3) Рождается и умножается страх Божий от рассуждения о повелении Божием. Ибо Бог, Который закон издал и повелевает его хранить, велик, и страшен, и Он – Бог отмщений (Пс. 3:1), и повелевает его хранить твердо: Ты заповедал заповеди Твоя твердо хранить (Пс. 118:4). И за преступление святого закона Своего временной и вечной казнью грозит. Указы земного Царя, гнев которого только тело наше умертвить может, нарушать боимся. Как Божиего повеления нарушать не бояться и праведного Его гнева, Который может и душу, и тело погубить в геенне огненной? (Мф. 10:28).

4) Рождается страх Божий от рассуждения о Боге повелевающем, как Отце Благоутробном и нас любящем. Отцу плотскому послушание оказываем и опасаемся его прогневать. Как не боимся ослушаться Бога, Небесного и Вечного Отца, Который создал нас, и в Сыне Своем Единородном возродил нас, и столько являет нам благодеяний, которых и умом понять не можем? Какой отец так любит сына, как любит Бог нас? Скоро человеческая любовь претворяется в гнев и ненависть, но Божия любовь не так: она не перестает никогда. Мы перестаем и изменяем, оскудеваем и не храним верности и любви к Нему, а Он всегда Тот же (Евр. 1:12), всегда повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5:45).

5) Поскольку истинный страх Божий есть дар от Господа, как говорит Сирах (Сир. 1:13), то должны мы его усердной молитвой у Бога просить, чтобы сердце наше и все чувства страхом Своим оградил.

182. Как страх Божий отвращает человека от всякого зла, так бесстрашие отворяет путь ко всякому злу и беззаконию. Отсюда хулы, клятвопреступления, мздоимство, лихоимство, насилия, хищения, воровство, сквернословия, бесчинные крики, насмешки, осуждения, клевета, коварство, лесть, обманы, всякая нечистота, бесчинство, – словом, всякое беззаконие и безбожие.

Как конь свирепый, не имея правителя, стремится и бежит, куда хочет и глаза смотрят, так человек, от природы ко всякому злу склонный, если лишится страха Божия, как доброго правителя, на все злое устремляется, и куда злая воля ни повелевает идти ему, туда и идет, и что ни захочет, то и делает, от зла во зло, от греха в грех, и от беззакония в беззаконие впадает. Мыслит зло – и говорит зло; начинает зло – и совершает зло; и, как по ступеням, по различным беззакониям во глубину зол нисходит, и так, придя в глубину зол, не думает. Тогда уже ни увещательное слово, ни слово угрозы на него не действует: на одно то только мыслью и делом стремится, на что злая воля и привычка зовет.

Бедное и плача достойное состояние такого человека, какого бы он звания ни был! Ибо от этого не что иное следует, как вечная погибель, если особливый Промысел Бога, Милосердного и не желающего смерти грешнику, оттуда, как Иону из чрева кита, не извлечет.

183. Какой гордостью сердце человеческое заражено, всякий может лучше приметить на другом, нежели на себе. Ибо пороки удобнее познаем в ближних наших, нежели в себе; и более очи наши обращаем на чужие, нежели на свои грехи. Но что человек в ближнем видит, то и внутри себя имеет. Видим, как человек пытается над другим господствовать, приказывать, повелевать, показаться лучшим для других, прославиться и превознестись, всеми почитаемым и поклоняемым быть, для чего столько средств употребляет, что и перечислить невозможно.

Иной самовольно подвергает себя под треск и звук смертоносного неприятельского оружия, чтобы победителем назваться и чин получить. Иной школы и различные науки проходит, дабы или разумным и премудрым почитаться, или на высоком месте сидеть. Иной смолоду указам, правам и всяким приказным делам учится, чтобы судьею слыть. Иной богатства ищет, и тем хочет отличиться более прочих. Другой созидает богатые покои, дабы с почтенными и высокими лицами знаться, и так самому как бы таким именоваться. Иного попечение о платье и убранстве цветном, чтобы так в собрании не на последнем месте сидеть и от встречающихся почтение и поклон получать. Иному на ум приходит высокие и богатые кареты, избранных и украшенных коней со множеством слуг приготавливать, дабы знатным и чиновным показаться. У иного богатый стол часто собирается, чтобы от питающихся честь и похвалу получать. Иной иное замышляет для прославления имени своего.

Корень всех этих неполезных, даже вредных замыслов – гордость житейская. Но кто от смертоносного этого зла начнет благодатью Божией уклоняться, и, оставив тварь, Творца искать, того другое, злейшее, зло встречает – духовная гордость и фарисейское высокоумие. Эта всепагубная язва особенно в тех привыкает гнездиться, которые много постятся, много дают милостыни, как тот фарисей на себе показал (Лк. 18:10–11), а также в тех, которые удаляются в пустыни, заключаются в монастыри, одеваются мантиями, часто и много молятся, и прочие, по видимости неплохие дела, делать стараются.

Так рядом с бедным человеком везде эта ехидна сидит и ищет, как бы ядом своим его умертвить! Против этого зла врачевство предлагает нам Сын Божий – смирение Свое и велит у Себя тому учиться: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем.

184. Смирение рождается:

1) От рассуждения о своем недостоинстве и достоинстве другого. Такое смирение показал на себе сотник в Капернауме, который Христу, Спасителю мира, сказал: Господи! Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой (Мф. 8:7–8); а также святой Предтеча, который, Духом Святым провидя Христово величие, и Свою перед Ним низость понимая, исповедал: Идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви (Лк. 3:16).

2) Бывает от рассуждения о бедности и окаянстве своем. Так смирился мытарь, который, множеством грехов отягчаемый, не хотел и очей возвести на небо, но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Милостив буди мне, грешному (Лк. 18:13).

3) Происходит еще смирение от страха, когда перед кем-либо разгневанным и огорченным смиряемся, боясь последующей казни. Так смирились ниневитяне, услышав от проповеди пророка Ионы о грядущей на город их Божией казни. И поверили мужи ниневийские Богу, и заповедали пост, и облеклись во вретища от велика до мала (Ион. 3:5). Так и смиряются прочие грешники, когда сердец их коснется Бог страхом Своим; и так бывает начало премудрости, страх Господень (Пс. 110:10).

4) Бывает смирение от любви, когда один перед другим смиряется, не боясь суда и казни, но жалея, что его или сам оскорбил, или другой кто, за которого смиряющийся ходатайствует, и тем своим смирением желая его удовлетворить и оскорбление наградить. Так и самые высокие лица, страху человеческому не подлежащие, смиряются перед простыми, которых напрасно оскорбили. Приятное и любезное зрелище, когда высочество таким духом вниз нисходит и достоинство перед простотой склоняется! Князь и вельможа не стыдится просить прощения у раба!

Плотским людям и сынам века сего снисхождение это безумием кажется; но это истинная премудрость для христиан истинных, которые подражают в этом деле Христу, Спасителю своему, Божией Силе и Божией Премудрости (1 Кор. 1:24). Он, будучи Сыном Всевышнего и Господом славы, не устыдился принять образ раба, смириться, быть послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:7–8). К этому глубочайшему и нашим умом непостижимому смирению убедило Его не что иное, как любовь к Небесному Своему Отцу, Который гордостью и непослушанием человеческим разгневан был и оскорблен, – и сожаление к человеку, который из-за непослушания от Лица Божия отвержен был. Таким самопроизвольным смирением правде Божией раздраженной удовлетворил, и человека, от милости Божией отпадшего, опять в высочайшую Его милость привел.