Боль ушла. Ее не осталось. Ни капли.

Вокруг никого, ни души. Ни темно-зеленых костюмов чужаков, ни здоровенных очков, ни скальпелей в плече… Оставшись наедине с собой, Томас переживал отсутствие боли как чистейший экстаз. Неужели человеку бывает так хорошо?

Нет. Скорее всего Томасу вкололи лекарство.

Он задремал.

Сквозь пелену забытья Томас расслышал тихие голоса и пошевелился. Глаза открывать не стал.

Он надеялся узнать, о чем говорят захватившие его люди. Люди, которые заодно подлечили его, избавив от заражения.

— Вы уверены, что ход опыта не сорвется? — спросил мужской голос.

— Уверена. — Женский голос. — Абсолютно. В любом случае нам достанется новый образец реакции с территории обреченных. Этакий бонус. Вряд ли Томас со товарищи отклонятся от курса и не дадут ожидаемых реакций.

— Боже, надеюсь, вы правы.

Заговорила другая женщина — высоким, звенящим голосом:

— Скольких из оставшихся можно считать жизнеспособными Кандидатами? — Последнее слово она произнесла будто с большой буквы.

Сбитый с толку, Томас постарался не выдать, что он в сознании.

— Четверых-пятерых, — ответила первая женщина. — Томас по-прежнему наша основная надежда. Он по-настоящему живо реагирует на Переменные. Постойте, у него глаза дернулись…

Замерев, Томас постарался смотреть прямо перед собой, в темноту опущенных век. Непростое занятие. Заставил себя дышать ровно, как будто во сне. Он понятия не имел, о чем толкуют эти люди; отчаянно хотелось услышать продолжение разговора. Он просто обязан был разузнать побольше.

— Если он и слышит нас, — произнес мужчина, — это никак не изменит его реакций на Переменные. Пусть знает, что мы ради него сделали огромное исключение, избавили от инфекции. Что ПОРОК своих не бросает.

Женщина с высоким голосом рассмеялась. Противнее звука Томас в жизни не слышал.

— Если подслушиваешь, Томас, не обольщайся. Мы скоро вернем тебя туда, откуда забрали.

Лекарство, текущее по венам, наконец подействовало, и Томас начал засыпать. Он попытался открыть глаза и не смог; напоследок первая женщина произнесла очень странную фразу:

— Мы только выполняем твою просьбу.

Загадочные люди сдержали слово.

Открыв глаза, Томас обнаружил себя на матерчатых носилках. Те, словно люлька, опускались, подвешенные на толстой веревке за кольцо из синего металла. Трос уходил в недра чего-то гигантского, издающего знакомый гул и дробный звук. В страхе Томас ухватился за края носилок.

Наконец он спиной ощутил мягкий толчок, и вокруг тут же возникло множество лиц: Минхо, Ньют, Хорхе, Бренда, Фрайпан, Эрис, прочие глэйдеры. Веревка отцепилась от кольца, и почти в ту же секунду транспортное средство пошло круто вверх, навстречу висящему над головой ослепительному солнцу. Шум двигателей постепенно затих и наконец пропал вовсе.

Все заговорили разом.

— Что это такое?

— Ты как?

— Что они с тобой сделали?

— Кто они?

— Прокатился на берге?

— Как плечо?

Не обращая внимания на расспросы, Томас попытался встать, но крепление носилок не пустило. Поискав взглядом Минхо, Томас позвал:

— Подсоби, что ли.

Пока Минхо с двумя парнями освобождал Томаса, он вдруг подумал: если ПОРОК появился так быстро и неожиданно, значит, они следят за группой. Следят и готовы помочь при необходимости, раз уж взялись вне плана лечить Томаса от инфекции.

Тогда почему последние несколько дней ПОРОК оставался в стороне и спокойно наблюдал за гибелью стольких глэйдеров? Почему сделал исключение для Томаса? Из-за ранения какой-то там ржавой пулей?

Слишком много нестыковок.

Освобожденный, Томас поднялся и, не обращая внимания на шквал вопросов, согнул и разогнул руку. Никакой боли, лишь слабое покалывание в плече. День выдался жаркий. Осмотрев себя, Томас заметил, что его переодели в свежее, наложили повязку.

— Чего стоим на открытом месте, парни? — Мысли резко приняли иное направление. — Кожа сгорит!

Минхо ткнул пальцем Томасу за спину, в сторону ветхой лачуги. Казалось, она того и гляди рассыплется в труху. Однако места в ней должно было хватить на всю компанию глэйдеров.

— Давайте-ка вернемся под крышу, — предложил Минхо. Значит, они выбежали посмотреть, как Томаса привезли на… Как Хорхе назвал ту штуковину? Берг?

Ребята направились к деревянной развалине, и Томасу пришлось раз десять успокаивать их: дескать, успеет он им поведать все — от начала и до конца, — только пусть они устроятся под навесом. Бренда шла рядом, не предлагая, впрочем, руки. Она не сказала ни слова — молчал и Томас, чувствуя одновременно неловкость и облегчение.

Вдали, в нескольких милях к югу, виднелся город: нагромождение зданий, от которых веяло грязью и безумием. Психов поблизости Томас не заметил. На севере, всего в дне пути, высились горы. Скалистые, безжизненные, они вздымались к небу, оканчиваясь острыми бурыми вершинами. При взгляде на изрезанную линию пиков Томасу представился великан с топором, несколько дней подряд вымещавший на горах свою великанскую злобу.

Наконец дошли до навеса, сухого, как гнилая кость. Его будто построили сотню лет назад, до катастрофы. (Какой-нибудь фермер, во дни благоденствия мира.) Просто чудо, что навес сохранился, но чиркни спичкой — и он сгорит в три секунды.

— Ладно, — сказал Минхо, указывая в дальний угол. — Садись там, устраивайся поудобнее и начинай лекцию.

Томас все еще не мог привыкнуть к хорошему самочувствию; осталась слабая тупая боль в плече. Действие лекарства полностью прекратилось. Что бы ни сотворили с пациентом врачи ПОРОКа, сработали они блестяще.

Присев, Томас подождал, пока напротив него рассядутся остальные — по-турецки, прямо на сухой горячей земле. Себя Томас ощутил учителем, который готовится преподать ученикам новый урок. (Возникло такое смутное воспоминание из прошлого…)

Последним присел рядом с Брендой Минхо.

— Ну что, рассказывай, как зеленые человечки катали тебя на большой и страшной тарелке.

— Точно хочешь знать? — спросил Томас. — Сколько нам осталось дней, чтобы перевалить через горы и добраться до убежища?

— Пять дней, чувак. Но ты же понимаешь, под солнцем мы не станем шататься без защиты. Рассказывай, потом соснем и вперед — ночь будем шагать, надрываться. Начинай.

— Лады, — ответил Томас. Интересно, чем глэйдеры занимались в его отсутствие? Впрочем, не важно. — Погодите с вопросами, дети мои, дайте сначала все рассказать. — Никто не засмеялся, не улыбнулся, и он, прочистив горло, торопливо начал: — Меня забрал ПОРОК. Очнулся я у врачей, они меня полностью вылечили. Я слышал разговоры, типа ранения не должно было случиться, типа пистолет — непредвиденный фактор. Пуля занесла нехилую инфекцию, и ПОРОК, видно, испугался. Рановато мне помирать.

Глэйдеры смотрели на него без выражения.

Да, им тяжело принимать такое. Пусть Томас и поведал все без утайки.

— За что купил, за то и продаю.

Томас продолжил, упоминая все до последней детали, даже разговор врачей у его койки. Дословно передал беседу о сборе реакций с территории обреченных, о Кандидатах. Поделился новой информацией о Переменных. Им это ни о чем не говорило прежде, не сказало и теперь. Глэйдеры, включая Хорхе и Бренду, были разочарованы не меньше Томаса.

— М-да, теперь все ясно, — подытожил его речь Минхо. — Знаки с твоим именем в городе из той же оперы.

Томас пожал плечами.

— Я так счастлив, что ты радуешься моему спасению.

— Эй, если хочешь командовать — на здоровье. Я и правда рад, что ты жив.

— Нет уж, спасибо. Оставайся ты главным.

Минхо не ответил.

Знаки давили. Что хотел ими сказать ПОРОК? Что лучше и правда Томасу командовать глэйдерами?

Хмурый и сосредоточенный, Ньют поднялся на ноги.

— Значит, мы все потенциальные кандидаты на что-то. И кланк, через который нас прогоняют, призван отсеять негодных. Случай с пистолетом и ржавой пулей нарушил… нормальное течение опыта. Или как ее там… Переменной? Если Томасу и суждено склеить ласты, то не от пули, не от инфекции.