Феллдо сидел у огня. Рядом с ним были сложены в кучу короткие дротики, сделанные из валежника. Феллдо обжигал их концы на костре, чтобы придать им твердость, а потом затачивал о скалу, пока они не становились острыми, как иглы. Он с головой ушел в работу и даже не поднял глаза на подошедших зайца и барсучиху.

— Слушай, похоже, ты затеваешь войну соло?

— Я должен посчитаться кое с кем в Маршанке.

Дубрябина присела рядом:

— Нам тебе помочь, Феллдо?

Феллдо вытащил из костра очередной дротик и принялся затачивать его о скалу:

— Это вас не касается. Я и так втянул вашу труппу в эту передрягу, пора мне что-то предпринять самому.

Дубрябина понимающе кивнула: с Феллдо сейчас-лучше не спорить. Она некоторое время наблюдала за его работой, потом взяла один из дротиков и взвесила на лапе:

— Далеко ли ты можешь бросить такую штуковину?

Феллдо взял дротик и встал.

— После каменоломен Бадранга мускулы у меня посильнее, чем у многих. — Он метнул дротик с обрыва. Тот пролетел над берегом изрядное расстояние и воткнулся в песок.

— Недурно. — Дубрябина подмигнула зайцу. — Но мы с Баллау можем метнуть дротик вдвое дальше.

— Попробуйте, а я погляжу! — усмехнулся Феллдо.

Поискав вокруг, Баллау поднял с земли валежину немного короче тех дротиков, которые делал Феллдо. Ножом он сделал на конце палки глубокую зарубку, после чего взвесил на лапе и несколько раз замахнулся, что-то прикидывая. Затем еще подстрогал палку и удовлетворенно кивнул:

— Ну вот, старина, примерно так. Дай-ка мне дротик.

Заяц наложил дротик на свою деревяшку острием вперед, а другой конец вставил в зарубку. Затем он отвел лапу назад, сделал короткий скачок и, зажав в лапе деревяшку, метнул дротик. Тот взмыл в воздух, пролетел мимо дротика Феллдо на берегу и наконец, почти исчезнув из виду, плюхнулся в воду. Феллдо изумленно ахнул, а Баллау передал ему палку:

— Вот, старина, владей. Простая штука, так ведь? Когда лапа вдвое длиннее, дротик летит тоже в два раза дальше. — Феллдо разглядывал копьеметалку, а Баллау закончил: — На юге с ее помощью мы выиграли на сходках племен немало ужинов. Всегда находился кто-нибудь, кто бился об заклад, что метнет дротик дальше, чем я или Дубрябина.

Барсучиха протянула Феллдо лапу:

— Ну теперь ты не откажешься от нашей помощи?

Феллдо схватил огромную лапу барсучихи, его глаза горели решимостью.

— Пойдем посмотрим, не держат ли Селандину в Маршанке!

А в Маршанке тем временем бушевали страсти; Клогг и Бадранг пытались свалить вину за происшедшее друг на друга. Оставшихся в крепости рабов поместили под усиленную охрану, а все свободные от караульной службы собрались во дворе посмотреть, как главари выясняют отношения.

— Ха, тоже мне всемогущий властитель Бадранг называется — с горсточкой безоружных рабов справиться не мог. Лопух ты подзаборный, вот ты кто!

— Да лучше сто раз лопухом быть, чем полным кретином, который впускает в крепость врагов и имеет наглость величать их своими друзьями.

— Ладно, хватит мне тут с тобой тары-бары разводить да время даром тратить — пора делом заняться. Хныкса, Боггс, постройте команду в полном вооружении!

— Ты что это надумал?

— Ну так прочисть свои грязные ухи. Рабы, что этой ночью сбежали, нынче свободные звери, твои права собственности на них, милейший, того, с концами. Так что ежели кто их поймает, принадлежать они будут ему, и это буду я. Вперед, братва!

Бадранг следил за пиратами, которые во главе с Клоггом покидали Маршанк через главные ворота.

— Может, остановить их? — обеспокоено шепнул Гуррад Бадрангу.

— А к чему? Если Клогг поймает рабов, куда он их поведет, чем будет кормить, где держать? Клоггу ничего не останется, как привести рабов сюда, а я их у него отберу.

Селандина действительно потерялась. Ночью, когда белочка бежала за повозкой, она споткнулась, ударилась головой о камень и тут же лишилась чувств. Очнулась она только через час после восхода солнца. Первое, что она не замедлила сделать, — это сесть и разрыдаться. Прошло немало времени, прежде чем Селандина поняла, что она совершенно одна и утешать ее никто не собирается. Тогда она занялась тем, что умела лучше всего, — стала прихорашиваться.

В головном дозоре шел пират-куница Плавун. Он вернулся к главным силам, которыми командовал Клогг:

— Следов повозки не видно, кэп. Видать, их замели.

Лис Крестозуб указал лапой:

— Кэп, там следы, но только одного зверя.

Капитан почесал себе нос:

— Пошли!

Далеко идти не пришлось: вскоре до их ушей стали доноситься причитания Селандины. Пираты ползком взобрались на невысокий холм. Внизу сидела плачущая белочка.

Хныкса сочувственно покачал головой:

— Какая красотка, кэп!

Клогг сорвал одуванчик и пожевал стебель.

— Не говори, братишка. А вот я пощекочу ее палашом, чтоб узнать, куда делись ее дружки.

Селандина подняла глаза. В десяти шагах от нее стоял горностай и вся его команда. Селандина испуганно взвизгнула, а Клогг обнажил свой палаш и, усмехаясь, стал подходить к ней.

21

Мартина его друзей взяли в плен так быстро, что они не успели ничего сообразить. Только что они мирно спали, и вдруг в мгновение ока их поставили на лапы и куда-то потащили. Их передние лапы оказались прочно связаны крепкими веревками и соединены с петлями, которые захлестывали шею. Кругом в темноте кишели скользкие ящерицы; они беззвучно, если не считать свистящего шипения, выползали из-под деревьев.

Разбрызгивая болотную воду, хлюпая по грязи, продираясь сквозь заросли крапивы, они всю ночь куда-то неслись.

Роза, судорожно всхлипывая, ловила ртом воздух. Споткнувшись о корень, она полетела ничком в папоротник. Мчащиеся ящерицы не остановились и даже не замедлили ход, а поволокли ее по кочковатой трясине дальше. Впоследствии Роза так и не сумела понять, как ей удалось подняться, но была уверена — иначе она бы задохнулась.

Короткие лапы Грумма, который попал в середину стаи ящериц, едва доставали до земли. Где-то рядом он слышал прерывистое дыхание Паллума, которого тоже тащили на удавке.

Настало утро, однако солнце скрывалось в сером тумане, в котором поднимались желтоватые столбы сернистых испарений. Было практически невозможно понять, кто из четырех привязанных к столбам зверей — крот, кто — еж, а кто — мыши: после ночи безумного бега все они были с головы до ног покрыты толстым слоем спекшейся грязи и глины.

Мартин пошевелился и закашлялся. Горло страшно саднило.

— Мартин, ты в порядке?

Это был Паллум. Облепленный грязью еж походил на глиняный шар.

— Во всяком случае, я жив. Как ты?

— Буду лучше, когда моя несчастная шея перестанет болеть. Я очнулся с час назад, но не подавал виду. Не хотел привлекать внимания этих поганых ящериц — они тут повсюду.

Мартин слегка напряг шею. Ее по-прежнему захлестывала удавка, но лапы были свободны. Вокруг повсюду сидели ящерицы и таращили на пленников глаза. Мартин заметил, что перед вожаком, который отличался от остальных большим размером и красными перепонками по бокам головы, лежит на земле его короткий меч.

Мартин подполз к Розе. Ослабив удавку у нее на шее, он стал гладить ее покрытые грязью щеки и звать по имени:

— Роза, Розочка!

Навалившись на Мартина всем скопом, ящерицы оттеснили его и снова затянули петлю на шее Розы. Мартин как мог пытался пробиться к ней, крича стиснувшим его со всех сторон ящерицам:

— Я только хотел дать ей подышать!

Вожак с красными перепонками самолично навел порядок: разбросал разъяренных ящериц и оттащил мышонка к столбу. Он резко дернул за удавку на его шее, давая понять, что Мартину надлежит оставаться на месте. Затем вожак повернулся и заскользил на прежнее место.

Вскоре Роза и крот очнулись; они сели, ослабили свои удавки, чтобы легче было дышать, и стали растирать натертые шеи. Когда вожак ящериц решил, что с них довольно, он снова затянул петли, тихонько зашипел и сел, наблюдая за пленниками.