Сотканных крепко из ниток, для блеска чуть маслом натертых.
Эти увенчаны щедро сплетенными пышно венками,
Те на ремнях посеребренных носят мечи золотые.
То они все в хороводе ногами, привычными к пляске,
Вместе кружатся легко с быстротою гончарного круга,
18-600
Если горшечник, в руках укрепив, его бег проверяет,
То разойдутся в ряды и одни на других наступают.
Вкруг хоровода теснится большая толпа, наслаждаясь,
А посредине поет и под лад себе вторит на цитре
Богоподобный певец. И все время, как пение длится,
18-605
Два скомороха проворных вертятся и прыгают в круге.
И, наконец, он представил могучий поток Океана
Близко от внешнего края щита, сотворенного дивно.
После того как закончил он щит исполинский и крепкий,
Сделал Ахиллу он панцирь, горящего пламени ярче.
18-610
Шлем изготовил тяжелый, к вискам приходившийся плотно,
Пышный, украшенный ярко, приделав из золота гребень.
После он латы ножные из гибкого олова вылил.
Все изготовив доспехи, Гефест хромоногий их быстро
Вместе собрал и поднес Ахиллесовой матери ждавшей.
18-615
Та устремилась, как сокол, с покрытого снегом Олимпа
Прочь от Гефеста царя, унося дорогое оружье.
* * *
ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Отречение от гнева
В ризах шафранного цвета Заря из-за волн Океана
Встала, чтоб свет принести и бессмертным, и смертнорожденным.
К флоту ахеян Фетида с дарами Гефеста примчалась,
Милого сына нашла распростертым над телом Патрокла,
Плачущим громко, а рядом толпилась дружина, вздыхая.
19-5
Дивная в сонме богинь среди них пред Ахиллом предстала,
За руку сына взяла и такое промолвила слово:
"Сын мой, его мы оставим лежать, как душе ни прискорбно,
Ибо умер он, прежде всего, по желанью бессмертных.
Ты же прими от Гефеста доспехи прекрасные брани,
19-10
Те, что никто не носил на плечах из людей ни единый".
Молвив, перед Ахиллесом она положила доспехи.
Страшно они загремели, кругом испещренные дивно.
Трепет объял мирмидонян. Они и взглянуть не посмели,
Все отступили в испуге. Ахилл же, увидев оружье,
19-15
Сущей исполнился злобы и жажды сражаться. Как пламя,
Светлые очи его под ресницами грозно сверкнули.
Радуясь, поднял с земли он дары знаменитые бога.
И, насладившись в душе созерцаньем искусной работы,
К матери он обратился, и слово крылатое молвил:
19-20
"Вправду, о, мать дорогая, Гефест подарил мне доспехи,
Как подобает работе бессмертных, как людям не сделать,
Ныне хочу ополчиться. Но сильно в душе опасаюсь,
Как бы в то время, пока от Патрокла я буду далеко,
Мухи, забравшись во внутрь чрез раны, пробитые медью,
19-25
Не наплодили черву и не предали труп оскверненью,
Не разложилась бы плоть, от которой душа отлетела".
И среброногая так отвечала богиня Фетида:
"Сын мой любезный, все это пусть в мыслях тебя не тревожит.
Бдительно буду сама отгонять непокорные рои
19-30
Мух, поедающих трупы мужей, что в сражении гибнут.
Пусть бы ему суждено пролежать до скончания года,
Кожа его сохранится, как если б он жил, или лучше.
Ты же ахейских героев теперь созови для собранья
И отрекись перед ними от гнева на пастыря войска.
19-35
После немедленно в бой ополчись и оденься отвагой".
Молвила так и вдохнула в него дерзновенную силу.
А благородному сыну Менойтия в ноздри впустила,
Чтоб сохранить его кожу, амврозии с нектаром красным.
Тотчас прибрежием моря пошел Ахиллес богоравный,
19-40
Голосом зычным крича, и всех возбудил он ахеян.
Не покидавшие раньше стоянки судов быстроходных,
Все рулевые, что в море кормилом судов управляют,
Все хлебодары, что в стане съестные припасы делили,
Даже они устремились в собранье, лишь только воспрянул
19-45
Славный Пелид, пребывавший так долго вне гибельной битвы.
Ранее прочих пришли, опираясь на копья, хромая,
Двое служителей бога Арея: Тидид непреклонный
И Одиссей богоравный: еще удручали их раны.
Оба явились в собранье и в ряде переднем уселись.
19-50
Следом за ними пришел повелитель мужей Агамемнон,
Раной терзаемый тяжкой: его среди сечи кровавой
Сын Антенора Коон копьем поразил медноострым.
Вскоре, когда и другие собрались ахейские мужи,
Став посредине меж ними, сказал Ахиллес быстроногий:
19-55
"Было бы лучше, Атрид, для тебя и меня, для обоих,
Если б мы так помирились в тот день, как печальные сердцем,
Из-за рабыни вскипели враждою, снедающей душу.
Лучше б ее на судах Артемида сразила стрелою
В день, как я деву похитил, предав разрушенью Лирнессу.
19-60
Не было б столько тогда аргивян, укрощенных врагами,
Грызших зубами песок, между тем как я гневом терзался.
Гектору лишь и троянцам то было на пользу, но долго
Будут о нашей вражде вспоминать, полагаю, ахейцы.
Только оставим былое, хотя опечалены оба,
