С первой их встречи, я видел, какой огонь предвкушения горит в глазах Андрея. Он уже представлял, что именно с ней сделает, но неукоснительно следуя своему плану, и в этот раз не отступил: сначала ее любовь и только потом — его удовольствие от боли, что он причинит ее телу и душе, когда та поймет, насколько сильно ошиблась.

Первый месяц, я был готов допустить это. Решил выкинуть все мысли об очередной дурочке из головы, мало ли баб на свете. И то что так сильно хотел эту — не повод что-то менять. Прежде я никогда не вмешивался, не стану и теперь. Но когда Андрей сказал, что жертва уже в клетке, внутри меня произошел взрыв. Я видел ее в эти последние выходные, когда они договорились, что она к нему переезжает. Смотрел на Елизавету и думал о том, насколько мне нравится ее фигура, то как меняется лицо, когда она что-то говорит ему и тут же смеется. И все это отдать Андрею? Увидеть потом забитую, запуганную девочку, которая будет бояться всего, а единственным пригодным для нее местом жительства станет психушка? Я буквально уже как наяву видел, какой дрожью будет сотрясаться ее тело, через пару недель близкого соседства с Андреем. Во что превратится кожа, как она вся потускнеет от боли. И вот эти картинки изменили абсолютно все. Пришло твердое осознание, что не допущу этого никогда и ни за что. Даже если для этого придется расстаться с моим дорогим «другом».

Точно зная, когда именно она приезжает, я организовал срочное дело для Палача, даже вызвался сам ее встретить. А заодно и пожар в его квартире устроил. Не так чтобы большой, но достаточный для того, чтобы находиться там стало невозможно. Еще и позвонил, посочувствовал, сказал, что могут пожить у меня. Небольшая, но отсрочка, прежде чем решить, что делать дальше: забрать ее себе или все же допустить… но нет, если не моя, то точно не его. А еще была ведь проблема ее страха. Но и с этим был уверен, что справлюсь. В тот момент важным было только одно: любыми путями заставить их разойтись. Идеальный вариант — чтобы она его бросила. Тогда и у меня будут руки развязаны. Но дела…бл*дь, как я не хотел уезжать. И не смог тогда удержаться. От первого поцелуя, от обещания дать ей повод для страха. Но эти первые касания ее губ, тела… когда выходил из дома, уже точно знал, что, если понадобиться, мне придется похоронить своего родственника, но ее он никогда не тронет.

И вот сюрприз — она действительно его бросила, без какого-либо участия с моей стороны, только причиной оказались деньги. Именно то, что я всегда так не любил в людях: жадность. Нет ни хрена плохого, в том, чтобы стремится к богатству, но чужое желание продать себя целиком и полностью, особенно, когда стало известно, что и Лиза ему поддалась… Это было сродни тому, чтобы проявить свое восхищение картиной, а потом узнать, что это лишь копия, снятая с работы мастера. Зрелище все еще притягивает взгляд, но этим же и отталкивает. Фальшивка. С ней так не произошло: я все равно жаждал обладать этой девушкой, одергивал себя, пытался остановится, но понимал, насколько напрасны мои усилия. Хочет денег — она их получит, но взамен отдаст мне всю себя. Но в самый последний момент, решил все же проверить ее, попытаться узнать, сколько в ней меркантильности. И в первый момент был жутко разочарован, столь быстрым согласием, но потом… ее бегство, начало игры — это дало надежду, что все не так плохо. И я бл* радовался как мальчишка, когда она не отдалась поискам покровителя, а ухватилась за возможность работы, пусть и придется вернутся в мой город. Еще одно подтверждение тому, что не все еще потеряно, минутная слабость и не более, а не проданные принципы и душа за злато.

Но не мог знать, насколько сильно она захватит меня самого, возможность видеть ее, касаться, обладать ее телом. Просто засыпать рядом, стало чрезвычайно важным и необходимым. И я приезжал к ней, даже тогда, когда от усталости еле — еле мог вести машину, а свет чужих фар резал глаза до боли. Ехал и знал, что все пройдет, стоит только увидеть ее. Останется изнеможение от тяжелого дня, но тело ощутит второе дыхание, от присутствия рядом с Лизаветой. И порой, я был готов поверить в ее любовь ко мне. Когда уже практически утром входил в квартиру, а она бросалась в коридор, останавливаясь в самый последний момент, как будто сдерживаясь, от того, чтобы не броситься на меня с объятиями. Или видя ее радостное, счастливое лицо, если говорил, что сегодня буду бездельничать. Порой казалось, что она запрыгает словно щенок, с которым решил поиграть любимый хозяин. И один только бог знал, как я хотел, чтобы это было правдой и ее чувства хоть немного соответствовали моим.

А ведь сначала, я еще обманывался, что это просто сильная тяга к привлекательной женщине. Исключительно физиологическая потребность, ни коим образом не связанная с душой. Смешно даже подумать было, что во мне есть способность любить. И можно было так считать дальше, пока не стал злиться, из-за ее постоянного недосыпания. Понимал, что виновен в этом я и раздражался только сильнее. В какой-то момент, был готов даже перестать приезжать к ней поздней ночью, только бы она начала спать, но осознал, что меня хватит не более чем на два дня. Потом сорвусь, все равно поеду, не в силах быть от нее далеко хоть сколько-нибудь долго. Пусть лучше живет на мои деньги, станет полностью зависимой, чем не видеть по пять дней.

Теперь же… из-за своего психа, второй день боялся приехать к ней. Увидеть, тот же самый страх, что и в самом начале. Как пацан не мог решиться появится у нее на глазах. Что она мне скажет? Встретит ли меня крик с порога, что я чудовище и она уезжает? А может никаких комментариев и не будет, а квартира встретит тишиной и пустотой? Вот это и было страшно: что уйдет. Можно перебороть ее страх еще раз, но если сбежит? Притащу ли силой обратно или смирюсь? И ведь вопрос то риторический: верну обратно каким угодно способом. Надо будет — запру в своем доме, приставлю охрану, но она будет рядом.

— Обещай, что сразу скажешь, если решишь, что я тебе больше не нужна.

Может это были и не самые правильные, верные слова в этот момент, но единственные, что пришли мне в голову. Я понимала, что повторяю фразу когда-то услышанную или прочитанную, но это не имело значения. После этих долгих часов, когда в полной мере прочувствовала, что творит со мной неизвестность, жесткий, но быстрый приговор представал в наиболее привлекательном свете. И хотя я была прижата к его телу всем, чем только можно, и желание уснуть было непреодолимым, все же решилась сказать сейчас. Как-то обезопасить себя от таких ночных бдений. Все равно конечно не получится, но попробовать стоит.

— А ты этого ждешь?

Голос вроде бы спокойный, даже игривый, но было в интонациях нечто, что заставило меня поднять голову. Леша оказывается лежал не с закрытыми глазами, как мне это представлялась, а наоборот, смотрел на меня. Настолько пристально, что я неожиданно испугалась, что он действительно так думает, хотя это глупости. Просто попытка с моей стороны получить заверения в обратном.

— Я… нет конечно… просто боюсь быть без тебя, боюсь ждать… боюсь, что это закончится…

Сумбурно и совсем не по делу. Не получилось толком объяснить свои чувства и эмоции. Как передать, насколько страшным было ожидание. Да что говорить… я до сих пор так и не спросила, где он был больше суток: с другой женщиной или просто дела, а может не хотел меня видеть?

— «Я не трус, но я боюсь»? Ты именно такая?

— Да. Я не трус, но я боюсь… жить без тебя.

— Не отпущу.

И то что он повторил эти слова сейчас, когда уже был совершенно удовлетворен, было гораздо большим, чем несколько часов назад. Это было действительно обещанием, которое успокоило меня. Можно засыпать и не бояться, что все будет плохо, когда проснусь. Просто спать.

Пробуждение было внезапным: я подскочила на кровати, выбираясь из своего кошмара. Мне приснилось, что он так и не пришел, а прислал курьера, с коробкой желтых роз и запиской, состоящей из одного предложения: «Пошла к черту». В панике оглядывая комнату, отметила его вещи на полу и окно, без признаков тюли. Воздушная, легкая ткань возвышалась небольшой горкой у окна. Как удержался на своем месте карниз — осталось загадкой. Но факты были налицо: сном был именно мой кошмар, а явью — приезд Алексея. И звук льющейся в ванной воды, только еще раз подтвердил эту истину: он тут, не ушел. Можно жить дальше, спокойно дышать и знать, что все хорошо, настолько, насколько это возможно. Пусть еще несколько часов назад я и была уверена в обратном.