***

Августовское солнышко играло в уже желтеющих листочках берез. Лесная поляна наводнилась сотрудниками в форме советской милиции. Стол соорудили прямо на земле, расстелив вперемешку листы “Комсомолки” и “Известий”. Кашеварить взяли суточника из КПЗ. Задержанный оказался поваром из заводской столовой и отбывал наказание за провинность, учиненную по пьянке. Пострелял в парке им. Пушкина ворон из ружья. Что на него нашло, он не смог потом объяснить. Обычное дело — пьяный мужик, зачастую, это совершенно другой человек и не имеет ничего общего с собой трезвым. Если по трезвянке он безобиден, как очкарик Брюс Бэннер, то стоит принять зелья, и вот уже Халк нарисовался.

Вообще “брать напрокат” из КПЗ суточников в СССР было делом обычным. В милицейских кругах КПЗ даже в шутку называли “комнатой проката задержанных”. Конечно, не каждый мог такое себе позволить, но любой милицейский начальник среднего пошиба мог запросто взять парочку дебоширов или алкашей, чтобы вскопать огород у себя на даче или сколотить забор, например. Если сидельцы попадались дельные и с руками не из пятой точки, а специальности редкой и востребованной (печник, например, или автомеханик, что двигатель перебрать может), то на таких выстраивалась целая очередь. Но чаще всего такого спеца сразу забирал какой-нибудь полковник к себе на усадьбу, и простым капитанам приходилось лишь сетовать, какая несправедливость в законодательстве СССР существует — как можно давать за то, что грибок обссыкал на детской площадке — всего пятнадцать суток? Все тридцать надо. Но нет такого вида наказания в СССР, пятнашка – максимум. Немедленно надо устранять сей пробел в законодательстве.

Суточники от работы не отлынивали. Часто это были обычные советские работяги, которые просто немного перебрали и попали под прицел правоохранителей. Работали охотно. Это все лучше, чем в камере сидеть и баланду хлебать. А тут и накормят, и компотом напоят, и стопку, опять же, нальют. Вот и наш повар старался, раздувал огонь под котлом. Облизываясь, поглядывал на “стол” из газет, где стояли отпотевшие бутылки беленькой и трехлитровые янтарные банки с пивом, в надежде, что скоро баре выпьют стопку-другую, раздобреют, морды раскраснеются великодушием и широтой русской души, глядишь, и “крепостному” стопка перепадет. Тем более, он вон какую уху из щуки наваристую варганит, и шашлык замариновал — пальчики оближешь. Должны оценить товарищи милиционеры его старания.

В общем, дело ясное – поиск ключевой свидетельницы пока откладывался.

Друзья! Сегодня я стартовал с четвертым заключительным томом романа в жанре постапокалипсиса “КРЕЧЕТ”. Группа выживших сражается за свою жизнь с тварями, которые когда-то были людьми. Но самым страшным врагом для них оказались не зомби…

Поклонникам зомби-апокалипсиса и экшена рекомендую. Первый том бесплатно тут: https://author.today/work/188091

Как и водится по старой традиции, дяде Пете наполнили граненый до самого ободка и булькнули в него четыре маленькие звездочки. Уже потертые и поблекшие, явно снятые с чужого капитанского погона.

— Товарищи офицеры! — Осинкин торжественно поднял стакан. — Представляюсь по поводу присвоения очередного звания!

Участковый умело, в несколько глотков, не дыша, опустошил стакан и звезды втянул. Последние сложил на погон на правое плечо, шумно выдохнул и произнес:

— Капитан милиции!

— Молодец, Петро! — загалдели присутствующие. — Пусть звезды в скором времени соберутся в одну большую! За тебя!

Над поляной пронеслось звяканье. Традиционно за нового капитана выпили стоя.

— Ты закусывай! — хлопал по плечу Осинкина один из коллег. — Ты нам еще нужен будешь…

Но в дяде Пете, как минимум, центнер веса. Стаканом водки его не прошибешь и с ног не свалишь. Да и, как водится, он подготовился к сегодняшним чрезмерным возлияниям. Принял заблаговременно пятьдесят грамм разогревочных, чтобы организм подготовить, печень размять, и закусил это дело (еще до “банкета”) целой банкой жирной тушенки.

— Нормально я, — крякнул он, довольный. — Еще вас перепью…

Повар выложил перед нами поднос с горой шампуров, на которые были нанизаны дымящиеся куски баранины.

— Налетайте, товарищи! — скомандовал дядя Петя (сегодня он главный, несмотря на то, что тут были майоры и пара подполковников). — Пока горячее.

Холодная водочка, мясо и куча снеди с дачных огородов коллег — огурчики, помидоры, зеленый лук, петрушка — что еще для счастья надо? Со вторым тостом тянуть не стали.

— Ты сильно-то не налегай, — шикнул я на Погодина, глядя, как он собирается опустошить вторую дозу. — Не соревнования ведь. Менты бывалые собрались. Не в нашей весовой, так сказать.

Тот посмотрел на меня, как непослушный ребенок на зловредную мать:

— Вот вечно ты меня, Андрюха, жизни учишь, а я, между прочим, старше тебя.

— Так и ты меня учи, — улыбнулся я. — Я ж не против…

— Научил бы, — кивнул Федя. — Только чему? Такое ощущение, что ты знаешь все на свете. Будто родился такой уже. В чем твой секрет? Не расскажешь другу?

Я уже не знал, как отвертеться от каверзного вопроса, но меня спас виновник торжества.

— Андрюха! — махнул он рукой. — Ты же стрельбой занимался! Ну-ка! Покажи класс! Дайте пистолет парню! — обратился он к какому-то капитану.

Присутствующие почти все были в форме и приехали прямо со службы. У некоторых, естественно, на нашей поляне оказалось с собой табельное. Пока что не считалось зазорным выпивать в форменной одежде (если не на людях, конечно), даже наоборот, такое подчеркивало торжественность мероприятия, заслуженное повышение товарища – дело святое и радостное. Потом все исказится и перевернется с ног на голову. Сотрудникам полиции запретят даже появляться в общественном месте с бытовым пакетом в руках. Дескать, такой образ облику стража порядка не соответствует. А сейчас все по-простому. Аж дышать проще…

— Да я выпил, дядь Петь, несподручно стрелять будет, — инстинктивно попробовал я увильнуть, но не получилось.

Кто-то уже расставлял пустые бутылки метрах в двадцати от нас на краю поляны. Осинкин всучил мне пистолет. Я проверил магазин. С патронами тоже проблем не было. Выдавали, конечно, их под счет, сколько получил на службу, столько и сдать в оружейку должен. Но заначка из россыпи 9-и миллиметровых у каждого была. А если заканчивалась, всегда у тыловика или кадровика, что стрельбы проводил, можно было разжиться.

Три бутылки – три выстрела. Навел пистолет, опустив руку сверху вниз. Задержка дыхания, плавный спуск. Бах! Горлышко снес. Черт! Надо ниже брать чуток, а то и промахнуться можно. Прицелился, выждал секунды три, пока целик и мушка сольются на оси перед расплывающейся впереди бутылкой. Бах! Осколки в стороны, осталось только донышко. Третий раз прицелился. Выжимаю свободный ход спускового крючка.

— Дайте-ка я пальну! — кто-то громко крикнул прямо под руку. Бах! Выстрел – и мимо.

Я тихо выматерился и посмотрел на помешавшего мне. Это оказался начальник участковых, майор Валерий Игоревич Сафонов.

Тип среднего, вполне себе уже поумневшего возраста, но с мальчишеской бравадой и тягой к бахвальству еще не расставшийся. Любил товарищ Сафонов перед начальством рисоваться, и ради цели такой личный состав свой за показатели гнобить не брезговал. Хоть и относились сейчас участковые к аппарату уголовного розыска (входили в состав приданной службы профилактики), но майор Сафонов умело выставил себя среди участковой братии этаким полуцарьком. Где надо, лизнуть успевал, с руководством был сама любезность и обходительность, а со своих три шкуры драл. Много хороших кадров сгубил, а вышестоящее начальство лишь руками разводило, мол, стиль управления у Сафонова такой, что же делать. Зато личный состав в ежовых рукавицах. Оно и понятно. Если показатели в гору прут, то кто же спорить будет? Всем пофиг, как эти самые палочки статистики срубаются. А что до личного состава — так сами виноваты, работать надо лучше, а не жаловаться.