Мисс Бредли-Хьюм с трудом поднялась с пола, надела трусы, до этого лежавшие на комоде, и в полной амуниции стояла перед Карлой.

– Вы очень ошибаетесь, – произнесла она гнусавым голосом, заставившим Карлу содрогнуться от ненависти.

– Пошла вон из моего дома, шлюха. Грязная, дерьмовая, траханная потаскуха!

Лошадиная физиономия мисс Бредли-Хьюм стала кислой. Карла засмеялась, но глаза были бешеными.

– О, ты кажется шокирована? Я неприлично выражаюсь? Да, траханная... тебе не нравится это слово? Ну, так это именно то, чем ты тут занималась, ты трахалась, шлюха из высшего общества. Трахалась с моим мужем, трахалась, трахалась, трахалась...

Мальколм шагнул к ней настолько быстро, насколько ему позволяли спущенные джинсы, и отвесил ей пощечину. Карла сразу успокоилась и теперь смотрела, как Мальколм натягивает свои джинсы, что было очень забавно.

– А теперь – вон из моего дома! Вы оба!

Мисс Бредли-Хьюм поспешила ретироваться и бегом помчалась к машине. Тон Карлы не предвещал ничего хорошего. Выбегая из комнаты, она сбила с ног Джоя. Тот упал и завопил во все горло. Это умерило ярость Карлы. Она взяла сына на руки.

– Все в порядке, малыш. Ничего не случилось. Просто ты немного ушибся. Вот и все.

И она снова повернулась к мужу:

– Повторяю тебе, убирайся из моего дома!

Он попытался выйти из положения с достоинством, как подобает настоящей личности:

– Я никуда не уйду. Ты просто взвинчена. Согласен, я вел себя как паршивый мальчишка...

– "Паршивый мальчишка"? – повторила Карла с иронией. – Да ты, Мальколм – траханный кретин, вот ты кто. И давай поживей убирайся, не то позову дядьев, и они тебя уберут!

Таким тоном Карла еще никогда не говорила с мужем, и тем более никогда не угрожала ему. И Мальколм, поняв, что теряет над ней власть, попробовал изменить тактику:

– Может, прекратишь ругаться, или ты намерена сегодня продемонстрировать свою принадлежность к рабочему классу?

Карла гладила Джоя по спине, и он постепенно затих, прислушиваясь к тому, как ссорятся родители.

– Я уезжаю к Море и беру с собой сына, а когда через несколько дней вернусь, чтобы тебя здесь не было, слышишь? – Решительность жены испугала Мальколма.

– Ох, малышка, я знаю, что поступил скверно. Но она сама напросилась. – Он говорил вкрадчиво, ласково, заискивающе.

Карла громко расхохоталась:

– Конечно, сама напросилась. Вряд ли кто-нибудь согласился трахнуть ее, кроме тебя! Между нами все кончено, Мальколм.

– А как же Джой! Я ведь его отец! – Мальколм решил качать права.

– Если ты уберешься из моего дома и из моей жизни, может, я и позволю тебе изредка видеться с ним. – Карла была очень довольна собой. Оправившись от шока, она поняла, что наконец-то у нее появился благовидный предлог избавиться от мужа.

– Карла, пожалуйста, ради нашей любви...

– Заткнись, Мальколм, – оборвала его Карла и повернулась к Джою.

– Хочешь поехать к тете Море? Тогда пошли!

Они вышли наконец на улицу. Карла усадила Джоя в машину и вернулась в дом за сумкой и кое-какими вещами.

– Ну пожалуйста, Карла, – попытался остановить ее Мальколм, когда она снова направилась к выходу. В голосе его звучало отчаяние.

Уже стоя на подъездной дорожке, она подняла средний палец правой руки и, набрав в легкие столько воздуха, сколько могла, крикнула:

– Аккуратнее вертись на нем, ты, задница!

После этого она села в машину и поехала к Море.

* * *

Рассказ Карлы поразил Мору. Она представила себе, как та за волосы волочет женщину по ковру.

– Ох, Карла, любовь моя, мне так тебя жаль. Должно быть, это было ужасно.

Карла слабо улыбнулась.

– Ну-ка, Джой, перестань выплевывать мясо! – сказала она сыну и снова посмотрела на Мору.

– По правде говоря, Мо, я наблюдала всю эту сцену с истинным наслаждением. Наконец-то он предстал передо мной таким, каким вы все его видите.

– Ну, мы-то никогда не видели его со спущенными подштанниками!

Они рассмеялись.

– Ты же знаешь, Мо, что я имею в виду. Он просто задница. Великолепная задница!

– Но ведь ты любила его, не так ли? – уже серьезно спросила Мора.

Карла бросила взгляд на маленького Джоя.

– Да. Я любила его. А теперь разлюбила.

Мора продолжала есть, но уже без всякого удовольствия. Ненависть к Мальколму просто сжигала ее, она была готова его убить.

– Представляешь, какую рожу скорчит Нана, когда узнает, что я рассталась с законным супругом!

Мора не стала распространяться на эту тему, только сказала:

– Да пошла она к черту, Карла. Пусть думает, что хочет. Ты можешь пожить у меня, пока все не уладится.

Карла положила руку на руку Моры.

– Я знаю. Я – как фальшивая монета, да? Никому не нужна. Ни матери, ни отцу. А теперь и муж меня обгадил. Может, я делаю что-то дурное?

– Не глупи! – резко возразила Мора. – Сейчас я тебе кое-что расскажу. Ладно? Когда-то, давно, я очутилась, примерно, в таком же положении, как ты. И поехала к Мардж. Никогда не забуду, что она мне сказала тогда. Она сказала, что жалеть себя – это роскошь, и никто из нас не может ее себе позволить. Не помню, сказала ли она именно эти слова, но смысл их был такой. Ты должна взять себя в руки, очиститься...

– И начать все с начала. – Эту фразу Карла пропела, и женщины опять рассмеялись.

– Совершенно верно. Именно в этом и заключалась сила слов, сказанных Мардж.

– Непостижимо, но я почувствовала себя свободной. Будто вышла на волю после долгого сидения в тюрьме.

– Вот и хорошо, Карла. Попытайся сохранить это чувство. Оно тебе поможет первое время. Есть и еще кое-что хорошее: моя мать не позвонит тебе сюда, так что разговор с ней можешь отложить на неопределенное время.

Тут Джой перевернул свой стакан с молоком, и женщины вскочили в поисках тряпки.

Мора понимала, что Карлу привела к ней беда, но все равно была счастлива, что она и Джой с ней. На какое-то время это отвлекло ее от мыслей о завтрашнем дне. К тому же, она не могла не подумать об этом, у нее будет железное алиби, в случае, если полиция вздумает ее допрашивать.

Глава 25

Было 4 часа утра 20 марта 1985 года. Мора и Майкл сидели в фургоне, во дворе, принадлежавшем другу Майкла Джиму Дикенсону. Джим был старым каторжником. Всю свою жизнь он провел в тюрьмах, куда его бросали за различные преступления, начиная от ограбления банка (он тогда схлопотал всего восемь лет, потому что его пушка была незаряжена) до вымогательства: он пытался шантажировать одного высокопоставленного чиновника, транссексуала. Выйдя из тюрьмы, Джим явился к Майклу. Они были друзьями еще со времени господства Джо Рыбы в Ноттинг-Хилле. Выглядел Джим солидно, пользовался влиянием, и Майкл устроил его в бизнес, связанный с прокатом растений, в Кренфорде. Он как-то вложил в этот бизнес деньги, скупив его на корню и записав все на имя Джима Дикенсона, но никак не был с ним связан, если не считать общих намерений и целей.

Двор в четыре акра земли был окружен десятифутовым забором из панелей и охранялся тремя доберманами и ротвейлером. В это утро двор словно вымер, там не было никого, кроме Моры и Майкла. Собак заперли в специально сооруженный для них загончик, и их лай и вой уже начинали действовать Море на нервы.

Майкл взглянул на часы. Было четыре минуты пятого.

– Еще каких-нибудь десять минут, Мо, и все будет кончено.

Докурив сигарету, Мора зажгла еще одну и попыталась сосредоточить мысли на Карле и Джое.

* * *

Рой и Джерри ждали на развилке Бат-роуд. Одетые во все черное, они сидели на мотоциклах "Кавасаки" с двигателями, каждый объемом 650 куб. см. По лбу Джерри катились крупные капли пота. Ему было страшно, по-настоящему страшно. Если бы у него хватило смелости завести двигатель и рвануть... рвануть куда-нибудь подальше отсюда!

Рой думал о Джэнайн и Бенни, которому было почти десять лет. Потеряв Карлу, его жена пыталась превратить сына в свою собственность. Рой прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на предстоящем деле. Если они дадут промашку, всем им конец. Уж тогда тюрьмы не избежать, можно не сомневаться. В животе забурлило. "Только бы не пришлось искать придорожную канаву, чтобы облегчиться", – подумал Рой.