Спустя несколько часов, когда утро было в самом разгаре, женщина снова вышла из кубрика, который делила со своим господином. На этот раз она была полностью одета, включая серьги и прочие украшения. И сразу же наградила матроса пламенным взглядом. Джереми недавно встал — хотя ему казалось, что Захватчик до сих пор не проснулся, — и проверял, не наползли ли на палубу какие гадюки. Сейчас он разводил огонь в очаге и грел воду для чая. Плоский металлический лист, служивший сковородой, уже раскалился, готовый принять первую порцию лепешек.

Карлотта ничего не сказала, только выразительно посмотрела на своего спутника и нового любовника, словно давая понять, что странное ночное приключение, этот взрыв диких страстей были просто сном. Правда, она помнит этот сон.

Это устраивало Джереми — и Захватчика тоже. — Доброе утро, мэм, — спокойно и даже уважительно произнес он. Недавно обретенный груз памяти, если не мудрости, позволял вести себя естественно. Ведь все это бывало столько раз! — Доброе утро, — ответила женщина, на глазах расслабляясь.

Сразу же открылась вся ее беззащитность и неуверенность в себе. Одними глазами она сообщила Джереми: «Мы это обсудим, но позже». Потом она решила, что основную мысль лучше прояснить сразу. — Ты сделаешь кое-что для меня, Джонатан, правда? Если я попрошу?

Джереми кивнул, отвечая скорее на ее взгляд, чем слова, и пошел печь лепешки. Леди — пусть будет леди, если ей так приятней, — пристально вглядывалась в юношу какое-то время, а потом облокотилась на поручни и стала смотреть на реку. Она казалась ободренной, словно сделала какое-то открытие. — Хорошо спал, Джонатан? — рассеянно спросил Арнобий, выбираясь на палубу. — Да, сэр. Даже видел сны, — ровным голосом ответил Джереми, не глядя на женщину. — А-а, — медленно кивнул Арнобий, отстраненно глядя куда-то вдаль. — Это бывает.

То, что произошло этой ночью, больше не повторилось до конца путешествия. Между сомнительной леди и новым слугой оставались ровные, деловые отношения. Тем более что Арнобий отказался от воздержания, и каждую ночь Джереми слышал, что только одна из двух коек начинала поскрипывать.

У Джереми хватало и своих забот. Он решил, что пришло время расспросить ученого о тех людях, которых он искал. — Да, хотя я не слишком близко знаю Маргарет… Она приезжая, кажется, из Грибной республики. А профессор Александр — наша знаменитость, — сказал Арнобий, но не стал объяснять, чем же знаменит профессор. Вместо этого Арнобий уставился на юношу с неподдельным интересом: — Откуда ты услышал про моих коллег? Джереми был готов к этому вопросу, так что успел составить более-менее правдоподобный ответ. — Одна… из моей деревни, рассказывала, что служила у него. — А-а, — протянул Арнобий, отворачиваясь. Если он воспринял намек, то не подал виду. А Джереми выбрал момент, когда Карлотты не было рядом.

Воодушевленный, юноша решил снова испытать удачу. — Я подумал, что если попрошу профессора, тот может дать мне работу. Конечно, когда я закончу работать у вас. Арнобий взглянул на юношу с прежним равнодушием. — Ну, вполне возможно.

Потом его, видимо, осенила новая мысль. — Когда мы вернемся домой, я не против взять тебя к себе. Надежные люди встречаются нечасто, а ты показал себя с лучшей стороны. Ну, конечно, ты можешь попытать счастья у Александра. Глядишь, и повезет. Кстати, а где твоя семья? — Они все умерли, доктор. — Ясно. Как печально, — покивал Арнобий. В его голосе послышалась нотка сочувствия. — Они умерли в одно время? Наверное, из-за болезни? Или ты не хочешь говорить об этом?.. — Ничего. Да, сэр, они умерли вместе, — ровным голосом ответил Джереми, почти не кривя душой. — На мою родную деревню напали солдаты. Не знаю почему. — Война, — снова глубокомысленно закивал головой Арнобий. — Война всегда… Он махнул рукой и отстал.

Троим людям трудно было справиться с управлением катамараном, особенно в узких протоках, но поскольку плыли они вниз по реке, то рано или поздно течение должно было принести их к цели. Если только не появятся враги. Джереми до сих пор оглядывался через плечо, выискивая взглядом лодки с вооруженными людьми или фурий, которые могут гнаться за ним по реке. Но все было спокойно.

И он заприметил, что Карлотта тоже беспокойно озирается, в то время как Арнобий почти не отходил от своего драгоценного стола, с головой уйдя в исследования.

На стенах кубрика были развешаны карты, среди которых особо выделялась одна, самая старинная.

Арнобий решил, что возвращаться обратно не имеет смысла, потому считал эту карту уже ненужной. А Карлотта изучала карту слишком внимательно, и Джереми заподозрил, что девушка старается ее запомнить.

Утром, когда все обстояло благополучно и судно скользило вниз по течению, Карлотта быстро обсудила с новым работником условия и оплату. В довесок к уже назначенной сумме до конца путешествия Джереми обязывался выступать в роли матроса и личного слуги.

Оказалось, что ученый ничего не смыслил в подобных делах. Хотя он уже и оправился от последствий приступа, но в быту все оставлял на волю своей помощницы. При необходимости он помогал управлять судном, покорно выполняя приказы женщины, или даже Джереми, все с тем же отрешенным видом. Джереми понятия не имел, была ли назначенная ему плата мизерной или щедрой, но это особо его не волновало. Еда есть, крыша над головой тоже, и он свободно проникнет за стены Академии. Там уже он сможет более-менее свободно передвигаться, чтобы выполнить обещание, данное Сал.

Джереми все-таки решил мысленно именовать Карлотту титулом леди, придумала она это или нет. Когда она излагала парню условия работы, Джереми просто стоял и кивал в такт каждому ее слову, особо не прислушиваясь. Ему бы только пройти за ворота Академии, а там уж он постарается найти тех, кого нужно. Шли дни, и женщина никак не показывала, что помнит ту страстную ночь, проведенную вместе с их наемным матросом. Да и Джереми она стала казаться полузабытым сном.

Лишь однажды она вспыхнула румянцем, когда юноша посмотрел ей прямо в глаза, словно прочла в его взгляде больше, чем было на самом деле. Джереми почему-то было отрадно видеть ее румянец. Но больше его поразило собственное хладнокровие, которое он проявлял в присутствии этой девушки. Ведь, по всем правилам, это ему полагалось смущаться и краснеть. И еще заикаться при этом. Ответ напрашивался сам собой, — той ночью с женщиной был не Джереми Редторн, вернее, не совсем он. В этом все и дело. Иногда осознание, что он — уже не совсем он, доводило его почти до умопомешательства, но потом страх, как и смущение, быстро испарялись, сходили на нет, не успев овладеть его сознанием.

Постепенно юноша убеждался, что Захватчик действительно управлял его поведением. И доказательством служил тот факт, что он спокойно принимал этого чужака.

Для нового Джереми это превращение вовсе не казалось чем-то ужасающим. Он знал почему. Потому что Захватчик нашептывал ему где-то в глубине сознания — беззвучно, но весьма успешно: «Расслабься, все в порядке. Не волнуйся».

И то, что с ним случилось, стало восприниматься в порядке вещей. За последние дни (не без помощи своего тайного спутника) Джереми узнал, что ни один человек не остается таким же, как был. «Я», которые остаются в памяти человека, уже не существуют.

Вести неповоротливый «Арго» по реке — трудная работа для троих человек. Но, как сказала Карлотта, выбирать не приходилось. Джереми понимал, что она права. А Арнобий просто привычно поверил ей на слово. Он всегда слушался девушки, когда речь заходила о практических материях. Бросить лодку и идти пешком — это не вариант. Путешествовать по этим джунглям — это нарываться на опасности, каждый миг рискуя заблудиться.

Конечно, они все могли погрузиться в маленькое каноэ Джереми, которое до сих пор сохло на палубе катамарана — все шестеро членов сбежавшей команды втиснулись в суденышко не больше этого. Но плыть предстояло не один день, а спать на берегу в обществе огромных змей и прочих зловредных тварей не хотелось никому. На катамаране остались бы не только запасы продуктов, но и драгоценные книги ученого. Так что этот вопрос даже не обсуждался.