6) Луис Комфорт Тиффани (1848–1933) — знаменитый декоратор американской «золотой эпохи». Он обладал даром предвидения и был одним из самых оригинальных и творческих дизайнеров того периода. В числе первых в Америке Тиффани обратился к элегантному и изящному стилю модерн, который процветал в Европе в конце XIX — начале XX века. Кроме того, он известен как первый индустриальный дизайнер, совмещавший в своих многочисленных творениях художественную отточенность формы и функциональность. Тиффани был экспериментатором, одержимым стремлением к совершенству и собственным «крестовым походом» за новой эстетикой, которая смогла бы наилучшим образом отразить американский стиль жизни. Тиффани сконструировал множество разнообразных видов ламп и абажуров — от простых до вычурных, от неброских до роскошных. Были светильники в форме конуса и шара, настольные и напольные лампы, люстры. Некоторые модели люстр Тиффани называл «висящими букетами». Как бы то ни было, коллекционеры в наши дни разыскивают и скупают за огромные деньги именно эти «цветочные» лампы с их неповторимыми, изукрашенными орнаментом бронзовыми основаниями, иногда включающими в себя прекрасную мозаику. Тиффани использовал в качестве «моделей» для ламп самые разные цветы: герань, магнолию, мак, ломонос, молочай, водяные лилии, желтый нарцисс, тюльпаны, пеоны, настурции, бегонию, гортензию, ракитник, розы, яблочный и вишневый цвет, глицинию. Он также брал за образец бамбуковые листья и винную лозу, а кроме того — экзотические фрукты, такие как ананас. Некоторые модели абажуров, например «Елизаветинский», «Сокровище империи», «Венецианский» и «Русский», стилизованы под различные исторические эпохи.

7) Ар-деко?, варианты: ар деко, арт деко, арт-деко (фр. art dйco букв. «декоративное искусство», из Exposition Internationale des Arts Dйcoratifs et Industriels Modernes — «Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств» 1925 г., Париж) — течение в декоративном искусстве первой половины XX века, проявившееся в архитектуре, моде и живописи. Представляло собой синтез модерна и неоклассицизма. Отличительные черты — строгая закономерность, этнические геометрические узоры, роскошь, шик, дорогие, современные материалы (слоновая кость, крокодиловая кожа, алюминий, редкие породы дерева, серебро). В США, Нидерландах, Франции и некоторых других странах ар-деко постепенно эволюционировал в сторону функционализма.

Я покинула дом, в то время как из электрических приборов в коридоре извергался водопад искр. В этот раз я бежала по лужайке, но только чтобы отвоевать нам немного времени. Не зная, как Натан отреагирует на противоядие, я хотела привезти его в безопасное место, прежде чем средство начнет действовать.

Зигги покинул место водителя, наверное, чтобы позаботиться о Натане. Я постучала в заднюю дверь и отскочила, когда та распахнулась. Зигги пригнулся около тела Натана, нацелив деревянный кол прямо мне в сердце.

Узнав меня, он бросил оружие.

— Прости. Расслабляться нельзя ну никак.

— Все в порядке, — проворчала я, забираясь в фургон и закрывая за собой двери. — Как он?

— Жив, но и только. Что ты обнаружила?

Я показала ему противоядие, искрящееся грязно-голубым светом в стеклянном пузырьке.

— Садись за руль, я волью это ему в горло и, надеюсь, оно не сработает, пока мы не вернемся обратно в квартиру.

— Что ты имеешь в виду? — Зигги откинул брезентовый занавес и пробрался за руль.

— Просто я не имею представления о том, что оно сделает с ним.

Когда мотор чихнул и заработал, я осторожно пробралась вперед, к голове Натана, но тут меня швырнуло к нему на грудь, когда фургон накренился, наехав на обочину.

Этот контакт оказался неожиданным и пугающим. Даже бесчувственный, без уз крови, связывающих нас, Натан все еще привлекал меня. Несмотря на то, что он лгал о том, кем был. Или на то, что не сказал мне о вампирской связи с моим создателем. Я напомнила себе, чем пожертвовала ради его благополучия.

Открыв пузырек, я вылила содержимое в его полуоткрытый рот. «Надеюсь, что у противоядия ужасный вкус», — подумала я, недовольно нахмурившись. Затем откинулась на стенку кузова и стала ждать. Почему я сделала это? Когда я собралась помочь ему, то чувствовала, будто делаю это для друга. А когда обнаружила, что едва знаю его, то все же не стала останавливаться.

Я не хотела признавать тот факт, что Кир мог оказаться прав. С проблемой Натана… или Нолена… можно было обратиться к «Движению», но моим первым побуждением было бежать к моему создателю.

Встав на колени рядом с Натаном, я пощупала его пульс. Ничего. Ни дыхания. Ни рефлексов.

Потерпев поражение, я легла рядом с ним, больше по необходимости, чем ради близости. Мое тело болело от усталости. Мои чувства были в полном беспорядке. Единственный человек, с которым, как я думала, нахожусь в безопасности, ну, может, не совсем в безопасности, но все же в большей, чем с другими, не являлся тем, кем я его считала. То, что он был мертв, делало ситуацию еще хуже. Слезы катились по моим щекам. Я пыталась плакать так, чтобы Зигги не услышал меня.

Потом… как будто произошло чудо: Натан застонал и пробормотал что-то, что звучало как «отвали», отмахнувшись от меня. Давясь и кашляя, он выплюнул остатки противоядия на свою футболку. Но и проглотил достаточно. И был жив.

Я села, растерянно смотря на него.

— Я думала, ты мертв!

— Хотел бы я, чтобы так и было, — сказал он, когда, наконец, смог говорить. Затем приподнялся на локтях и сжал голову. — Что случилось?

— Мы… — я остановилась, — м-м-м, последнее ты что помнишь? — Его ответная ухмылка заставила мое лицо загореться. — Ну, ты внезапно отключился.

— Как я мог сделать что-то настолько глупое? — Натан потер виски.

— Это не ты, это Далия.

Он шлепнулся обратно на золотисто-красное ворсистое покрытие и закрыл глаза.

— Мы в фургоне?

— Да, нам пришлось вытащить тебя из здания. Там было что-то типа… — я замолчала, не зная как сказать, что источник его средств к существованию сгорел.

— Гребаный пожар, — подсказал Зигги с переднего сиденья. — О, Боже, как же я рад, что ты проснулся.

Грозный сигнал какой-то машины привлек его внимание обратно к дороге, когда фургон сильно вильнул. Я вцепилась пальцами в грязный ковер. Это оказалась единственная вещь, за которую можно было держаться.

— Зигги! Смотри на дорогу! — велел Натан, хотя его голос все еще был немного слаб. Потом повернулся обратно ко мне. — Здание сгорело?

Я неловко поерзала:

— Может быть, нет. Когда мы уезжали, как раз появились пожарные машины.

— Великолепно. Просто великолепно, — он закрыл лицо руками, и я увидела, как под футболкой задрожали твердые мускулы его живота. Я действительно надеялась, что он не плачет. Но в следующее мгновение у него вырвался безумный смех.

— Что смешного?

Он воспринял эту новость слишком хорошо.

— Ничего, ничего, — Натан потер щеки руками, растягивая покрытую щетиной кожу. — Знаешь, примерно месяц назад в моей жизни все было абсолютно нормально. Понадобился всего лишь один факс из «Движения», и я снова по уши в дерьме, — Натан вздохнул. — Итак, Далия напала на меня. Она никогда не делала этого прежде.

— Она пыталась заслужить одобрение Кира, — пояснила я ему.

— Ладно, народ, — позвал Зигги, когда фургон со скрипом остановился. — Солнце как раз встает. Советую вам бежать как проклятым.

Через секунду задняя дверь распахнулась. Тусклый утренний свет обжег мои глаза. Натан отпрянул.

— Возьми ключи! — крикнул Зигги.

Я схватила их и выскочила наружу.

К моему величайшему облегчению здание все еще стояло. Пламя было погашено, покрытые сажей пожарные толклись около своего автомобиля.

Две полицейские машины с вращающимися мигалками загородили тротуар. Казалось, книжному магазину нанесен значительный ущерб. Молодой нагловатый офицер полиции с важным видом прохаживался рядом, когда заметил нас.