Харви предупредил просьбу Дана, положив в протянутую руку запечатанный коричневый конверт. Другой он подал Дейвиду, а третий — Марджери.

— Только три? — голос Дана был обманчиво-мягок.

— Ричард знал, что Хелен никогда не ввяжется в публичный скандал из-за денег, кроме того, она располагает собственным капиталом. Ньевес, — тут Харви в первый раз взглянул на нее, она сидела бледная, застыв на кончике стула, — молода и не способна на подобные действия, а Касс — всего лишь служащая.

Касс покраснела, как индюк, но промолчала.

— Харри — муж падчерицы. Ричард знал, с кем придется иметь дело… — и мог справиться с ними, не пошевельнув пальцем, говорило выражение его лица.

Но, вновь взглянув на Ньевес, он нахмурился, она выглядела, будто огромная тяжесть не только придавила, но и погребла ее.

Марджери разорвала свой конверт:

— Но здесь только копии!

— Оригиналы хранятся в банке. Так же, как и распоряжение предоставить их в суд, утверждающий завещания, как свидетельства в случае необходимости.

Дан аккуратно вскрыл конверт, просмотрел его содержимое быстро, но внимательно. Дела обстояли хуже, гораздо хуже, чем он даже мог предполагать.

В сущности, подумал он, это катастрофа.

Дейвид просмотрел свои бумаги, скомкал их и быстрым движением бросил в огонь.

— Ничего нового…

Но было видно, что прочитанное заставляет его страдать.

— Это ведь закрытая информация? — спросил Дан у Харви.

Харви поморщился от дурацкого вопроса.

— И в качестве таковой может быть использована только в случае, если завещание оспаривается.

— Ублюдок! — взвизгнула Марджери.

— Только в переносном смысле, — бесстрастно заметил Дан. — Нам же придется иметь дело с его настоящим ублюдком.

Но каким образом? Прежде всего сейчас надо как-то устроить, чтобы эта информация не попала никуда, в том числе в суд, утверждающий завещания. В противном случае ему придется предстать перед другим, более серьезным судом…

Марджери трясло от ужаса. Все это время он знал!

И давал ей увязнуть все глубже и глубже, зная об этом… Борясь с дурнотой, она наклонила голову.

Дейвид смотрел, как бумага сворачивается в пламени и превращается в пепел. Хотел бы я, чтобы это был он сам. Надеюсь, он в аду и горит огнем. В аду, в котором он держал меня все эти годы. Если бы я когда-нибудь смог… Никогда! Никогда, пока я жив. Но здесь есть над чем подумать…

Касс кипела от возмущения. Всего лишь служащая!

Какая наглость! Она принадлежит к членам семьи не меньше, чем любой другой, даже больше. Откуда, черт побери, Ричард черпал всю информацию? Кроме самой важной. Касс чувствовала, что ее предали. Она была оскорблена. Чудовищно, смертельно оскорблена. Подачка в виде назначения душеприказчицей, вместе с Харви.

Но и насчет этого у нее не было иллюзий. Ей надо будет присматривать за Харви. Который, как обычно, не сводит глаз с Хелен. Хелен, обманутая не меньше, чем остальные, выглядела, будто ей нанесли удар в самое сердце. Но Касс хватало собственных ран для врачевания.

Марджери принялась всхлипывать.

— Что же нам теперь делать?

Муж Марджери, кротко сидевший в своем углу, единственный из них, кто не ждал никакого наследства, протянул ей носовой платок, который она взяла, не удостоив мужа взглядом.

— Какого черта тут можно сделать? — сердито спросил Дейвид. — Не видишь, все трещит по швам, дурочка!

Дан рассмеялся.

— В семействе должен мир царить… — Он аккуратно сложил компрометирующие его бумаги и убрал их во внутренний карман. — Надо подумать. Осторожно… очень осторожно. Что бы мы ни решили, не стоит торопиться и действовать необдуманно. С другой стороны, нечего раскисать. — Он поднялся, оглядел их всех — Хочу честно предупредить вас. — Он помолчал. — Я намереваюсь требовать эксгумации и вскрытия!

Дверь за ним захлопнулась, заставив Хелен очнуться. Она вздрогнула, рука ее дернулась, и острый кончик иглы вошел глубоко в ладонь. Хелен не шевелилась, безучастно глядя на выступившую ярко-алую кровь.

Харви в ту же секунду вытащил платок и легонько прижал к ранке. Хелен не сопротивлялась. Вид у нее был потрясенный, отсутствующий. Харви обернул ее кисть платком, но кровь просочилась сквозь ткань на фотографию, лежавшую на коленях, запачкав прекрасное лицо с огромными, как у самой Хелен, глазами, глядевшими холодно и высокомерно.

Марджери как попало сгребла свои бумаги и прижала их к груди, словно опасаясь, что кому-то станут известны страшные вещи, которые там написаны.

— Не думайте, что я сдалась! — со злобой выкрикнула она. — Я не позволю, чтобы какому-то ублюдку, незаконной Ричардовой дочке, досталось то, что по праву принадлежит мне! Мне, слышите? Мне! Я не верю ни одному слову! Это все мое!

Она хлопнула дверью так сильно, что качнулась люстра. Но на этот раз Хелен даже не вздрогнула. Она ничего не слышала.

— Позвоните Серафине, — обеспокоенно сказал Харви. — Мне не нравится, как выглядит Хелен.

Касс повернула голову, увидела, что Хелен в шоке, с усилием поднялась со стула и направилась к звонку.

Харви чувствовал себя виноватым. Ему хотелось получить удовольствие от обескураженных лиц тех, кто мнил себя хозяевами мира. Он должен был сообразить… ее нужно было подготовить, рассказать все постепенно или, во всяком случае, наедине. Это слишком страшный удар для женщины с ее чувствительностью и впечатлительностью. Бесшумно возникшая Серафина взглянула на него, и он дрогнул под этим взглядом василиска, но не сказал ни слова, взял портфель и поспешил за ними.

После их ухода Харри тихо встал и впервые за все это время заговорил, воздев руки чисто итальянским жестом.

— Трудно было ждать такой банальной истории. — Его английский звучал почти без акцента. Затем, обратясь к Касс, он сказал искренне:

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — холодно произнесла Касс. Затем пробормотала сквозь стиснутые зубы:

— Как же Организация, Харри, как же Организация? — Она чуть не плакала. Затем безнадежно, беспомощно спросила:

— Почему? Ради всего святого, почему?

— Я пытался найти причину, но здесь может быть, конечно, лишь одна — ведь это его дочь… Кровь крепче других уз. — Губы его скривились в улыбке.

— Ричарду Темпесту всегда было плевать на всех и вся! — выругалась Касс.

— Она его дочь, — повторил Харри мягко, но убежденно.

— То есть, он сказал, что это его дочь.

Харри взял в руки фотографию девушки.

— Нет, об этом говорит ее лицо.

Касс взглянула на фотографию.

— Кто она такая, черт побери? — спросила она горько. — Зачем нужно тащить ее сюда, в дом? Почему она появляется именно сейчас, словно туз пик? Где он прятал ее? И прежде всего, зачем нужно было оставлять ей Организацию? Скажи, Харри?

Она не скрывала своей досады и негодования.

— Чтобы вернее ошеломить вас? — предположил Харри, пожимая плечами.

— Дан прав, как всегда. Над всем этим еще надо как следует подумать. Нам нужно добиться вскрытия. Всегда в случае убийства производят вскрытие. — Только убийца уже приговорен, подумала она…

Дейвид смотрел в огонь, словно там перед ним сменялись картины.

— Бедняга… — произнес он вдруг. — Посмотри-ка, что ей досталось, кроме денег. — Он вытянул руку и принялся перечислять, загибая пальцы:

— Одна — шлюха из высшего света, другая — помешана на доме, еще весьма дорогостоящий жиголо, еще пьяница-неудачник, еще секретарь неопределенных лет…

— Вдобавок итальянский граф, проданный и купленный, — добавил Харри без выражения.

Дейвид расхохотался, хлопнув себя по колену.

— Чего еще может захотеться этой девице?

— Избавления? — предположила Касс.

Хелен Темнеет всегда страдала бессонницей. В этом ей не могли помочь никакие деньги. Таблетки рано сделались для нее привычными. Но в эту ночь и они не могли опустить темный полог на страшные события дня, успокоить ее душу, смягчить безжалостную пульсирующую боль, унять дрожь страха, не дававшую ей заснуть.