Серёжа усмехнулся и, почти успокоившись, отправился в спортзал, где после недавних киносъемок стоял кавардак.

Едва он взялся за швабру, как пришёл Олег.

Олег был чем-то озабочен.

– Случилось что-нибудь? – спросил Серёжа.

– Так… Мелкая суета и трепыханье, – сказал Олег. – Ты один?

– Хочешь, развеселю? – спросил Серёжа. – Увидишь редкое зрелище. Небывалое.

– Какое?

Серёжа помолчал и значительно произнес:

– Группа барабанщиков, которая не бузит, не пищит, не устраивает борьбу дзюдо, а сидит совсем спокойно и тихо.

Олег недоверчиво уставился на Серёжу. Тот поманил его к двери.

Олег с полминуты изумленно наблюдал замершую компанию барабанщиков, а потом даже испугался:

– Что случилось-то?

Серёжа рассказал. Олег действительно развеселился. Потом спросил:

– А долго им еще сидеть?

– Десять минут.

– Времени нет. Придется объявить амнистию. Дел много.

Он распахнул дверь лаборатории и сообщил:

– Ввиду срочных дел – всем полное прощение.

Услыхав такую новость, верхние барабанщики с радостным воплем упали со стеллажа. Образовалась куча, которая с грохотом и визгом выкатилась в коридор.

Олег вынул из этой кучи командира Вострецова.

– Тихо вы! Слушайте… Сергей и все барабанщики сейчас пойдут со мной в школу, будем грузить фанеру для декораций. Директор обещал.

– Есть! Ура! – ответил Данилка.

– Все, кроме Данилки и Димы, – сказал Олег. – Они останутся на вахте. Вострецов – командиром. Сергей мне нужен, потому что он посильнее. И школа как раз его.

Данилка озадаченно замигал.

– Как это командиром? Я же не капитан…

– Привыкай, – сказал Олег.

2

По дороге Олег объяснил, что Анатолий Афанасьевич, директор Серёжиной школы, обещал дать "Эспаде" пятнадцать листов фанеры. Из нее можно сделать отличные декорации дворцового зала, а после съемок пустить ее на постройку лодки.

– Я вот только боюсь, что директора в школе нет, а учитель по труду фанеру не выдаст. Он, говорят, суровый дядя, – с сомнением произнес Олег.

– Кто? – удивился Серёжа. – Игорь Васильевич суровый? Его даже первоклассники не боятся. Он у нас на елке каждый раз Деда Мороза играет. У него только голос такой – свирепый.

Голос у Игоря Васильевича действительно был как у старого боцмана.

– Пришли? – не то прогудел, не то прохрипел он. – Пятнадцать листов! Из родной-то школы! Ну, эти молодцы – народ не здешний, а ты, Каховский, что творишь? Грабишь!

– Для общей пользы, Игорь Васильевич, – объяснил Серёжа. – Для искусства. – И он мигнул барабанщикам.

Те лихо принялись за работу. Четверо хватали за углы фанерный лист, пятый бежал впереди и открывал двери.

– Здорово работают, пираты, – заметил Игорь Васильевич. – Жаль, что не из нашей школы.

– У нас все "наши", – улыбнулся Олег.

Они с Серёжей тоже вынесли на крыльцо несколько листов. У крыльца уже стоял грузовик.

– Что мне нравится у вашего директора, так это точность, – сказал Олег. – Пообещал – сделал. И машину достал. Минута в минуту.

Водитель, молодой парень в солдатской ушанке, помог погрузить фанеру в кузов. Серёжа и Олег вернулись в мастерскую.

– Ну что, артисты, – опять загудел Игорь Васильевич, – может, еще чего дать?

– Мы люди небогатые, – сказал Олег. – Если дают, не отказываемся.

– Рейка нужна? Так и быть, уделю… В кино-то позовете?

– Конечно, Игорь Васильевич! – обрадовался Серёжа. – Мы всей школе будем показывать. Не для себя же снимаем.

Рейки для декораций нужны были до зарезу.

– Берите вон те, за верстаком, – разрешил Игорь Васильевич.

Барабанщики полезли за верстак.

В дальнем углу мастерской два

семиклассника опиливали ножовками деревянные бруски для планшетов.

Белые кубики-обрезки падали на темные половицы и ярко загорались под солнечным лучом. Серёжа вспомнил барабанщиков в лаборатории и усмехнулся. И тут же встревожился: "А Димка?" Димка так и не подошел, когда кончились у барабанщиков "арестантские" минуты.

Значит, правда, обиделся.

И словно в ответ на беспокойную мысль, услышал он Димкин голос:

– Олег! Сергей! Тревога!

Димка стоял на пороге мастерской – в берете, в сандалиях, в летней форме и в незастегнутом, наброшенном на плечи пальтишке. Разгоряченный, с отчаянными глазами.

– Там в отряде какие-то… Данилка один!

Олег молча рванул с себя пальто, закутал им Димку с ногами, взял в охапку и выскочил на крыльцо. Встревоженным барабанщикам приказал:

– Бегом в отряд!

Серёже велел:

– Давай в кузов. Держись там.

Вместе с Димкой втиснулся в кабину и сказал водителю:

– Жми.

Машина взвыла и рванулась.

От школы до отряда три с половиной квартала. Они пролетели их за минуту. Серёжа прыгнул из кузова и вслед за Олегом кинулся в дом.

Прежде всего Серёжа увидел Данилку. Тот стоял у знаменного шкафа, прижимался к его прозрачной стенке локтями и лопатками. Перед собой на уровне груди он держал рапиру – одна ладонь на рукоятке, другая на клинке. Рапира была полусогнута в стиснутых руках.

Данилка плакал. Может, он и сам не замечал, что плачет. Он смотрел зло и напряженно, а мелкие слезинки ползли по щекам.

Кроме Данилки, в комнате находилось еще три человека. Незнакомые и взрослые. У окна стоял мужчина в меховой шапке пирожком. У него были круглые очки и маленький, нерешительный подбородок. И на худом щетинистом лице проступала растерянность. Он словно хотел сказать: "Ну зачем уж так-то?.."

У пирамиды с барабанами сидела дама в меховом пальто. Стул терялся под ней. Дама была необъятных размеров, а ее ноги – каждая толщиной с Данилку. Лицо дамы своей выразительностью напоминало новую сковородку.

Третий, в распахнутом полушубке, стоял к двери спиной, прижимал к уху телефонную трубку и, высоко поднимая голову, говорил с расстановкой:

– Алло! Я просил дежурного по райотделу милиции! Запишите вызов! Нападение несовершеннолетнего хулигана на работников домоуправления! С оружием! В детском клубе по улице Красноармейской, дом пять. Приезжайте… Я? Я новый домоуправляющий этого микрорайона. Сыронисский Леонид Васильевич. Сыро-нис-ский. Два "эс"…

– Не ломайте комедию, гражданин Сыронисский, – пренебрежительно сказал Олег розовой лысине, которая виднелась из-за лохматого воротника. – Телефон не работает вторые сутки.

Домоуправляющий аккуратно опустил трубку и развернулся в сторону Олега. Дама тоже развернулась, стул под ней запищал. У человека в очках приоткрылся рот.

Сыронисский обрадованно сказал:

– А! Наконец-то.

– Что "наконец-то"? – холодно спросил Олег.

– Наконец-то вы появились! Кто вам позволил оставлять без присмотра клуб?

– Как это "без присмотра"?

– Вот так! Без взрослых!

– Что дальше? – спросил Олег.

– Не "что дальше", а я спрашиваю…

– Вы странно спрашиваете, – перебил Олег. – Вы всерьез считаете, что я буду вам отвечать?

– Считаю, что будешь! Иначе мы…

– Тихо, тихо, – сказал Олег. – Здесь дети. И не забывайте, что обращаться надо на "вы". Вас учили, не правда ли?

Гражданин у окна взволнованно поправил очки и воркующе заговорил:

– Ну, молодой человек… Дети здесь были одни, и если что-нибудь случилось бы…

– Как видите, если что-нибудь случается, я появляюсь быстро, – сказал Олег. И обратился к Данилке: – Что произошло, Вострецов?

Данилка глотнул, опустил рапиру, оттолкнулся спиной от шкафа и отрывисто заговорил:

– Олег, они пришли… Я говорю: "Здравствуйте, вы к кому?" А она… – Данилка подбородком указал на даму. – Она говорит: "Ну-ка, где тут ваш руководитель?" А потом даже слушать не стали. Везде ходят, все трогают. Декорации уронили. Потом давай говорить, что мы пожар наделаем. Димка им сказал, что здесь нельзя посторонним, когда тебя нет, а они его взяли за руку – и в сторону… Да еще кричат: "Ты как со старшими разговариваешь!"