– Где рядовые Рингер и Чашка? – спрашиваю я Наггетса.

Он поднимает ко мне умытое лицо и выпячивает нижнюю губу.

– Не знаю.

– И я тоже. Так что мы с Дамбо собираемся пойти и найти их.

– Я с вами.

– Нет, рядовой, это не обсуждается. Ты должен остаться и присмотреть за сестрой.

– Я ей не нужен. У нее есть он.

Я даже не пытаюсь с ним спорить. Он слишком умен, его не обманешь.

– Ладно, тогда я приказываю тебе позаботиться о Меган.

– Ты говорил, что мы всегда будем вместе. Что бы ни случилось.

Я опускаюсь перед ним на одно колено. Глаза Наггетса блестят от слез, но он не плачет. Этот маленький сукин сын – крепкий парень, и он гораздо старше своих лет.

– Я вернусь через пару дней.

Эффект дежавю: именно эти слова произнесла перед уходом Рингер.

– Обещаешь?

Именно так и я отреагировал на ее слова. Рингер не стала ничего обещать. Она-то знала цену обещаниям. А я – нет. Я не такой умный.

– Я хоть раз нарушил слово? – Я беру Наггетса за руку, разжимаю ему пальцы и вкладываю в ладонь медальон Сисси. – Сохрани его.

Наггетс смотрит на поблескивающий металл:

– А что это?

– Часть цепи.

– Какой еще цепи?

– Той, которая держит нас вместе.

Наггетс трясет головой, ему трудно это уразуметь.

Да и мне тоже. Я сам не понимаю, о чем сказал и зачем. Это медальон, дешевая бижутерия. Мне казалось, что я храню его из чувства вины, чтобы не забывать о своем поражении и вообще обо всем, чего не смог сделать. Но возможно, есть другая причина, и я не могу ее сформулировать, потому что мне просто не хватает словарного запаса. А может, и причин никаких нет.

Наггетс плетется за мной в гостиную.

– Бен, тебе стоит еще раз все хорошо обдумать, – говорит Уокер.

С того момента, как я ушел из гостиной, он не сдвинулся с места. Так и торчит у входной двери. Салливан стоит напротив камина, обхватив себя за плечи. Я пропускаю слова Уокера мимо ушей и обращаюсь к Салливан:

– Они либо в пещерах, либо нет. Если они там, мы приведем их обратно. А нет так нет.

– Мы отсиживаемся здесь уже недель шесть, – встревает Уокер. – Мы еще живы лишь потому, что нейтрализовали агента, который патрулировал данный сектор.

Кэсси решает выступить переводчиком для такого тормоза, как я:

– Агент – это Грейс. Чтобы добраться до пещер, тебе придется пересечь три…

– Два, – поправляет ее Уокер.

Кэсси закатывает глаза: «Какая, к чертям, разница».

– Два сектора патрулируют глушители вроде него. – Тут она мельком глядит на Уокера. – Ну, или не совсем такие, как он. Не хорошие глушители, а по-настоящему плохие, которые очень даже хорошо глушат.

– Возможно, тебе повезет и мимо одного ты проскользнешь, – говорит Уокер. – Но двух тебе не пройти.

– Но если подождать, то не будет никаких глушителей. И тебе не придется проскальзывать мимо них. – Кэсси уже рядом со мной, трогает за руку. – Все они вернутся на корабль-носитель. Эван сделает свое дело, и тогда ты сможешь… – Она замолкает, ей не хватает запала, чтобы переубедить меня.

Я не смотрю на нее, я смотрю на Уокера. Я знаю, что он собирается сказать, потому что и сам бы это сказал. Если у нас с Дамбо нет шансов добраться до пещер, то и у Рингер с Чашкой их тоже не было.

– Ты не знаешь Рингер, – говорю я Уокеру. – Если кто-то и может туда попасть, то это она.

Уокер кивает. Но он соглашается только с моим первым утверждением, а не со вторым.

– После пробуждения нас усовершенствовали с помощью технологии, благодаря которой мы стали практически неуязвимыми. Мы превратились в машины для убийства, Бен. – Тупой урод делает глубокий вдох и все-таки произносит это вслух: – У них не было шансов продержаться так долго. Только не против нас. Твои друзья уже мертвы.

Я все равно уйду. Пошел он к черту. Пошли они все. Мне надоело торчать тут без дела в ожидании конца света.

Рингер не сдержала слова, – что ж, я сделаю это за нее.

Часовые ждут меня у ворот. Меня немедленно ведут к сторожевой вышке с видом на летное поле. Еще один круг замкнулся. Там меня ждет Вош. Кажется, что последние сорок дней он не двигался с места.

– Зомби жив, – сообщила я, глянула вниз и увидела, что стою на кровавом пятне.

Здесь упал Бритва. А в нескольких шагах от этого места, у пульта управления, пуля Бритвы убила Чашку.

Чашка.

Вош пожал плечами:

– Это неизвестно.

– Ладно, может быть, не Зомби, но кто-то знающий меня.

Вош промолчал.

«Это может быть Салливан, – подумала я. – С моим везением это, скорее всего, она».

– Вы знаете, что мне не подобраться к Уокеру, если за меня не поручится тот, кому он доверяет.

Вош скрестил на груди длинные сильные руки и свысока внимательно посмотрел на меня поблескивающими птичьими глазами.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Я человек?

Я ни секунды не колебалась:

– Да.

Вош улыбнулся.

– И ты до сих пор считаешь, что этот факт не оставляет надежды? – Он не стал дожидаться ответа. – Я надежда этого мира. Судьба человечества в моих руках.

– Должно быть, тяжкое бремя, – заметила я.

– Шутки шутишь.

– Им нужны такие, как вы. Организаторы и менеджеры, которые в курсе, зачем они пришли и чего хотят.

Вош кивнул и просветлел лицом. Он был доволен мной и доволен собой, потому что выбрал меня.

– У них не было выбора, Марика. Естественно, это означает, что выбора не было и у нас. Мы при любом раскладе обречены на самоуничтожение. Единственное решение – радикальная интервенция. Уничтожить деревню ради ее спасения.

– И убить семь миллиардов было недостаточно, – подхватила я.

– Конечно. В противном случае им хватило бы одного большого камня. Нет, лучшее решение – ребенок на пшеничном поле.

У меня даже желудок свело, когда я вспомнила эту картинку. Малыш бредет по полю мертвой пшеницы. Его подбирает небольшая группа выживших. Последние остатки доверия уничтожила зеленая вспышка адского света.

В день нашего знакомства я, как любой новобранец, прослушала целую речь.

«Последняя битва на Земле случится не на равнине, не в пустыне и не на вершине горы…»

Я прикоснулась к груди:

– Вот – поле битвы.

– Да. Иначе все может повториться.

– И потому так важен Уокер.

– Программа, которую в него установили, рухнула. Ты прекрасно понимаешь, что нам необходимо выяснить почему. И сделать это можно только одним способом.

Вош нажал кнопку на консоли. Дверь у меня за спиной открылась, и в комнату вошла женщина средних лет, с лейтенантскими нашивками на воротнике. Она улыбалась. У нее были идеально ровные и очень крупные зубы. Глаза серые. Светло-желтые волосы стянуты в тугой узел на затылке. Она мне сразу не понравилась. Я нутром почувствовала в ней врага.

– Лейтенант, препроводите рядовую Рингер в изолятор для предварительного осмотра. В четыре ноль-ноль жду вас в конференц-зале «Браво», – распорядился Вош и отвернулся. Я его больше не интересовала. Пока.

Уже в лифте женщина с песочными волосами осведомилась:

– Как себя чувствуешь?

– Отвали.

Она продолжала улыбаться, будто я ответила: «Прекрасно. А ты?»

– Меня зовут лейтенант Пирс. Но ты можешь называть меня Констанс.

Тренькнул звонок, двери лифта открылись. Лейтенант ударила меня кулаком по шее. В глазах у меня потемнело, колени подогнулись.

– Это за Клэр, – сказала она. – Ты ее помнишь.

Я выпрямилась и двинула ей в челюсть основанием ладони. Она врезалась затылком в стену. Звук мне понравился. Потом я со всей силой, которой наделила мои мускулы двенадцатая система, заехала ей кулаком в живот. Она рухнула мне под ноги.

– А это за семь миллиардов. Ты их помнишь.

В изоляторе меня тщательно обследовали. Цель осмотра – диагностика двенадцатой системы. Они должны были убедиться, что она работает на все сто процентов. А потом санитар принес на подносе гору еды. Я больше месяца не ела нормально и смела все подчистую. Тогда санитар унес пустую тарелку и вернулся с полной. С ней я тоже расправилась.