Вот это письмо: "Я прибыл в театр, когда уже шла репетиция, и в строю девиц, выполнявших свою обычную работу и подгоняемых критическим взглядом и словом Сесиля (Лэндо), я заметил исключительно привлекательную красотку. Не отводя глаз от этой аристократической прелестницы, я сказал продюсеру: «Эта девушка, третья слева… если я правильно помню, именно ее я видел на обложке журнала для снобов, да-да, это именно она!» К сожалению, Сесиль отреагировал на мои слова без всякого энтузиазма. Он наклонился ко мне, покачал головой и сухо ответил: «Да, она хорошенькая, но тупая». Эта девушка была Одри Хепберн.

Но теперь у Одри не было особой нужды в благосклонности Сесиля Лэндо. Она начала делать свою вторую карьеру – в кино.

Английские любители кино всегда считали Одри одной из чисто английских звезд. Но, начавшись в 1950 году «Одной ошибкой юности» и продолжившись в «Смехе в раю» и в «Рассказе юных жен», ее кинокарьера в Британии завершилась в 1957 году фильмом «Секретные люди». Она больше никогда не работала в Англии, никогда там не жила и, хотя имела британский паспорт и право на английское гражданство, не считала себя англичанкой.

В беседе с Бобом Монкхаусом, когда она еще играла в обреченном на провал ревю «Пикантный соус», Одри заметила: «Я наполовину ирландка, наполовину голландка, а родилась в Бельгии. Если бы я была собакой, то во мне было бы намешано чертовски много разных пород». «Наполовину ирландка» – это указание на место рождения ее отца. В то время, когда родился Джозеф Хепберн-Растон в 1880-е годы, Ирландия еще не получила независимости и была частью Великобритании. Принимая во внимание то жесткое обращение, которому подвергался отец Одри от британских властей на протяжении почти всей войны, о чем Одри, по-видимому, уже было известно, можно понять и то, почему его дочь связывает себя с Ирландией, а не с Англией. Республика Ирландия, кроме того, была той страной, куда Хепберн-Растон переехал сразу же после освобождения из английской тюрьмы. Чем он там занимался и где он там жил – всего этого Одри, скорее всего, не знала. Нет сведений о том, что он пытался возобновить отношения со своей прежней женой Эллой ван Хеемстра или хотя бы с дочерью, которая очень скоро сделает, по крайней мере, половину его имени всемирно известной. Настанет день, и Одри обо всем узнает, но до этого дня было еще очень далеко.

А пока ей предлагали эпизодические роли во многих фильмах. Почувствовав на себе всю ненадежность работы на сцене, она благодарила судьбу за это. Гуджи Уизерс, сама наполовину голландка, актриса с прочной репутацией, посмотрела один из показов «Пикантного соуса» – и ведущее театральное агентство Линнета и Данфи заинтересовалось Одри. Результатом этого стала роль в фильме «Одна ошибка юности», в весьма скромно «шаловливом» фарсе, который, тем не менее, пуританской английской киноцензуре тогда показался вопиюще разнузданным. Сцены с участием Одри, короткие сами по себе, стали еще короче после того, как их коснулась неумолимая длань цензора, руководимая добродетелью.

И все-таки Одри не порывала нитей, которые связывали ее со сценой. Сесиль Лэндо, питая надежды взять реванш за провал «Пикантного соуса», собирал номера и скетчи, готовя «вариант для кабаре» из неудавшегося шоу. Он задумал отправиться с ним в гастрольное турне в конце лета 1950 года. Он даже сохранил роль для возлюбленного Одри Марселя Ле Бона. Роман с Ле Боном и предстоящие гастроли заставили ее отказаться от главной роли в фильме «Смех в раю». И вновь мы замечаем странную связь с прошлым: режиссер-постановщик фильма, англо-итальянец по происхождению, Марио Дзампи, был среди интернированных лиц на острове Мэн вместе с Хепберн-Растоном. Пребывание Дзампи за колючей проволокой оказалось непродолжительным: его бросили туда как итальянца, то есть возможного пособника врага, имеющего родственников в фашистской Италии.

Намеченное турне Лэндо провалилось. Марсель Ле Бон возвратился в Париж, а Одри пошла к Дзампи просить ту роль, от которой столь опрометчиво отказалась. Режиссер пребывал в унынии: он видел ее в «Пикантном соусе» и понимал, что его комедия о наследниках, пытающихся выполнить условия завещания, идеальный материал для Одри с ее изысканным чувством юмора. Но было уже слишком поздно: на главную роль нашли актрису. Но внезапно лицо Дзампи засияло: в фильме есть еще одна роль, которую он мог бы предложить Одри. Она ему настолько нравилась, что он готов был вдвое увеличить ее экранное время. Речь шла о роли продавщицы сигарет. В фильме она занимала всего двадцать секунд. О молодой актрисе не упомянула ни одна статья, посвященная «Смеху в раю». И только Дзампи произнес пророческие слова: «Настанет день, и она будет звездой». Эту его фразу цитировал еженедельник «Синема» в январе 1951 года.

Следующим ее шагом в кино стал фильм «Рассказ юных жен», ходульная и довольно плоская комедия, сюжет которой разворачивался в послевоенной Британии. Одри играла роль незамужней девушки, живущей в доме вместе с двумя семейными парами. К великой досаде Одри, «Рассказ юных жен» вышел на экраны США после того, как она стала знаменитой. «Эта хорошенькая Одри Хепберн» – такой тактичной фразой критики попытались предать ее забвению.

Другие роли, к счастью, прошли мимо нее. Среди них была и заглавная роль в фильме «Леди Годива вновь на коне»: девушка побеждает на конкурсе красоты, девушка становится популярной, девушка заканчивает свою карьеру, сделавшись звездой стриптиза – «находка» для Одри Хепберн! Ее преподавателю дикции Феликсу Эйлмеру поручили найти ее и устроить пробу для роли «Камо грядеши», в фильме, который студия «МГМ» снимала в Риме: но роль досталась Деборе Керр. Постановщик фильма Мер-вин Лерой позднее с крайней неохотой делился воспоминаниями о том, как и почему он отверг кандидатуру Одри Хепберн. «У нее тогда не было никакого опыта», – заявлял он. На эти его слова Уильям Гайлер однажды заметил: "У нее его не стало больше и тогда, когда мы ее начинали снимать в «Римских каникулах».

Те, кто выбирал актеров на роли в кино, прекрасно понимали, что Одри способна на многое. Ей не хватало только свободного времени. В начале 1951 года она сыграла эпизодическую роль – съемка заняла всего один день – в «Людях с лавандового холма». Это была опять продавщица сигарет. Она кокетничает с Алеком Гиннесом («А не хотите ли сигаретку?») в приличном заграничном ресторане и тайком получает от него «чаевые» за определенные услуги.

И только к концу фильма выясняется, что Гиннес, похититель крупного слитка золота, – в наручниках, а то, что вначале казалось «рестораном», на самом деле зал в аэропорту, где герой ожидает своей депортации. Майкл Бэлкон, продюсер этой комедии, хотел найти на женскую роль «смазливенькую девицу», чья страсть к Гиннесу должна была подчеркнуть, как похищение целого состояния изменило тихого и маленького человека. Мягкий женственный облик Одри привлек внимание Бэлкона. И позднее он также публично «кусал себе локти» из-за того, что не подписал с ней контракт. Это, тем не менее, уже успел сделать обладатель более острого глаза.

Роберт Леннард и «Ассошиэйтед Бритиш корпорейшн», одна из крупнейших киностудий Англии, заметили Одри в «Пикантном соусе». После просмотра отснятых кадров «Людей с лавандового холма» они подписали контракт с Одри на участие в англо-французском фильме «Мы едем в Монте-Карло». Съемки фильма начинались тем летом в Монако и на Лазурном берегу.

Одри свободно говорила по-французски, и это давало возможность одновременно снимать два варианта фильма: английский и французский. Одри же в этом предприятии привлекала возможность наесться досыта и вдоволь позагорать.