Ливи помнила все до мельчайшей подробности. Такая любовь — великое чудо в жизни женщины. И величайшая опасность. Она клялась себе, что никогда больше не позволит себе испытать то же самое.

Но теперь в ее жизни был Торп. Какая жизнь ждет ее с ним? А что будет с ней без него? Эти вопросы пугали. Стоит ли искать на них ответы немедленно?

«Он уже так близок мне, что становится страшно, — думала она, положив голову на его плечо. — Я не уверена, что сумею теперь все прекратить. Не уверена и в том, что у нас есть будущее. Если бы все могло оставаться так, как сейчас… » Но приближалось время, когда она должна была принять то или иное решение.

«Торп знает, чего хочет. Он не способен сомневаться. Хотелось бы, чтобы и мне все было так же ясно».

— Ты что-то тиха, — сказал он.

— Да.

— Ты не можешь забыть о том, о чем вчера мне рассказала?

Торпу хотелось прижать ее к себе и заставить все забыть, но забвение ничего не решило бы ни для кого из них.

— Тебе нелегко было обо всем рассказать и все пережить заново.

— Да, это было нелегко. Ливи взглянула ему в лицо.

— Но я рада, что это произошло. Рада, что ты знаешь. — Она еле слышно вздохнула. Надо, чтобы он знал все. — После смерти Джоша я тоже хотела умереть. Я не хотела жить без него. Я была недостаточно сильна, чтобы решиться оборвать свою жизнь, но, если бы я могла просто закрыть глаза и умереть, я бы это сделала.

— Ливи. — Он дотронулся до ее щеки. — Я не хочу и не могу притворяться, будто знаю, что это такое — потерять ребенка. Такое горе не способен до конца понять тот, кто сам его не испытал.

— Но я не умерла, — продолжала она, проглотив слезы. — Я ела, спала, как-то существовала. Но вместе с Джошем я похоронила часть себя. А что осталось, я задавила, расставшись с Дугом. Это был единственный способ выжить. Я так жила долго, не думая ни о каких переменах.

— Но ты не умерла, Ливи. — Он охватил ладонью ее подбородок. Он смотрел ей прямо в глаза. — А перемены — необходимое условие жизни.

— А ты любил кого-нибудь всем сердцем?

— Только тебя, — ответил он просто.

— О, Торп. — Ливи снова прижалась лицом к его плечу.

У нее заныло сердце. Он так легко обо всем говорил. И чувства приходили к нему легко. Но Ливи не была уверена, что так же легко сможет их принять. У нее еще не было для этого достаточно душевных сил.

— Ты мне нужен, но это пугает меня смертельно. — Ливи снова взглянула на Торпа, и ее взгляд был красноречивее слов. — Я знаю, что такое терять. Я не думаю, что смогу пережить это дважды.

Теперь он был близок к тому, чтобы завладеть ею навсегда. Он это чувствовал. Если он ее обнимет, станет целовать, то с ее губ сорвутся столь необходимые ему слова. Он читал ответ в ее глазах. И ему потребовалось все его самообладание, чтобы не торопить ее, не вынуждать, не заставлять.

«Не сегодня», — сказал он себе. В эти дни она с ним поделилась очень многим.

— Если ты нуждаешься в ком-нибудь, — ответил он, — это совсем не значит, что ты должна его обязательно потерять.

— Я стараюсь в это поверить. Впервые за эти пять лет.

Помолчав, он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

— Сколько времени тебе еще понадобится?

Из глаз Ливи хлынули слезы. Ей даже не пришлось его ни о чем просить. Он все и так знал. Он давал ей то, в чем она нуждалась, без всяких вопросов и требований.

— Торп, я тебя не стою. — Ливи покачала головой. — Правда, не стою.

— Но это же я иду на риск, не так ли? — Торп улыбнулся. — И еще я считаю, что стою тебя. Таким образом, мы квиты.

— Мне надо подумать. — Ливи поцеловала его. — Это так трудно. Мне надо побыть одной.

— Да? — Торп снова ее поцеловал. — Ну что ж. — Он встал, увлекая Ливи за собой. — Хорошо, но думай быстрее.

— До завтра. — И она с минуту еще постояла, тесно к нему прижавшись. — Только до завтра.

Руки, ее обнимавшие, так сильны. В них чувствуется надежность. Этот человек так много может ей дать.

— О господи, какая же я дура, Торп.

— Да уж. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Но я чертовски упрям, Кармайкл. Помни об этом.

— Я знаю, — прошептала она, когда он направился к двери.

Торп медлил и, взявшись за ручку двери, взглянул на Ливи.

— До завтра.

— До завтра, — повторила она, когда он ушел.

Ливи когда-то считала, что влюблена, но это оказалось ошибкой. Ее чувство к Дугу было импульсивным, романтическим чувством, свойственным юности. Теперь она была старше. «Может быть, я стала чересчур осторожна? » — рассуждала она, устраиваясь за своим рабочим столом. Она скажет Торпу, что любит его, но хочет произнести эти слова без тени сомнения. Он этого заслуживает. И еще одно. Ливи не хотела, нет, просто не могла его потерять. Вот это было ей совершенно ясно. В очень короткий срок он стал средоточием ее чувств и мыслей. Зависимость. Конечно. Она не может отрицать, что зависит от него. Но любовь? Неужели бывает вот так быстро и счастливо, после всего, что она пережила?

Ливи не могла забыть, что она чувствовала, лежа рядом с ним утром. Она все время помнила о том, как от одного-единственного взгляда Торпа ее пронзает дрожь желания даже в комнате, полной народа.

Но значит ли это, что она его любит? Зачем она все время подыскивает другое название для того, что чувствует? Она уже давно знает ответ, и настало время произнести это вслух. Риск становится меньше, если делить его на двоих. Уравнять любовь в правах с возможностью ошибиться. Да, возможны любые неожиданности, и никто не обещает ей легкой жизни. Теперь она перед ним беззащитна. Ей никогда больше не удастся укрыться, спрятаться, просто некуда. Ливи внезапно поняла, что ей и не хочется прятаться. Она хотела только одного — целого мира, который вмещает в себе имя Торп.

— Ливи!

Ослепительно улыбаясь, она обернулась к вечно возбужденном редактору-распорядителю Чекстеру. Сегодня будет замечательный день.

— Бери команду. Быстро. Двойное количество пленки. И мчись к новому зданию сената. Какой-то парень захватил и держит там троих заложников, в том числе сенатора Уайета.

— Господь милосердный!

Ливи вскочила, схватила блокнот и сумку.

— Кто-нибудь пострадал?

— Пока нет. По крайней мере, насколько нам известно. — Чекстер бросился к кабинету Карла. — Но там была стрельба. Будь осторожна. Ждем от тебя сообщения как можно скорее.

— Через двадцать минут! — крикнула она уже за дверью.

Когда Ливи подъехала, полиция, охраняющая Капитолий, уже окружила здание, где засел террорист. Она оглянулась. Где же сотрудники госбезопасности и ФБР? Когда знаешь, что искать, найти нетрудно. Она увидела, как на крышах соседних домов снайперы меняли позицию. Люди, вооруженные безобразными на вид автоматами, что-то говорили в переносные рации. Уже отделили часть территории для прессы, и тут набилось множество репортеров и операторов. Все говорили одновременно, требовали ответов и пытались проникнуть через цепь ограждения в поисках более выигрышной позиции.

Ливи пробралась сквозь толпу и ухитрилась подсунуть микрофон к самому лицу ближайшего офицера в штатском.

— Оливия Кармайкл, Вашингтонское отделение «Новостей». Вы можете коротко описать случившееся? Знаете ли вы имя человека, который захватил сенатора Уайета? Каковы его требования?

— Он бывший охранник. Это все, что я вам могу сказать.

— Все, что вы хотите мне сказать, — поправила его Ливи, заметив искру, мелькнувшую в глазах офицера.

— Никаких требований он еще не заявил.

— Чем он вооружен? И как он вообще мог проникнуть в здание?

— Мы не знаем. Известно только, что у него есть револьвер. Он пока не ответил ни на один телефонный звонок.

Офицер отошел от практически ничего не узнавшей Ливи, оставшейся стоять среди изголодавшихся по новостям репортеров. Надо поискать кого-нибудь поразговорчивее. Она уже могла передать краткое сообщение, но собиралась выискать что-нибудь повнушительнее.