– Кто вы? – спросил он. – И почему вы кормите меня пирожными?

– Надо знать, – сказал вошедший в кают-компанию молодой человек в форме капитана-охотника, – что главное в космической жизни – встретить гостя и угостить его. Хотите еще пирожных?

– Спасибо, – сказал Пашка.

– Кушайте, кушайте, – сказал капитан, – у нас еще много пирожных осталось. А потом попьем с вами чайку, вы не возражаете?

Капитан-охотник опустился в кресло, отстегнул от пояса бластер и положил его на стол. Его золотые кудри растрепались.

– Ох и устал я, – произнес капитан. – Воюем из последних сил.

– С кем воюете, если не секрет? – спросил Пашка.

Капитан не успел ответить, потому что в кают-компанию вошла молодая женщина необыкновенной красоты с рукой на перевязи и повязкой на правом глазу.

– Здравствуйте, – произнесла она. – У вас найдется чашка чая для подлейтенанта Миранделлы?

– Конечно, найдется, – сказал капитан. – Садись, подруга. Но зачем ты ушла из госпиталя, у тебя же постельный режим?

– Не могу лежать, когда товарищи сражаются за свободу и независимость моей планеты, – ответила женщина.

– С кем же вы воюете? – спросил Пашка, но ответить ему не успели, потому что в кают-компанию, опираясь на палку, вошел юнга Болл и тоже попросил чаю.

Это были такие бравые ребята, и, похоже, им так трудно приходилось, что Пашке очень захотелось им помочь.

– Я ваш союзник, – сказал Пашка. – Я с вами, друзья. Можно я бластер посмотрю?

– Можешь и пострелять, – сказал капитан. – Мы сразу догадались, что ты нам друг.

– Тогда рассказывайте! – снова попросил Пашка. – Мы вам поможем.

– Трудно, ох, и трудно, – сказала красивая женщина Миранделла. – Со всех сторон к нашей планете подбираются подлые пауки Пастергази. Смотри!

Во всю стену вспыхнул экран, и с экрана на Пашку кинулся отвратительного вида мохнатый, волосатый паучище. Черная слизь капала из распахнутого рта, круглые глаза злобно сверкали. На голове у паука был небольшой шлем, на ногах – сверкающие сапоги. На всех восьми ногах!

От неожиданности Пашка упал с кресла и попытался уползти, но тут экран погас. Пашка тихонько снова сел в кресло, а остальные сделали вид, что не заметили Пашкиного испуга.

– Вот и мы их боимся, – сказал юнга Болл. – Но мы не сдаемся, потому что, если они захватят эту планету, им откроется путь на нашу родину. И мы не сможем их остановить.

И юнга Болл смахнул непрошеную слезу.

– Мы погибнем, но не сдадимся, – сказала прекрасная подлейтенантка Миранделла. – Но наш последний крейсер не может подняться в небо, так как в нем сели батарейки. Ах, как нам нужен корабль, который мы могли бы послать домой с просьбой о подкреплении и патронах! Но нет корабля!

– Как нет! – воскликнул Пашка. – А наш Гай-до? Разве он не годится?

– Неужели ты нам поможешь, отважный юноша? – спросила Миранделла.

– Еще как помогу, – ответил Пашка. – Помчались к Алиске! Она нас поймет. И мы полетим к вам на Гай-до!

– Ура! – воскликнул капитан. – Мы спасены!

– Кушай пирожные, Пашка, – сказала Миранделла. – Тебя ведь Пашкой зовут?

Пашка набил рот пирожными. Когда еще удастся поесть эклеров!

– А музыку будешь слушать? – спросила Миранделла.

– Если хорошая, то буду, – ответил Пашка.

– Музыка у нас боевая, товарищеская, походная, – сказал юнга Болл. – Когда ночами ноют мои раны и стонут мои шрамы, я включаю марш «Прощание девчонки», и мне кажется, что я оживаю.

Пашка попросил поставить ему марш «Прощание девчонки», и марш ему понравился.

Они включили его на полную мощность, и капитан Миранделла и юнга Болл стали маршировать по кают-компании. Пашка не выдержал и присоединился к ним.

Так вчетвером они и маршировали, перепрыгивая через кресла.

Алиса смотрела в иллюминатор на паучищ. Теперь их было трое. Двое больших и один помельче. Какой из них противнее, с первого раза не скажешь.

– Они не прогрызут тебе обшивку? – спросила Алиса.

– Нечем, – ответил Гай-до.

– Какой ужас! – сказала Алиса.

– Погоди, – ответил кораблик. – Я приглядываюсь и прислушиваюсь.

Алиса тоже стала приглядываться.

Самый большой из паучищ протянул переднюю лапу-клюшку и постучал по люку, словно проверял его на прочность. Два других стояли в нескольких шагах сзади. Потом паучище отступил назад и принялся водить концом ноги по песку. Получилось кольцо.

– Что он хочет сказать? – спросила Алиса.

Паук подумал немного и стал рисовать картину. Не очень красиво, но понятно.

Сначала он изобразил паука. Себя или кого-то из своего племени. Восемь кривых ног, жала, глазищи – даже в таком исполнении смотреть страшно! Потом напротив он нарисовал человека. Возможно, Пашку, а может, комиссара Милодара из службы космической безопасности. Разве разберешь, когда все так условно и примитивно изображено? Потом пририсовал себе длинную палку или шпагу, или, может, даже парализатор. И в руку человеку тоже дал что-то вроде бластера.

Никаких сомнений не оставалось. На картине изображен бой без пощады до победного конца.

– Все ясно, – вздохнула Алиса. – Один из нас уйдет отсюда живой, а другой останется лежать холодным трупом.

Тем временем паук принялся за другую картинку. Он нацарапал три прижавшихся друг к дружке квадрата.

– Что-то это мне напоминает, – сказала Алиса.

– Как просто! – воскликнул Гай-до. – Как же я, старый дурак, не сообразил с самого начала! Ведь это он нарисовал теорему Пифагора. «Пифагоровы штаны во все стороны равны!» При встречах с неизвестными цивилизациями рекомендуется проверять, знают ли они теорему Пифагора, потому что на Земле ее знает каждый ребенок.

– Ну уж не каждый! – возразила Алиса. – Я ведь забыла! А что мы теперь должны сделать?

– Мы тоже должны что-нибудь нарисовать, – сказал кораблик.

Он выпростал манипулятор и нарисовал на песке:

2 х 2 = 4

Пауки начали совещаться.

– Значит, они разумные? – спросила Алиса. – Это еще опасней.

– Сомнений почти не осталось, – сказал Гай-до.

Вдруг паучище стер цифру «4» и вместо нее написал цифру «5».

– Ну вот, – вздохнула Алиса. – А я думала, что они разумные.

– Не спеши с выводами, – возразил Гай-до, – каждый имеет право на свое мнение.

– Но ведь это ложное мнение! Значит, и не мнение вовсе!

– Эх, Алиса, Алиса, – вздохнул корабль. – Как ты не понимаешь, что твое мнение вовсе не обязательно самое правильное.

Но Алиса осталась при своем мнении.

Она смотрела, как паучищи о чем-то советуются, что-то замышляют. Гай-до замолчал. В корабле было тихо и тревожно.

– Только бы Пашка не попался, – сообразила Алиса. Она тут же набрала номер его мобиля. Но Пашка не ответил.

Откуда было Алисе знать, что в те минуты он допивал чай и доедал эклеры в корабле красивых защитников своего отечества и обсуждал с ними, как помочь им в борьбе с паучищами. А как известно, обшивка корабля охотников не пропускает никаких волн.

– Гай-до, – встревожилась Алиса. – Пашка пропал.

– Может, он отключил связь? – сказал корабль. – Он часто так делает, когда ложится спать.

– Как он может лечь спать, когда сейчас двенадцать часов дня!

– Пашка умеет спать в любое время суток, – заметил Гай-до.

Алиса продолжала вызывать своего друга, Гай-до думал, а паучищи принялись стучать в люк, требуя, чтобы корабль открылся.

Наверное, поняла Алиса, они хотят человеческого мяса и будут требовать у Гай-до, чтобы он отдал им пассажирку. А что, если Гай-до их послушает?

– Я знаю, почему они пришли ко мне, – вдруг сказал Гай-до.

– Почему?

– Потому что я похож на одного из них. У меня тоже круглое тело и длинные ноги-манипуляторы.