― Жаль. Нам еще о многом нужно поговорить.

― Как ты и говорил, всегда находится что–то еще. Это верно и для разговоров, и для войны.

― Тогда давай же обсудим все вопросы поскорее, ― сказал Жиллиман, снова наполняя кубки вином.

IV 

КАРИНЕЙСКОЕ СОДРУЖЕСТВО

Расположившись на мостике «Спасителя в тени», Коракс подслушивал переговоры между Каринейским Содружеством и командованием Двадцать седьмой экспедиционной флотилии.

Его собственные корабли были надежно скрыты отражающими щитами. Этой технологией пользовалась только Гвардия Ворона, адаптировав под собственные нужды имперские пустотные щиты. Инвертируя пустотное поле, отражающий щит перенаправлял все импульсы в обратную сторону, поэтому любое излучение, испускаемое кораблем, при столкновении с таким щитом уходило прямиком в варп. Эта технология делала корабль практически невидимым, не позволяя обнаружить его никаким известным способом. Скрытый отражающими щитами корабль мог показаться небольшой аномалией на экране авгура, и, чтобы скопление таких аномалий не вызвало подозрений, Коракс велел кораблям рассредоточиться по границе ударной волны. В то время, как Каринэ выбрасывала в космическое пространство новую порцию ионизированных частиц, ее звездный ветер сталкивался с энергетическими частицами, прилетавшими с краев системы. И здесь, на самом краю гелиосферы, корабли Гвардии Ворона скрывали потоки радиации.

Каринэ была раздувшимся красным гигантом. Какие–то давние обстоятельства вынудили ее одиноко пылать в дебрях космоса, лишенную собственных миров. Вокруг нее не было ни облака космической пыли, ни стайки комет, вьющейся на границе ее зоны притяжения ― Каринэ была совсем одна, как бесплодная вдова, и ее свет никогда не согрел бы ни одного дитя, если бы ее не обнаружили люди.

Тысячи искусственных спутников вращались вокруг Каринэ, образуя сложную схему орбитальных путей. Каждая из этих рукотворных лун была огромным городом, населенным тысячами людей. Объективно говоря, в самой системе не было ничего особо ценного, но так как Каринэ лежала на краю варп–прохода, который вел в самое сердце богатейшего Аргилусского кластера, историки предполагали, что в далеком прошлом Каринэ служила промежуточной станцией для колонизаторов. Каким образом сюда доставили миллиарды тонн материалов, чтобы собрать Тысячу Лун, история умалчивала, но талант древних строителей поражал своей мощью и размахом ― по их воле в межзвездной пустоте выросли десять сотен городов.

Коракс не стал забивать себе голову историей системы. Пусть уж итераторы в ней разбираются, когда Каринэ войдет в состав Империума. Сейчас же нужно было решать более насущные вопросы.

Каринейское Содружество снова отказалось подчиниться.

«Спаситель в тени» двигался на минимальной мощности. Карта системы Каринэ транслировалась только маленьким гололитическим тактикариумом, расположенным в центре командной палубы. Огромная звезда была маленькой точкой посередине, а тысячи значков отмечали позиции Тысячи Лун. Остальные значки, отличавшиеся по цвету и форме, показывали, что Имперский флот уже здесь. Двадцать седьмая экспедиция разместилась на удаленной орбите самого дальнего города, выстроившись в боевом порядке ― военные корабли в авангарде, корабли поддержки ― в арьергарде.

А еще дальше от них была разбросана стайка значков, отмечавших местоположение собственного флота Коракса. Эти значки были блеклыми, показывающими статус маскировки. Ни каринейцы, ни имперские флотоводцы не знали, что Гвардия Ворона уже здесь.

Зонд–перехватчик поймал идущие сквозь космические пространство потоки данных, которыми обменивались Содружество и Двадцать седьмая экспедиция, и сжал их до узкого луча, достаточно плотного, чтобы пробиться сквозь отражающие щиты и достичь антенн «Спасителя в тени».

Палубу корабля наводнили гололитические силуэты представителей Империума и Содружества. Отражающие щиты могли скрыть корабли полностью, но для полноценной работы им требовалось, чтобы все остальные системы работали на абсолютном минимуме. Все устройства на командной палубе, включая основные системы жизнеобеспечения, получали предельно малое количество энергии ― основная ее масса уходила на питание гололита; все ручные устройства и встроенная бионика были отключены. Дышать становилось труднее. Сверхчувствительное обоняние Коракса подсказывало, что в воздухе постепенно повышается количество диоксида углерода.

Палубу заполнил космический холод, и дыхание членов экипажа превращалось в облачка пара, окутывая мерцающие голографические фигуры. Голоса голограмм не совпадали с движением их губ, волны помех заставляли фигуры мерцать и колыхаться. Сияющие силуэты отражались в черных глазах Коракса, и тем, кому хватило смелости посмотреть ему в глаза, примарх казался владыкой смерти, в глазах которого сверкали порабощенные им души.

Один из силуэтов заговорил. Это был высокий мужчина, явно выросший в условиях пониженной гравитации. На нем был затейливый костюм ― длинная, многослойная мантия, каждый слой которой был полон прорезей и отверстий, отделанных металлизированной вышивкой, чтобы показать слой под ним. Его головной убор представлял собой громоздкую конструкцию из квадратных плашек, как будто сваленных в кучу у центральной колонны, которая возвышалась над третьим слоем завала, словно серебряный шип. В условиях нормальной гравитации такая штука была бы совершенно непрактичной. Между уголками торчащих плашек свисали нити бус, и когда мужчина говорил, нити покачивались.

― Вы уже получили наш ответ, ― сказал он. ― Мы не заинтересованы в том, чтобы присоединиться к вашему Империуму. Мы гордимся своей независимостью, мы…

Не дослушав, Коракс, повернулся к стоявшему рядом человеку в форме имперского итераторского подразделения.

― Итератор Сентрил, кто этот человек?

Руки итератора Сентрила были полированными металлическими каркасами, заполненными сложными механизмами и поршнями. Вокруг манжет, крепивших каркасы к культям, кожа итератора была покрыта рубцами от недавних травм. Сентрил говорил тихо ― пересаженный ему искусственно выращенный язык еще не прижился до конца. Итератор уже побывал на Каринэ, и эта поездка окончилась для него плачевно.

― Это Торерн из Двадцать третьей планарной касательной, милорд.

― Торерн… ― задумчиво повторил Коракс. Он тоже говорил тихо, словно опасался, что, повысив голос, выдаст присутствие своего корабля. ― Он говорит на готике почти без акцента.

― Владыки Каринэ очень образованы, милорд.

― Тогда они должны понимать всю серьезность сложившейся ситуации.

― Подавляющее большинство ограничивается наблюдениями, ― ответил Сентрил. ― Вот эти сто двадцать, которых видно на голограмме, считаются самыми главными среди Тысячи Лун. У них нет власти над остальными, но их уважают, как самых высших лордов, и к их мнению прислушиваются. Если они уступят ― уступят и остальные.

Коракс кивнул. Торен как раз закончил говорить, и настал черед имперского представителя отвечать ему.

Двадцать седьмую экспедицию не возглавлял ни один примарх, ее флот целиком состоял из Имперской армии и подразделений Механикум. Командовал ею увешанный орденами адмирал Со—Лун Фенк ― и его полупрозрачный силуэт появился прямо перед Кораксом.

― Вы что, не понимаете? ― спросил Фенк. ― Мы больше не предлагаем вам выбор.

― Так значит… ― начал еще один высокий и худощавый член Содружества.

― Это Хорд, милорд, ― подсказал Сентрил Кораксу.

― … вы предлагаете нашему народу мирную дружбу, ― продолжил Хорд, ― а затем, когда вам вежливо отказывают, вы подкрепляете свое предложение угрозами.

― То, что вы сделали с нашими итераторами, нельзя назвать «вежливостью», ― ледяным тоном сообщил Со—Лун Фенк. ― Вы отрезали им языки и руки.