– Асатура! – хором отозвались собравшиеся.

– Правильно. И вы его избрали потому, что он был честен. Честен он и теперь, – повысил голос Баграт, – а его грех – это остатки былого, остатки старого. Человек, выросший в старом, собственническом обществе, не смог вполне освободиться от одного из главных пороков этого общества – жадности. Вот они, – показал Баграт на ребят, – они будут свободны от таких пороков, потому что родились и выросли в новом обществе, в том обществе, где у человека есть только одно стремление – подчинить все личное общим интересам… Ну вот… Я хотел бы, чтобы это наше собрание явилось судом над дедом Асатуром. Я свое слово сказал. Пусть и другие выразят свое мнение. Тогда мы здесь же и примем свое решение и сообщим о нем правительству.

– Что могут сделать дедушке Асатуру? – со страхом прошептала Асмик.

После председателя выступил Арам Михайлович.

– Это золото, – сказал он, указывая на найденные дедом сокровища, – напоминает мне об одном историческом событии. Весной 1921 года, когда армянские белогвардейцы – дашнаки – выступили против нового, советского правительства, одна из наших красноармейских частей оторвалась от Одиннадцатой армии, возглавляемой Орджоникидзе, Кировым и Микояном, и осталась в южном конце Армении, в крайнем углу Араратской долины, у Нахичевани. Эта воинская часть противостояла контрреволюционным силам, не надеясь ни на какую помощь. У бойцов не было хлеба, не было необходимого снаряжения. Впереди были враги, позади – феодальный Иран. Разгром казался неизбежным. Но вот раздался шум мотора, и в небе появился самолет. Для тех дней это было событие исключительное. Самолет сделал круг над нами и сбросил мешочек золота, присланный Лениным. На это золото отряду удалось раздобыть в Иране хлеба, люди оправились, приободрились и сумели одолеть врага.

– Верно! Я был там с ними… – отозвался из своего угла бывший партизан, теперь заведующий молочной фермой Артем.

– Пусть не обидится на меня теперь дед Асатур, если я сделаю одно сравнение, – продолжал Арам Михайлович. – То было золото, и это – тоже золото. Разницы как будто нет, не так ли?.. Но чему послужило то золото и чему – это, лежа в хлеву у деда Асатура?..

Старый охотник стоял понуря голову, и было видно, как больно ему слушать такие тяжкие упреки.

– Я хочу указать также на другое важное обстоятельство, – продолжал учитель. – Сейчас меня, как советского человека, смущает и еще одна мысль: как было бы ужасно, если бы в деде Асатуре победило старое! И какая великая потеря была бы для советской науки, если бы снова остались под землей или пропали, были бы тайно проданы – просто как ценный металл – эти молчаливые свидетели прошлой истории нашего народа, его борьбы, быта, культуры… – Арам Михайлович взял из груды золотых вещей, лежавших на полу, одну монету: – Вот видите, на ней изображен Тигран Великий. Монета эта была выбита в те времена, когда в нашей стране еще царило язычество. А вот и союзника Тиграна Великого – Митридата Понтийского – изображение, выбитое на золотой медали… Тигран и Митридат подняли народы подвластных им стран на борьбу с легионами римских захватчиков. Это очень важные, очень ценные находки для науки. Такие находки прятать или уничтожать, превращая в слитки, – преступление… Ну, я думаю, что всего сказанного довольно для деда Асатура. Он глубоко чувствует свою вину. Асатур говорит о дедовской честности, и немало этой честности в нем самом. Но мне хотелось бы, чтобы дед Асатур самому себе задал вопрос: как можно забыть о честности, о человечности при виде этих блестящих вещичек?..

– Дед Асатур услышал все, что ему нужно было услышать, – сказал Баграт. – Его раскаянию мы верим – оно глубоко и искренне. В конце концов, очень хорошо, что все эти вещи нашлись. Но больше всего надо радоваться, что нашелся человек, что под влиянием этих ребят нашлась утерянная дедом Асатуром честность. – И он пожал старику руку. – Я убежден, что правительство учтет твое раскаяние, дедушка.

Дед облегченно вздохнул. Его побледневшее лицо мало-помалу начало оживляться и принимать естественную окраску.

Все заулыбались, кое-кто даже захлопал. Дед расправил плечи, выпрямился. Влажные его глаза сверкнули, как у старого, но еще могучего сокола.

Исход дела больше всех, конечно, обрадовал наших юных героев. Они очень любили своего старого, доброго деда, и, видя его страдания, тоже страдали.

– Спасибо и нашим отважным ребятам! Не они ли нашли это золото вместе с остальными древностями в пещерах Чанчакара? Не они ли своим примером спасли честь старого охотника? – сказал учитель.

Подозвав к себе ребят, он обнял и поцеловал их по очереди.

Дед Асатур приосанился и, по старой привычке, опять сжал рукоять кинжала. Возвращалось к нему утерянное было чувство собственного достоинства.

– Ну, конец, теперь ко мне и смерть не подступится! – сказал он и вдруг, что-то вспомнив, повернулся к Камо: – Камо, родненький, нашли вы, что там такое в пещере бурлило? Не котел сатаны?

– Нет, дедушка, какой там котел! Это под скалой бежит вода, – слабым голосом ответил еще не совсем оправившийся от потрясения мальчик.

– Так, значит, это не сатаэл тебя огненным кнутом хлестнул?

– Кнутом? – изумился Камо. – Ведь и деда Оганеса не сатана ударил, ты это сам говорил.

– Если бы его ударил сатаэл, – смеясь, вмешался Армен, – он бы не остался живым, дедушка.

– И это правда, против кнута дьявольского кто устоит! – пробормотал дед. – Значит, ад оказался неправдой?.. Так… Эй, кум Мукел, встань-ка, погляди, что эти парнишки делают! Погляди…

– В самом деле вода? – спросил у Камо Артем.

– Да. Ясно слышно, как она бежит, клокочет…

– Что же ты нам об этом не сказал? – обернулся Артем к Баграту.

– Мы и сами еще ничего толком не знаем… Ашот Степанович, ребята, расскажите, что вы сегодня на Черных скалах сделали?.. А куда пропал твой товарищ, ученый? – забросал вопросами Баграт.

– Сурен? Сурен не пропал. Он занимается очень важным делом: вычерчивает карту старого русла канала, отмечает на ней те места, которые следует укрепить цементом, – ответил Ашот Степанович. – Иначе вода в этих местах – они сложены из пористой лавы – будет просачиваться и пропадать даром, не дойдя до ваших полей.

…В тот же вечер Баграт послал колхозный грузовик в районное управление водным хозяйством за цементом, а сам с учителем побывал во «Вратах ада». Они осмотрели пещеру и убедились, что под ней действительно бурным потоком несется вода – затворница Черных скал…

Рано утром председатель колхоза провел мобилизацию колхозников на рытье канала.

По селу быстро разнеслось:

– Вода!.. Скоро будет вода!..

Словно лес с корней сорвался – поднялись все: старые и малые, мужчины и женщины. Схватив лопаты, кирки, ломы, ринулись на склон Дали-дага, по которому проходило когда-то старое русло Великого Источника царя Сардура, та самая «таинственная тропа», былое значение которой разгадали Арам Михайлович и Армен.

Появились тракторные плуги. Не успело еще взойти солнце, как они уже собрались на склоне горы, там, где стоял недавно «вишап» – «бог воды», и поползли оттуда, вгрызаясь в землю, вниз, к полям колхоза. За плугами шли колхозники и лопатами и кирками углубляли русло древнего канала.

Светало. Асмик, проснувшись, почувствовала, что сердце у нее не щемит, как вчера. Ей было легко и радостно. Она сбросила одеяло, вскочила с кровати и быстро оделась. Ей хотелось пойти к Камо, но идти так рано и одной ей казалось неловко.

Асмик побежала к Грикору:

– Идем к Камо!

Их встретила мать Камо и, приложив палец к губам, сказала:

– Тсс! Он спит.

– Ну-ну, пусть спит, ему это нужно, – ответил Грикор. – А мы, Асмик, вернемся пока к нам.

Вслед за ними к Грикору вскоре пришли и Армен с Сэто.

– Зайдем к Камо? – спросил Армен.

– Нет, он спит. Не надо его трогать.

– Ладно, пусть отдыхает. Пойдем одни. Вот только Артуша взять надо, он хотел пойти с нами.