Котя, озадаченный непривычно ранней суетой в доме, мяукнул. Олег погладил его и спросил:

— Какие у нас на сегодня планы?

— Днем работа, а вечером надо к подруге заехать. Я звякну.

— Ладно, буду ждать. Все, побежал.

Я вышла проводить и мимоходом спросила:

— А что вчера Борису от тебя надо было?

Олег чуть смутился:

— Да ничего. Он сказал: «У тебя на лице крупными буквами написан вопрос — что у этого типа было с Ольгой? Отвечаю: ничего не было, нет и не будет никогда. У нас разные взгляды на личную жизнь». Оля, у меня, правда, такой вид был?

— Увы. Ну, иди, а то опоздаешь.

Олег уехал, а я включила компьютер. Сейчас скину на диск брошюрку о творчестве народного художника Овсянникова и пойду сдаваться шефине Елене.

Теплым летним вечером того же дня я сидела на террасе у Алены, любовалась закатными облаками и исповедовалась за чашкой чая с восхитительными булочками.

— Ты попалась, — сделала вывод подруга. — Тебе уже нравится кормить его завтраком, потом захочется стирать ему рубашки и штопать носки…

— Никогда! — возмутилась я. — До штопки носков я не опущусь. Мы будем выбрасывать рваные носки и покупать новые.

— «Мы будем»! Все ясно, скоро я услышу свадебный марш Мендельсона.

— Глупости. Во-первых, я старше на шесть лет…

— Ой-ой, как страшно! В наше время это не имеет значения.

— … во-вторых, он меня замуж пока не звал.

— А если позовет, согласишься?

— Не знаю, Алена, я об этом не думала.

— А ты подумай, — наставительно сказала Алена. — Помнишь, сама говорила: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Приручила мальчика?

— Приручила, — кивнула я.

— Вот и думай об ответственности.

— Ох, Алена, я этой ответственности знаешь как боюсь!

Хорошо звучит: «Сегодня я встречалась со своим банкиром»! Гораздо солиднее, чем просто: «Я отдавала долг старому знакомому».

«Своего банкира» Федора Константиновича я знала с тех еще пор, когда он был студентом-экономистом Федей и заходил иногда в наш лицей, где работала заместителем директора по АХЧ (или попросту завхозом) его мать, женщина исключительной по нашим временам честности. Здесь училась и его сестра. Наши старшеклассницы провожали на редкость симпатичного юношу заинтересованными взглядами и всегда находили повод заглянуть на перемене в кабинет Натальи Ивановны.

В лицее к Наталье Ивановне относились с искренней симпатией практически все, и нас совершенно потрясло, когда она вместе с мужем погибла в автомобильной аварии. Ее дочь Лена как-то сразу повзрослела. Она училась в том же классе, что и большинство ребят из клуба, в котором я числилась «президентом без права решающего и совещательного голоса», поэтому мы иногда общались. Мне нравилась эта спокойная и доброжелательная девочка, очень похожая на мать. Свое горе она носила в себе и никому не выставляла напоказ.

Я ушла из лицея сразу после того, как отгуляла выпускной вечер со своими мальчиками-клубменами. К тому времени атмосфера в лицее изрядно испортилась. Все-таки не должны работать вместе на руководящих должностях муж и жена, особенно если жена-завуч ревнует мужа-директора ко всем мало-мальски молодым и привлекательным преподавательницам (коих у нас было большинство). Конечно, поначалу ребята названивали, мы даже несколько раз собирались всем клубом, но вскоре у мальчиков началась совсем другая — уже не лицейская, а взрослая — жизнь и, как это обычно бывает, звонки и встречи сошли на нет.

Потеряла я из виду и Лену. Откровенно говоря, тогда мне было не до чужих проблем — хватало собственных. Подходящая работа никак не находилась, а деньги подходили к концу. Я понемногу должала отцу и знакомым, пила чай без сахара и всерьез подумывала обратиться за помощью к маме и ее состоятельному мужу.

Федор позвонил в тот момент, когда я предавалась самым мрачным размышлениям о настоящем и будущем (до сих пор не знаю, где он раздобыл номер моего телефона).

— Ольга Анатольевна, это Федор Мальцев вас беспокоит. Вы, наверное, меня не помните? Я сын Натальи Ивановны, с которой вы работали в Ноосферном лицее.

— Почему же, помню, — ответила я почти правдиво. — Как ваши дела, как Лена?

— Я вот как раз о Лене хотел с вами поговорить. Ольга Анатольевна, мне очень нужна ваша помощь. Только это разговор не телефонный.

Я была заинтригована и согласилась.

Встречу мы назначили в парке на Крепостной горке. Когда Федор окликнул меня, я испытала легкий шок: если я столкнулась бы с ним на улице, то стопроцентно не узнала — милый юноша превратился в совершенно сногсшибательного мужчину. Хорошо еще, что блондины не в моем вкусе, иначе грозила опасность влюбиться по уши. Впрочем, когда он начал объяснять, зачем меня вызвал, все игривые мысли мгновенно вылетели у меня из головы.

После смерти родителей Федор и Лена остались в том же положении, что и я сейчас — практически без денег, только вот им и занимать было негде: со стороны матери у них не было никого, а родичи отца оказались редкостными тварями. Федор был твердо убежден, что пропавшие после похорон немногочисленные материнские золотые безделушки лежат по карманам двух теток, но доказать это не было возможности. Ему пришлось в срочном порядке переводиться на вечернее отделение и устраиваться на работу. Федору повезло: в одной группе с ним учился, а точнее — делал вид, что учится, — некий молодой оболтус, чей папа был фактическим владельцем «Южно — Российского инвестиционно-кредитного банка». К Федору этот юноша питал самые теплые чувства, так как только с его помощью умудрялся сдавать рефераты и курсовые, поэтому замолвил словечко перед папой, а уж дальше все пошло как в классической сказке о «бедном, но талантливом». Появились деньги, появилась уверенность в завтрашнем дне.

И вот тут кому-то «там, наверху», персонально ответственному за судьбу этих двоих, показалось, что им досталось еще слишком мало.

— Это я виноват, Ольга Анатольевна. Никогда себе не прощу.

Виноват он был, пожалуй, только в том, что не оказался ясновидцем.

Сергуня, тот самый сынок банкира, которого Федор спасал от отчисления и последующего папиного гнева, периодически приглашал его вместе с сестрой к себе на развеселые вечеринки. Так было и на этот раз. Федор от этих сборищ особого удовольствия не получал, но хотел, чтобы Лена немного развлеклась, и никакие тревожные предчувствия его не посещали. Наоборот, было очень весело, особенно когда одна из девушек, очаровательное бескомплексное создание, стала недвусмысленно намекать Федору на то, что живет одна и в случае чего никто мешать не будет…

— Федюнчик, не будь идиотом, — зашептал Сергуня, толкая друга в бок. — Люси девочка разборчивая, с кем попало не пойдет, так что не упускай случай! Второй раз не предложит.

Федору очень не хотелось упускать случай, но…

— А Лена?

— А что — Лена? — удивился Сергуня. — попрошу Кольку… или он Димка? Блин, всю дорогу забываю! В общем, того длинного в углу видишь? Он все равно свою девчонку отвозить будет, твою Лену и прихватит.

Ни Сергуня, ни тем более Федор не знали, что высокому парню в углу его девушка пару минут назад заявила, что он грубая скотина, надоел ей до смерти и не смел бы больше к ней приближаться. К сожалению, этой девке надавать по морде, чтобы не выдрючивалась и знала свое место, было опасно. Ладно, еще посмотрим, кто над кем посмеется… И надо подцепить какую-нибудь телку на ночь, если уж с этой обломалось…

Поздним утром довольный собой, партнершей и всем миром Федор вернулся домой и нашел сестру на полу без сознания.

— Лена почти два месяца в больнице пролежала, — рассказывал Федор очень спокойным, каким-то отстраненным голосом. — Физически она сейчас в норме, но… Видите ли, Ольга Анатольевна, у этого подонка родители большие люди. Точно не знаю, на кого они надавили, кому заплатили, но вывернулось все так, что это мы сами его подставили, чтобы потом деньги тянуть. Понимаете? Я специально уехал, а сестру оставил, Лена специально его спровоцировала… Вот это Ленку мою и добило. Она после больницы на улицу не выходит. Всегда такая чистюля была, каждая вещь на своем месте лежала, а теперь все валяется, грязь везде. Если я не напомню, не поест. Не читает совсем. И… и не разговаривает почти, — тут голос Федора все-таки дрогнул. — Целый день сидит за компом и раскладывает пасьянсы, один за другим, без конца. Я не знаю, что делать. Ольга Анатольевна, может, у вас получится с ней поговорить? Все-таки, вы женщина и вы с мамой работали…