— Вот так щука! — выкрикнул дед. — Молодец, внучек, все правильно сделал.

Несут добычу домой, а кот уже впереди. Откуда выскочил, никто не заметил.

— Это он рыбу подманил, — показывает дед на кота. Внук посмотрел на деда, потом на кота удивленными глазами. Смолчал.

— Ты заметил, как он тебе подмигнул? — спросил дед.

— Да, заметил, — ответил внук. Ему и впрямь показалось, что кот повернулся к нему и подмигнул одним глазом.

— А я тебе об чем говорю? — шепчет тихо дед. — Это не простой кот.

Стоят они у порога, а кот полирует своим мягким боком голенище дедова сапога — то вперед пройдет, то с поворота другим боком притрется: «Не пр-р-ростой, не пр-р-р-ростой», — говорит.

— Слышал, как он сказал «Не пр-р-р-ростой»?

— Слышал, — удивленно ответил внук. Ему и впрямь почудилось, что кот что-то сказал. Ну, сказал — не сказал, а вот букву «р» он услышал довольно отчетливо.

— Ты бабе только не сказывай, а то она не верит, думает, что я рассудком повернулся. Но ты же сам слышал и видел?

А кот еще звонче запел: «Дай р-р-ыбы, дай р-рыбы…».

— Слышал, как он сказал «Дай рыбы»?

— Да, слышал, — ответил внук.

— Пусть это будет нашим секретом, нашей маленькой тайной.

Зашли в избу, показывают бабе выловленную щуку.

— Большая щука! — всплеснула она руками. — Ох, и молодцы вы у меня! Хороший пирог будет, — улыбается баба. Потом вдруг посмотрела на внука пристально и спросила строго:

— Дед, случаем, не рассказывал тебе небылицы про кота? Ты его не слушай, дед-то у нас с причудами.

— А я ничего такого не говорил, — оправдывается дед.

— Нет, бабушка, ничего такого дед про кота не рассказывал, — подтвердил внук и подмигнул деду, чтобы бабушка не увидела. Посмотрел на кота, а тот свернулся клубочком на своем излюбленном месте и хитро щурится, будто говорит своим видом: «Это наш секр-р-рет».

2015 г.

Как Ерофей Тимофеевич Котофея Ерофеевича уму-разуму учил

Жили-были старик со старухой. А жили они в небольшом городке недалеко от рынка, там его базаром называют. Им и до церкви недалеко — вон купола из окон видны, и до аптеки за лекарствами от всяких хворей тоже недалеко ходить. Ну что сказать — в хорошем месте жили. Одно удручало, что частенько селяне с близлежащих деревень оставляли на базаре разных щенков да котят, надеясь, что подберут их добрые люди. Бродили эти потерявшие враз своих хозяев малявки от дома к дому, что ближе к базару расположились, пока какой-нибудь сердобольный человек не подберет, да приютит у себя. Вот и наш старик Ерофей Тимофеевич не одного котенка подобрал, да и собачек тоже пару-тройку вырастил — все приблудыши… Только недавно кончилась от старости сытая жизнь Тузика, который приблудился ко двору старика много лет тому назад. Шибко горевала старуха по усопшему от старости Тузику, и сказала, как отрезала: «Чтоб больше ни-ни». Старик еще пытался уговорить старуху, глядючи на какого-нибудь найденыша, но натыкался непременно на стену непонимания.

Ерофей Тимофеевич, помня громкие возмущения своей благоверной после каждого потенциального приемыша, не проявлял больше внимания к ползающим щенкам и котятам. Накормит, чем придется, но чтобы в дом тащить — нет. «Всех не подберешь, всех не обогреешь», — так говаривала его старуха, когда разговор касался этого предмета.

Человеком Ерофей Тимофеевич слыл суровым. И был он важным с виду: пышные седые усища, крупный красный нос и густые щетинистые брови как раз и придавали его облику этой самой суровости и важности. Ходил он всегда подчеркнуто прямо, крупный подбородок с ямкой держал высоко, словно на параде. Без малого десять лет служил Ерофей Тимофеевич в царской армии. «Солдатской каши досыта нахлебался», — так иногда говорил он о своей службе. На соседское «здрасте» обычно отвечал басовито: «Здравия желаю!», а на бабкино «Понял ли, что нужно купить?» громко рявкал: «Так точно! — иногда добавлял: — Не дурак». Сначала это солдафонство вызывало в бабке страшное возмущение, но потом она пообвыклась и перестала обращать внимание на такую особенность мужа.

И в этот день старуха, давая наказы старику относительно того, что и где лучше купить, вставила обязательное:

— И чтоб щенят и котят в дом не тащ-ш-шыл. Понял?

— Так точно, не дурак! — был ей ответ.

Но старуха на то и старуха, чтоб продолжить свою линию:

— Приют, что ли, тута?

— Никак нет, Тамара Сергеевна! — рявкнул Ерофей Тимофеевич и уставился на старуху, не будет ли еще каких распоряжений.

— Да иди уже, — махнула старуха рукой.

Подкрутил привычно усы Ерофей Тимофеевич, стряхнул с пиджака невидимую пыль, глянул на начищенные до блеска туфли и остался ими доволен. Выкатил гоголем за калитку старый солдат, идет, чеканя шаг. «Здравия желаю, — кланяется он в одну сторону. — Здравия желаю», — поворачивается в другую.

— Никак на базар собрались, Ерофей Тимофеевич? — спрашивает его соседка.

— Так точно, соседушка, на базар, — и ускоряет шаг, как бы не зацепила его соседка пустым разговором. А попусту болтать старый солдат не любил.

Долго ли ходил на базаре старый солдат, того мы знать не можем. Но по прошествии какого-то времени он уже шагал домой, нагруженный разными поклажами. Идет домой в добром расположении духа, бодро вышагивая по родной улице, тихонько напевая любимую солдатскую песню: «Наши жены — пушки заряжены, вот кто наши жены…», — пел он, когда вошел в свой двор. Но не успел он допеть песню, как увидел на крыльце у открытой двери рыжего-прерыжего котенка, который так сел в двери, что не то на улице он, не то дома — на самой границе сел.

— Вот те на! — вырвалось у старика.

Старый солдат смотрел на котенка, а тот, зажмурив глаза, сидел тихо, словно ждал своей участи, не надеясь, однако, на успешное разрешение сложившейся ситуации. На голос старика вышла из дома старуха. Увидев рыжего котенка, спросила с нажимом:

— Это еще что такое?

— Не могу знать! — рявкнул старик.

— Откуда этот котенок? — не обращая внимания на ответ старого солдата, переспросила старуха.

— Не могу знать! — повторил старик уже не так браво.

— Ты что заладил «не могу знать, не могу знать…», — передразнила старуха, — не с неба же он упал?

— Не могу… — запнулся старый солдат, — я действительно не знаю, откуда он тут взялся, — и старик принялся выпихивать котенка ногой с крыльца.

Котенок упирался, надеясь, что все же ему своим упрямством удастся отстоять позицию, но старик подкинул его, и котенок улетел за пределы крыльца, однако тут же снова уселся на свое место между улицей и прихожей. Старик снова вынул котенка с крыльца, а тот вновь уселся на прежнее место, да еще прытче, чем в первый раз. Так повторилось несколько раз. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Не выдержала сердешная Тамара Сергеевна таких экзекуций над бедным котенком.

— Что делать будем? — спросила, бессильно присаживаясь на деревянную ступеньку.

— Может, пусть остается, — несмело выдавил Ерофей Тимофеевич.

— Да уж пусть, — с придыхом выразила свое согласие Тамара Сергеевна. — Только давай условимся — чтоб к порядку его приучил, чтоб он свое место знал, чтоб он мне тута не пакостил по углам, — уже строго наказала старуха.

— Будет сделано! — с готовностью ответил старик и, подошедши к котенку, указал ему ладошкой в прихожую: — Проходи, Котофей, — сказал он ласково, и котенок послушно вошел в дом.

— Почему ты его Котофеем назвал? — спросила старуха.

— А что? Имя что ни на есть кошачье, — удивился дед бабкиному непониманию.

— А если это кошечка?

— Что ж, назову ее Тамаркой, — хихикнул в несвойственной для себя манере старый солдат, по привычке подкрутив усы.