— А именно?

— Правда.

— Правда заключается в том, что ты прокрался в мою постель, когда я спала, и воспользовался тем фактом, что я посчитала происходящее сном.

При упоминании о той ночи настроение Дрю резко изменилось. Губы растянулись в ленивой улыбке.

— Чертовски приятный сон, не находишь?

Она никогда не видела столь быстрой метаморфозы: из разгневанного мужчины он мгновенно превратился в очаровательного соблазнителя. Чувственный взгляд словно обволакивал ее. А легкая улыбка предупредила, что он покончил с прежней темой разговора и готов перейти к новой, которую она так неосмотрительно затронула.

— Предпочитаю не думать об этом, — сухо обронила она, отчаянно пытаясь игнорировать назойливый трепет в животе, пробужденный его нежным взглядом.

— Можешь попытаться, но сама знаешь, что не получится.

— Прекрати, — велела она.

Но она еще не закончила отчитывать его, иначе просто отошла бы. И все же сделала попытку повернуться к нему спиной. Если не смотреть на него, сердце перестанет биться так отчаянно, и она сможет думать ясно и… — Он обнял ее за плечи и погладил по щеке, едва прикасаясь кончиками пальцев.

Габриела зажмурилась, отчаянно сражаясь с ощущениями, угрожавшими захлестнуть ее. Он умудрился притянуть ее спиной к себе и положить ладонь на жаждущие ласк груди. И при этом даже не касался ее сосков, но они все равно запульсировали и затвердели, словно он уже властно теребил их.

— Признай, Габби, то, что было между нами, так прекрасно, что стоит повторения, и неоднократного, — хрипловато пробормотал он.

Но она должна сделать еще одну попытку, прежде чем полностью отдаться желанию, которое он в ней воспламенил.

— Ты хотел, чтобы Тимоти предположил худшее, — не уступала она. — Почему?

От такого непреклонного упрямства Дрю тяжело вздохнул.

— Я просто потрясен, что ты еще настаиваешь на этом! — заявил он, хотя, судя по голосу, особого потрясения не наблюдалось. — Сама знаешь, я просто поддразнивал тебя. Я думал, мы достаточно близки, чтобы ты не возражала против обычной шутки! И кроме того, моя команда прекрасно меня знает. Ты провела несколько ночей со мной, в моей каюте. Они и без того считают нас любовниками.

Просто поддразнивал…

Нет, она и вправду не возражала бы, будь они любовниками. Но любовниками они не были.

Сейчас она объяснит ему эту простую истину!

— Мы не… — начала она, и в этот момент он резко повернул ее к себе лицом и поцеловал.

Ей стоило бы это предвидеть и крепко держать себя в руках еще до того, как он коснулся ее губ губами. Какая там сила воли?! Ее сопротивление таяло, как снег на солнце, и вскоре она уже льнула к нему и едва не замурлыкала, когда он прижал ее к себе.

Какой-то матрос, проходя мимо, понимающе ухмыльнулся. Она не заметила его, но Дрю, должно быть, заметил, потому что прошептал прямо в ее губы:

— Давай вернемся в каюту и продолжим начатое без свидетелей.

Если бы он промолчал и просто увел бы ее в каюту, она, возможно, не смогла бы протестовать. Но его слова разрушили чары, и в этот момент отрезвления она смогла вырваться из его объятий и убраться подальше от искушения.

Дрю не сразу пришел в себя. И поскольку его плачевное состояние было очевидно каждому, пришлось после ухода Габби долго стоять у поручня.

Они провели вместе две самые восхитительные в его жизни ночи, и Дрю был уверен, что Габриела испытывает те же ощущения. Непоправимое свершилось. Она уже не девственна. И больше нет причин лишать себя этого наслаждения. Но она явно собиралась отныне спать в одиночестве. Почему? Потому что он уничтожил все ее шансы на выгодный брак?

Черт побери, он совсем этого не хотел! Да, он был пьян, но это не извиняет его! Скорее всего его сильно раздражала необходимость закончить свой визит к сестре раньше, чем ожидалось. Из-за Габриелы. Потому что он старался убраться подальше, прежде чем соблазн станет слишком велик. Она продолжала искать мужа и оказалась неприступной для его чар, что безумно его бесило.

Угрызения совести беспощадно терзали Дрю, особенно теперь, когда он понял, что натворили его бездумные слова. Габриела хотела отомстить. «Отплата» — именно это слово она употребила.

Дрю вспомнил, как она соблазняла его, когда он сидел в цепях и был совершенно бессилен что-то предпринять. Как часто она потягивалась, показывая роскошные изгибы своего красивого тела! А странные взгляды, которые она бросала на него! Он посчитал бы их зазывными, не будь уверен, что она равнодушна к нему. Глупая девчонка старалась, чтобы он захотел ее. Стремилась свести его с ума похотью, чтобы потом торжествовать. И ей это почти удалось.

Неужели она не знала, что он уже хотел ее так сильно, что почти ни о чем не мог думать? И, получив ее, понял, что ничто не изменилось.

Ему бы действительно следовало убраться от Габриелы Брукс как можно дальше. Скорее бы закончилось это путешествие. Но оно на этом не закончится! Он пообещал помочь освободить ее отца. Черт! Но все равно выбора нет. Кроме того, он обязан ей за то, что, сам того не желая, во влек в скандал да еще и похитил девственность.

Благородным поступком было бы…

Он выбросил из головы предательскую мысль, прежде чем успел додумать до конца. После той волшебной ночи в ее постели эта мысль возникала постоянно. В конце концов девушка, оказавшаяся невинной, вправе требовать от мужчины определенных действий, наименьшим из которых было предложение возвести событие в ранг вполне респектабельных. И если бы Габриела не украла его корабль, он, возможно, оказался бы настолько глуп, чтобы сделать это предложение… от сознания собственной вины, из… из похоти… словом, по какой бы то ни было причине. К тому же угрызения совести не давали ему покоя.

Она, конечно, отказалась бы. Не захотела бы иметь с ним ничего общего. Так и подчеркивала с самого начала. Или все неправда? Ричард как-то упомянул, что Габриела мечтала выйти замуж за Дрю. Может, придумал эту сказку, чтобы Дрю больше не допрашивал его насчет того удара?

Дрю вздохнул и направился к мостику. Он никогда еще не был в таком смятении из-за женщины. А ревность! Откуда, черт возьми, взялась ревность?! Но отрицать это невозможно. Сначала этот фат Уилбур, потом ее приятель Ричард, а теперь его друг Тимоти, который, как Дрю прекрасно знал, не питал к девушке никаких пылких чувств. Почему теперь им владеет безоглядная ревность, до этой поры ему незнакомая? Наверное, дело в том, что их с Габриелей отношения еще не закончены!

Любовники!

Габриела вошла в каюту Дрю, устремила взгляд на постель и едва не задохнулась от ярости. Все на борту этого, чертова корабля считали, что она и Дрю — любовники, а сам он находил это забавным!

Жаль, что вечером он не задержался на падубе и почти сразу вернулся в каюту: ей требовался не один час, чтобы взять свои эмоции под контроль. Возможно, он сразу понял, что зря пришел, когда она стала швыряться в него всем что ни попадя с того момента, как он появился на пороге. От первого снаряда он увернулся, но со вторым не повезло, что побудило его резко скомандовать:

— Немедленно брось это!

Она не бросила. Оба ящика письменного стола были открыты, а внутри находились настоящие залежи тех предметов, которые не были прикручены к переборкам или к полу. Следующей была чернильница. Жаль, что его не забрызгало чернилами с головы до ног! Но пробка оказалась крепкой, и толстое стекло даже не разбилось. Затем последовали потрепанные навигационные руководства.

Габриеля остановилась ровно настолько, чтобы прошипеть:

— Мы не любовники! И никогда ими не будем! Предлагаю объяснить это твоей чертовой команде!

Он уже потянулся к ней, но, услышав столь необычное требование, застыл на месте. И даже имел наглость расплыться в улыбке!

— Мы провели вместе две ночи. Прости, милая, но это обстоятельство официально делает нас любовниками.

— Черта с два! — прошипела она, швырнув в его голову пригоршню старых монет. Одна ударила его в щеку и заставила действовать со всей поспешностью. Не успели ее пальцы сомкнуться на следующем снаряде, как он оказался сзади и вытащил ее руку из ящика. Однако, боясь нападения, он, для пущей осторожности, завернул ей руки за спину. Девушка принялась сопротивляться. Она не допустит новой близости!