кресло на грим, мы что-то весело обсуждали. В декабре он ушел из ЦСКА, и до его переезда в Киев оставалась еще пара месяцев.