Сегодня отомщу за всех, кому он мешал спать: иногда пьяным телом, запахом сигарет, издаваемыми звуками. Дурной привычкой звонить из подъезда, разговаривая так громко, что даже тем, кому безразлична его никчемная жизнь начинали задумываться: да кому может быть интересен этот невразумительный и глупый тип?

Наблюдая и вызывая ассоциативные цепочки, я пытался таким образом избавиться от страха. Здесь не перевал, озера нет, пространство замкнутое, бежать некуда — данж закроется на полчаса, как мы войдем. Тридцать минут можно бегать только из зала в зал. Каждый вот бой за девчуль трясусь — дадут мне по нежному темечку, кто всех спасать будет? Только у Рисы есть шанс: ей я уже шепнул, если мы — всё, хватала Верлиту и левитировала вверх. Там в темноте и мраке, как я надеялся, укромное местечко для пряток на какое-то время найдется.

Рефлексируя, я заметил странную вещь: большая часть големов колупала что-то со стен. Меньшая часть исполняла охранные функции: бездельничала, ковыряла в носу, что-то жрала своими бульдозерными пастями.

— Так, — бодро выдал я директиву, — Кая вперед, Верлита приготовится.

Кая заскользила словно на коньках под «сайлент мувом», пробираясь в конец пещеры. Легче начинать собирать монстров с противоположного конца, чем делать круг, рискуя попасть в кольцо. На входную арку, сзади нас опустилась пелена, отрезая от внешнего мира. Голем, что стоял в сорока метрах от нас, бугрящийся сплетениями камней зеленоватого оттенка и что-то жевавший, удивленно уставился на нашу компанию.

Я нагло подмигнул ему.

— Здорово, дурик! Мы шайнские геологи, каменный век сегодня кончился.

Он постоял секунд пять, качаясь на ногах вперед-назад, принял решение и двинулся к нам.

— Давай, Вер, — ласково обратился к малышке, — раскастовывайся.

Она создала башенку, вал, дисциплинированно закрылась вызванным элементалем.

Мы впервые увидели её элементаля, так что все, забравшиеся в башню, сначала посмотрели на него. Был тот не так массивен, без грубых, карикатурных черт големов, изящен, цвета мокрого асфальта, столь любимого молодежью. В то же время лоска высокоуровневого существа в нём не ощущалось. Верлита двадцатая, призыв элементаля как умение выпадает с сорокового. Вдвое порезанный элементаль выглядел пожиже каменного голема, устремившегося к нам, но чисто по здоровью и защите, точно должен быть пожирнее.

— Ох, теперь и элементаля надо откармливать, — притворно вздохнул я.

Аиша не выдержала участившихся издевательств и больно дернула моё ухо.

Кая уже добежала до конца данжа, выключила умение, став видимой для всех големов. Она скорчила приветливую гримаску и ласково шлепнула ближайшего монстра по заднице фальшионом.

Тот приглашение поиграть в салочки принял: оглянулся, увидел Каю и сразу махнул своим эскаватором. Кая небрежно увернулась, почесала клинком ему бороду, включила спринт и побежала к нам. Голем загорланил что-то на своём каменноязычьем и кинулся за ней, сотрясая пол данжа массивным телом. К нему сразу же присоединились остальные монстры.

«Скорость у него действительно не очень», — подумал я.

Интерес представлял окрас каменных големов. Оттенков у них было на самый богатый выбор: от нежно-карминного, до бело-мраморного с прожилками. Сдается мне, с них нападает строительного материала — на новый город хватит.

«Если выживешь», — не преминул съехидничать внутренний голос.

Тем временем «дурик» дошел до вала и начал по нему карабкаться к нашей башне, где на верхней площадке собрался кавайный отряд монстроубийц. Нас заметила еще пара големов, но пока просто таращилась, осознавая новую реальность.

— Продажа алкоголя в выходные и праздничные дни запрещена, — скучным голосом обратился я к «дурику», — постановлением городского округа Самура номер пятьдесят дробь один от второго декабря 901 года.

Он мои слова проигнорировал, а я такое не люблю. Проверил на нём «Джексоновский марш». Занесенная рука его дрогнула, подобие горящих глаз в груди замигало, нога вывернулась влево, он рухнул на вал, скатился вниз, исторгнув из пасти какой-то камень в черной смазке.

— Вот девчули, — надзидательно объявил я, — до чего пьянство доводит. Нормальный же был голем: жрал простой камень, был счастлив. Планировал завести семью с железной големихой, пещерку себе отдельную вырыть. Да и работа была несложная, бригадирская: стоишь и принимаешь подношения от низших големов. Но этого ему показалось мало! Начал зазнаваться, перешел на окисленную медь, добавил в рацион грибы, потом принялся лизать сталактиты и сталагмиты. Не удивлюсь если он завел своего моргеншрека и по ночам его слушает!

Я элегантным жестом показал на трясущегося, в наведенной лихорадке болванчика. Все в шоке посмотрели на незадачливого голема, которого моя обличительная речь зашеймила до кончиков кристаллической структуры. Моргеншрек вместе с орками и гоблинами, песчаным синенсисом возглавлял топ-ненавистных существ в этом мире. Если песчаный синенсис был там по большей части из-за своего ужасного вида — жрал он всех подряд, не деля живое мясо по видам, то моргеншрек был издавающим громкие, гипнотизирующие звуки монстро-камнем и целенаправленно охотился на несмышленных детишек. Для взрослого он не был опасен, но ребенка мог спокойно заворожить своим пиликающим скрежетом, подманить к себе, свести с ума и съесть.

Выглядел он на первый взгляд безобидно: яркие цвета, мохнатые кустистые пряди зелени, расписные под хохлому прожилки на камне, имитирующие узоры. Детишек такое приманивает, они подходят ближе рассмотреть красивую блестяшку, моргеншрек открывает рот и начинает пиликать. Ребенок вслушивается, гипнотизируется, подходит ближе и дальше продолжать не стану, всё заканчивается плохо. Даже если дите вовремя отбить, как минимум, лет пять он будет заикаться, с трудом строить предложения, вести себя инфантильно и неадекватно по прошествии продолжительного времени.

— Сегодня он потеряет работу, жизнь и все свои сбережения! — предсказал я судьбу дурика.

— Но он бы всё, итак, потерял, — недоуменно сказала Риса, — с нашим появлением.

— Да, — признал я очевидное, — но не стоя на коленях, в этой жалкой позе, выблевывая из себя свой завтрак. Помоги ему, Джиро!

Кая уже пробежала середину пещеры, пора нашему танку выдвигаться.

Джиро молодецки спрыгнул с башни ногами на корпус дурика. Осев под тяжестью нашего танка, тот беспомощно дергал конечностями не в силах сопротивляться и извергая что-то фиолетовое из себя. Джиро начал методично тыкать в него своим мечом в место, где у человека была бы поясница. Дурик жалобно скрипел и крошился, два голема, двигавшие к нам, ускорили свое шествие, набегавшая Кая засвистела, обращая на себя внимание, копошившихся в сводах стен пещеры големов, что могли не успеть её заметить.

— Лучший день тот, — анонсировал я, — что дарит нам множество возможностей убить монстров!

Джиро, краем глаза отслеживающий Каю, соскочил с дурика, присел на колено, выставив сжатые ладошки. Кая подлетела к нему, с ноги оттолкнулась, Джиро подбросил её, и она пижоня, сделав сальто, запрыгнула к нам на площадку.

Волнующие воспоминания остаются с нами навсегда, но очень хочется боевичок с ней в три-Дэ снять. Такая красотень остается неоценённой народом.

Я вытащил рельсотрон, крикнул Джиро, чтобы тот прикрылся щитом в стойке и похоронил арьергард големов. Взрывная волна ускорила движение, не задетых болванкой и плазмой големов и те влетели в вал, в Джиро, в пол, в стену. Кто куда в общем.

— Выкидывайте все спеллы, — скомандовал я. И тотчас прореженную, покорёженную волну големов залил холодный блеск вспышек заклинаний.

Я особо не обманывался. Да, начало боя выглядело подавляюще мощным. Големов тридцать сразу испарило кинетической энергией болванки. Штук пятнадцать-двадцать потеряли конечности, горели и выглядели жалко. В упавших у вала големов влетело овердофига урона, просто потому, что механика резистов не работает, если ты сбит с ног. Так-то у каменных, по описанию, резало 50 % магического урона и 35 % физического. У железных еще больше и далее по возрастающей. У какого-нибудь алмазного голема, не удивлюсь если будет 95 % резиста.