«Или уже не тот? Точно! Слабое свечение неба разгоралось в совсем другой стороне, не там, где угасло несколько минут назад. Рассвет. Значит, получилось?» — Я ошарашенно озиралась, пока не поняла, что делаю это в одиночестве, остальные суетились вокруг упавшего Вессаэля. Нехорошо так суетились, слишком уж озабочено. Я подскочила к ним и получила потемневший взгляд Суинни, хлестнувший не хуже оплеухи:

— Он уходит.

Ассиль втянул воздух сквозь зубы. Тавель, кинув взгляд в сторону сьеррина, тоже опустился на траву и с остервенением, раз за разом, начал вгонять в землю один из своих кинжалов, словно надеясь, что та закричит в ответ на такое издевательство. А я просто не поняла, что мне сейчас сказали. Не захотела.

— Уходит? Куда? Он же совсем без сил.

Впервые, похоже, моя тупость никого не развлекала.

— За грань уходит, — выдавил Суинни, а потом не выдержал и заорал. — Он умирает!

Ассиль дернулся. Тавель вогнал клинок в землю. До меня дошло.

— Умирает? Да вы совсем охренели? Он же дан! Бессмертный!!! Если ему плохо — помогите, Пойте, наконец! — Я схватила барда за плечи, едва удерживаясь от того, чтобы хорошенько его не встряхнуть. — Слышишь, Пой ему!

— Да какой из меня воплощающий? — Суинни глядел с тупым отчаянием. — Чем мне держать такую силу? Я только проводник, а здесь нужен маг. Сильный!

— Маг, говоришь? — Я резко развернулась в сторону Ассиля, этой подрастающей надежды морских. — Сильный?

Он сначала ничего не понял, а когда дошло, попятился:

— Я… Нет… — под пристальным взглядом трех пар глаз, морской все-таки сумел собрать разбегающиеся мысли и выдать нечто осмысленное. — Я не знаю ритуал! Я не могу…

Ну что ж, выходит, выбора не было. Оставив в покое Ассиля, я двинулась к стальному. Присела напротив, поймав его взгляд. Он попытался отвести глаза, но я не позволила:

— А ведь ты ритуал знаешь наверняка.

— Знаю, — он не глядя вогнал нож в землю по рукоять, — но сам никогда не проводил. Считается, что у меня мало силы для этого.

— Мало? — я каким-то шестым или скорее двадцать шестым чувством почуяла слабину и поперла танком. — Значит, найдешь еще! Но Петь ему ты будешь. Иначе… иначе я ударю тебя еще раз!

Никакой более вменяемой угрозы я придумать не смогла. Но, кажется, хватило и того. В застывших глазах дана что-то дрогнуло, и он перестал пытаться отвести взгляд. Наоборот, замер, уставившись мне прямо в зрачки, словно играл в гляделки.

«Нашел время!» — Я озверела окончательно и заорала уже не сдерживаясь:

— Ты должен хотя бы попытаться! Ты же ничем не рискуешь!

— Своих не бросают? — По контрасту с моим криком его бесцветная фраза прозвучала как шепот.

— Да!!!

— Что ж, думаю, я могу это понять.

И он сдался. Молча, медленно кивнул и встал на ноги. Тяжело. Слишком тяжело для него. Но меня эти мелочи уже не волновали, как не волновало испуганное выражение, промелькнувшее по лицу Суинни. Я продолжала орать, чуть не срывая голос:

— Так шевелитесь же, чего застыли?

И даны забегали. По-настоящему забегали, суетясь и спотыкаясь, впервые с тех пор, как я их увидела. Даже не подозревала, что такое вообще возможно. Сьеррина мигом уложили на плоский центральный камень, укрытый парой плащей, словно на алтарь. Хотя почему «словно»? Похоже, именно алтарь это и был. Усиливал ли он заклинания? Или помогал их контролировать? Неважно, сейчас годилось все, лишь бы помогло Тавелю справиться. Ну хоть чуть-чуть, хоть самую малость помогло!

На этот раз, для разнообразия, я совершенно точно знала с чего так разошлась. Только что Вессаэль вытащил нас всех, сознательно рискуя собственной башкой. А такие долги нужно отдавать. Чем быстрее, тем лучше, и уж всяко на этом свете. Так что нам следовало поторопиться.

Хисстэ встал возле головы сьеррина, Суинни, уже почти спокойный, положил руки ему на плечи. Нас с Ассилем поставили в ногах — на всякий случай. Как не слишком внятно буркнул бард: «Если вдруг сила пойдет не туда, мы должны будем попробовать ее вернуть». Ага, знать бы еще как это сделать…

Впрочем, наши услуги не понадобились. Первый в моей жизни целиком увиденный ритуал Песни прошел вполне гладко, наверное, место все-таки помогло. И занял не так уж много времени — минут двадцать, от силы. А еще пару часов спустя сьеррин, живой и уже почти невредимый, выбравшись за пределы круга менгиров тихонько совещался с внуком — пытался определиться, куда же это нас занесло.

Насколько я ошибалась, думая, что Тавель ничем не рискует, ввязавшись в эту авантюру, к счастью, узнала лишь много позже. Но если бы это чертово заклинание у него не получилось, если бы силу удержать не удалось или если бы Вессаэль умер в процессе, не продержавшись до конца, хисстэ не выжил бы тоже. Стопроцентно. А заодно зацепило бы и Суинни. И нас с Ассилем.

Хорошо, что тогда я этого не знала, иначе просто не смогла бы настаивать так нагло. Одно дело уговаривать человека на что-то выше его способностей, и совершенно другое заставлять его рискнуть головой. Нет, так я не смогла бы. Точно не смогла, невзирая на цену, которую пришлось бы заплатить.

Но удивляло другое — что Тавель все-таки повелся. И даже не сделал при этом обычный для них расчет шансов. А ведь он не должен был так поступать, разом подставив под удар и собственную драгоценную шкуру, и успех всего их долбаного поиска. Данааэ так не делают. Об этом я тоже узнала только что, из длинной и прочувствованной нотации Вессаэля, почему-то не слишком довольного нашим самоотверженным поведением. Для них вопрос выбора — успех дела или чья-то жизнь, просто не существует. Даже если это жизнь сьеррина. Ведь и дело тоже было не самое обычное — вроде как спасение будущего их народа, и как раз хисстэ в этот пафос верил безоговорочно, недаром сам напросился поучаствовать.

Видимо, моя глупость оказалась еще и заразна. Но зато именно она спасла и Вессаэля, и всех нас заодно. Потому как выяснилось — мир, в котором мы вынырнули, был все еще не наш. Промежуточный между тем, из которого удрали и тем, куда направлялись, продавить сразу два измерения все-таки не вышло. И чтобы попасть-таки домой требовалось поколдовать еще разок. А кто бы это делал, интересно, если бы сьеррину дали спокойно помереть? Так что пусть некоторые иззудятся хоть до посинения, я все равно знала, что была права.

И еще, для этого нового заклинания опять требовалось определяться с местом и временем, то есть «начинай сказочку сначала». Ну, Вессаэль с Ассилем и начали. А остальным оставалось надеяться, что им это удастся прямо тут, и снова бегать никуда не придется. Тем более что с координатами все было более-менее ясно — «братишка», всегда точно знающий где находится, настаивал: в этом плане изменений с предыдущим миром не было, то есть в пространстве мы не перемещались.

Размышляла я об этом сидя на земле и прислонившись спиной к «нашему» камню, он и в этом мире остался на том же месте. Хендж, как и пейзаж вокруг, не изменились совершенно, подтверждая правоту Ассиля. Теперь, когда день был в самом разгаре, это было видно отчетливо. Пока мысли вяло текли в голове, я, позволяя себе расслабиться и отойти от пережитого стресса, лениво крутила в пальцах свой лаири, почти бессознательно любуясь странным камнем, вставленным в рукоять. Словно только с одной целью — придать клинку идеальный баланс, а вовсе даже не украсить его. Хотя и некрасивым его назвать было нельзя.

Небольшой, формой примерно как яйцо, но размером поменьше, черный, скорее даже темно-темно серый, едва прозрачный на просвет, с серебристой полоской «кошачьего глаза» — как загустевший млечный путь на фоне неяркого северного неба. Да, очень красиво, но определить его я так и не смогла. Что ж — на гемолога меня не учили. Но не обсидиан вроде. И не морион тоже.

Я зачарованно смотрела на дорожку «глаза»… скорее даже на путь… Точно, она как путь, только не мой. Но и я, может, пройду по нему. Даже не может, а точно…